Когда вы кого-то любите - Сьюзен Джонсон

— Простите меня за беспорядок. Я провожу здесь много времени.

— Это напоминает мне кабинет моего отца, хотя и не в такой степени. — Сколько счастливых часов провела она в той уютной комнате, подумала Элспет. Сколько вечеров их семейство проводило, изучая календари скачек, пытаясь решить, какого нового породистого рысака они могли бы позволить себе приобрести, в каких скачках могли бы участвовать.

Ошеломленная, казалось бы, притупившимся чувством утраты, она заставила себя смотреть в сад, перед ее взором предстали прелестные белые розы, ползущие по стенкам деревянной беседки.

— У вас великолепные садовники, — прошептала Элспет, направляясь к дверце террасы, якобы чтобы насладиться прекрасным видом, открывавшимся перед глазами, на самом деле, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах. — Какие прекрасные розы!

— Пергола находится как раз на пути к конюшням, — заметил Джулиус, следуя за ней. — Это удобно и практично.

Как и все остальное в его жизни, размышляла Элспет, пытаясь не поддаться злости на маркиза, жизнь которого была ничем не омрачена или отягощена. Она часто заморгала, пытаясь стряхнуть слезы, обнаружив вдруг, что ей стало труднее, чем обычно, примириться с собственной судьбой — слишком велика была разница между ними.

Ее отец был викарием не по собственной воле — у него, младшего отпрыска младшего сына, не было особого выбора, разве что армия или морской флот. А сейчас из-за превратностей судьбы она оказалась предоставлена самой себе, ей предстояло избрать свой путь в этом мире.

Возможно, стоит учесть выгоду амурной интрижки с состоятельным пэром вроде Дарли в смысле поправки финансовых дел. По слухам, маркиз отличался щедростью. Но ей хватило мгновения, чтобы понять, что она не годилась на роль оплачиваемой куртизанки. Так же как и на роль, которая ей отводилась, если она и дальше будет оставаться здесь. И тут за приятными, доставляющими массу удовольствия фантазиями ей открылась суровая неприкрытая правда.

— Боюсь, что это была ужасная ошибка с моей стороны, — произнесла она, отвернувшись. — Я ни в коем случае не должна была приходить сюда.

Он посмотрел ей в лицо:

— Вы плачете.

— Нет. Я не плачу, — возразила Элспет, отступая на шаг. Его близость приводила в замешательство, смущала ее. — Это, наверное, из-за ветра.

— Я что-то сделал не так? — спросил он, не приняв ее никчемное объяснение.

Она затрясла головой.

— Я не должна была приходить сюда. Прошу извинить меня, что доставила вам столько хлопот, но… — Она обошла его, внезапно почувствовав, что готова разрыдаться. Без серьезной причины. Или, наоборот, по сотне причин. Ни одна, из которых никак не касалась его. — Пожалуйста. — Она оттолкнула его руку, когда он попытался остановить ее, неимоверным усилием сдерживая готовые вырваться наружу рыдания. — Я должна уйти, — прошептала Элспет.

— Позвольте мне хоть как-то помочь вам. — Он пошел за ней следом к двери.

— Это никак не связано с вами.

— Значит, с Графтоном?

Она кинула на него острый взгляд, гнев на какой-то момент потеснил ее слезы.

— Конечно же, с Графтоном, с кем же еще, ведь именно с ним связано все, что происходит в моей жизни. Но на самом деле все это вас не касается.

Он преградил ей путь.

— Я уже предлагал вам деньги. Не обижайтесь, не принимайте это близко к сердцу. — В ее глазах сверкнула ярость. — Это вас ни к чему не обязывало. Я предлагаю как ваш друг.

— Но мы не друзья.

— Мы могли бы стать ими.

— Что-то я сомневаюсь, что мы с вами имеем в виду одно и то же, когда говорим о дружбе, — твердо заявила Элспет.

— Останьтесь хотя бы на чай. Обещаю, что буду держаться на расстоянии от вас.

Это было уже слишком — его доброта, его экстравагантное предложение финансовой помощи, его чудесная улыбка и готовность вести себя исключительно по-джентльменски. Она попыталась отказаться с такой же любезностью, с какой он сделал свое предложение, но вместо слов вырвалось нечленораздельное заикание с придушенными слезами. А затем, словно она и без того не была в достаточном замешательстве и растерянности, слезы заструились по ее щекам. Смахнув их кулаком, она попыталась улыбнуться.

— Прошу простить меня… — Она громко икнула. — Я хотела сказать… как трудно…

Она всхлипнула, затем еще раз… Отвернувшись, поскольку слезы неудержимо текли по лицу, Элспет разрыдалась.

Подхватив ее на руки, он отнес ее в кресло и принялся мягко укачивать, подобно тому, как он проделывал это с огорченными или обиженными детишками сестры.

— Ну вот, все прошло, не надо плакать, — утешал он, вдруг подумав, что она напоминала ему младшую дочку Бетси, светловолосую и голубоглазую, хотя Энни было всего четыре года. Но леди в его объятиях плакала столь же по-детски горестно. Хотелось бы ему утолить ее печали с легкостью, как в детстве, когда конфетка или новая игрушка приносили немедленное утешение. Увы, Графтон был гораздо большим раздражителем, и она, похоже, не готова была принять от него деньги, единственное, что он мог предложить. — Все будет хорошо, — прошептал Дарли, предлагая ей самое банальное успокоение. — Все будет просто отлично…

Она затрясла головой, прижавшись к его груди, а он чуть улыбнулся. Конфетка здесь явно не сработает, так же, как и игрушка, хотя совсем недавно новый пони, подаренный Энни, тут же осушил ее слезы.

— А может, вам понравится какой-нибудь из моих чистокровных жеребцов? — Он серьезно менял привычный ход жизни ради этой милашки, вот уже дважды он предлагал своих коней, дабы ублажить ее.

Чем она его так заинтриговала? Дарли предпочел не задаваться этим вопросом.

Он просто хотел ее, и этого было достаточно.

Но вместо того чтобы сказать «да», она зарыдала еще безутешнее, а он, крепко прижав ее к себе, мягко, как мог, успокаивал, нашептывая ласковые ободряющие слова, утирая слезы рукавом рубашки, полностью войдя в роль няни. Пока, наконец, ее слезы не иссякли.

Глядя на него снизу вверх сквозь влажные ресницы, она слабо улыбнулась ему:

— Я ведь никогда не плачу. Правда никогда. Я не знаю, что на меня вдруг нашло.

— Может, я что-то не то сказал? — поддразнил Дарли. Она фыркнула и всхлипнула одновременно.

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Простите, если я испортила вам день.

— Вы ничего не испортили. — Она сидела у него на коленях, тепло ее тела действовало возбуждающе, каждый нерв его тела дрожал в сладостном ожидании.

— Вы очень, очень добры ко мне. Улыбка чуть тронула его губы.

— Я здесь для того, чтобы доказать, что могу быть еще добрее.

Она не смогла сдержать усмешки:

— И тут самое время заявить, что мне хотелось бы поймать вас на слове и принять ваше предложение.