Снова в его постели - Сьюзен Стивенс

Главный дом ранчо, сложенный из камня, с элементами полированного дерева, под жарким солнцем казался отлитым из бронзы, а растущие рядом деревья дарили прохладу. Надо ли говорить, что все это произвело на нее впечатление? И, что важнее, от этого придут в восторг гости Кубка.

Ее возбуждение, связанное с проектом, возрастало. Здесь все было на своем месте. В аккуратных цветниках, разбросанных вокруг дома, росли яркие цветы, от красоты которых захватывало дух. Гостям не может не понравиться это ранчо. Карина уже представляла флаеры и брошюрки, глядя на которые люди смогут почувствовать тепло камня и древесины, восхититься буйством цветов и изумрудной гладью загонов. Сразу будет понятно, что здесь счастливо живут не только люди, но и животные. Похоже, ее самое важное мероприятие – нынешний Кубок Гаучо – обещает стать самым простым в смысле рекламы.

Но сначала нужно все организовать, напомнила себе Карина, чувствуя, что она полностью поглощена проектом.

На пороге их встречала улыбающаяся экономка.

– Не могу поверить! – воскликнула Карина. – Все изменилось с тех пор, как я приезжала сюда.

– Наверное, вы здесь сто лет не были, – отозвался Гейб. – Данте все отремонтировал, а самые значительные изменения претерпел главный дом.

– Вы давно работаете здесь?

– Последние несколько лет, особенно с тех пор, как другие интересы Данте стали отнимать у него большую часть времени.

Другие интересы?!

– У меня есть своя земля, – продолжал объяснять Гейб. – Я здесь временно, возвращаю Данте долг: он помог мне развить мою собственную программу разведения животных. Он заверил меня, что собирается пустить здесь корни. Но пока я не вижу доказательств этого, – добавил он с кривой усмешкой.

Значит, Данте еще не остепенился. Сердце Карины забилось быстрее, мозг усиленно заработал. Что за другие интересы появились у Данте? Разве ранчо и поло не отнимают у него все время? Взгляд на Гейба убедил Карину, что он не откровеннее своего хозяина.

– Вы знали его отца?

Гейб смотрел на нее несколько секунд и только потом протянул:

– Я о нем слышал.

Судя по его тону, вряд ли что-то хорошее. Отец Данте в прошлом вызывал у Карины инстинктивную неприязнь. Она припомнила, что Данте защищал свою мать от его кулаков. Одного этого было более чем достаточно, и при мысли о том, чего он только не навидался и не перенес, будучи ребенком, она пожалела его.

– Честно говоря, я плохо знала сеньора Баракку. Трудно поверить, но в детстве мы с братом проводили много времени на этом ранчо. Это прекрасное место для ребенка. Хотя я не думаю, что сейчас здесь есть дети.

Гейб раскатисто рассмеялся:

– Надеюсь, у вас нет аллергии на маленьких хулиганов, потому что этого добра хватает.

– Хватает? – эхом откликнулась Карина, но Гейб не стал ничего пояснять.

– Как насчет вас? – спросил он. – У вас есть семья?

– Нет, – натянуто ответила она, но нашла в себе силы улыбнуться.

– Наверное, вы сильно любите свою работу? – предположил Гейб, внимательно глядя на нее.

– Да.

Работа помогала ей жить, занимая почти все время. Карина с нетерпением ждала, когда сможет покинуть пределы страхующей сетки, предусмотрительно натянутой для нее Люком. Она хотела вернуть себе вкус к жизни, попытаться примириться с прошлым. А где лучше всего это начинать, как не в пампасах, которые она любит?

– Эй, Данте!

Сердце подпрыгнуло в груди, когда Карина обернулась. Он перелезал через ограду в паддок, чтобы проверить лошадей.

Его мужественность здесь, на воле, ее потрясла. Как она могла забыть это?

Нет, она не забыла, но на ранчо он казался еще сильнее и мускулистее, чем в городе. В то же время было видно, как его любят лошади. Не осталось и следа от того холеного бизнесмена и красавчика-плейбоя, каким он выглядел на страницах глянцевых журналов. Стало ясно, что Данте – плоть от плоти этой земли, и именно здесь он по-настоящему чувствует себя как дома.

Данте поднял руку, приветствуя Гейба, но его черные глаза были устремлены на Карину, и на несколько секунд, а может, даже минут она была загипнотизирована.

Карина действительно здесь! К черту чеки, которые он обычно выписывал, вернувшись на ранчо! Это может сделать Гейб. Данте чувствовал себя живым, как никогда. Все его чувства обострились, инстинкты взыграли с новой силой. При мысли о том, что Карина на его ранчо, под его крышей, по жилам мужчины словно потек теплый жидкий мед. Они столько времени не были здесь вместе…

Данте мгновенно вернулся в прошлое, где он избегал бывать. Оно сразу напоминало ему о жестокости отца. Тот даже не скрывал от жены свои многочисленные похождения на стороне. Для него это было доказательством мужественности. Он не видел в этом трагедии, а у матери Данте было разбито сердце.

Он бросил взгляд на дом, который отремонтировал в память о ней. Экономка Мария поможет Карине устроиться с удобствами, после чего Карина станет свидетельницей царящего здесь счастливого хаоса, устроенного им для себя. Интересно, что она об этом подумает?

Экономка с улыбкой приветствовала Карину, приглашая ее войти в огромный холл, шум в котором зашкаливал. Гейб был прав. Здесь было полно ребятни. И этого она меньше всего ожидала от Данте.

– Дьяволята! Прошу прощения, – извинилась экономка, улыбаясь при этом.

Она взяла Карину за руку и увела прочь от царившего здесь кавардака, обогнув самодельный плот на колесиках, на котором расположилось несколько детей.

– Сегодня особенный день. Хозяин вернулся домой, и все счастливы.

Карина призналась себе, что чувствует себя комфортно среди этого хаоса. Конская упряжь и футбольные мячи, разбросанные игрушки и несколько велосипедов соседствовали с антикварной мебелью.

– Так как? – услышала она знакомый мужской голос и чуть не подпрыгнула от неожиданности. – Что ты думаешь о моем доме? Одобряешь?

– Данте? Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

– Почему? – Он пожал плечами.

– Гейб сказал…

– Тебе нравится, как я отремонтировал дом? – спросил Данте; его тон выдавал, что на самом деле он спрашивает о другом.

– Не знаю, удивит это тебя или нет, но мне здесь очень нравится.

– Я рад.

Глубокий, хрипловатый голос Данте пронзил ее, как горячее лезвие ножа воздушное безе. Карина не могла оторвать взгляд от его озорной, почти мальчишеской улыбки, и это значительно затрудняло ее намерения ограничивать свои мысли только делами. Высокий, недопустимо красивый Данте излучал опасность, хотя среди льнувшей к нему детворы он не выглядел таким уж угрожающим.

Здесь даже воздух заставлял забыть о суматошной городской жизни, заставлял ощущать себя иначе. И Данте тоже был другим. Карину охватило сильное желание сесть на лошадей и пуститься с ним вскачь за горизонт наперегонки с ветром.