Черное Солнце. За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева

правде говоря, учитывая вспомнившийся неприятный эпизод из прошлого, его действительно тронул знак внимания. С другой стороны, внимание это могло быть продиктовано сугубо практичностью, не так ли? Красный цвет оказывает благотворное воздействие на его энергетику, хоть цветовое воздействие в видимом глазу спектре и самое слабое.

— Определенно, обилие вибраций красного цвета, пусть и проявленного грубо, поможет мне восстановиться быстрее, — сухо заключил Совершенный.

Этот красный цвет он будет тянуть в свои вены отовсюду, как неводом собирают и тащат из моря рыбу. Такова природа его крови.

Черный жрец удовлетворенно кивнул.

— Если Учитель будет и впредь вставать без разрешения, мне придется привязать его к кровати, — то ли в шутку, то ли всерьез бросил кочевник, проходя мимо него к дверям. — Ваша жизнь слишком дорога, чтобы рисковать ею.

Сырой металлический привкус снова наполнил рот. Элирий незаметно сглотнул кровь и холодно улыбнулся, не разжимая губ и не смотря на своего ученика. Кажется, тот поклонился и вышел прочь.

Едва дверь за ним затворилась, Красный Феникс в изнеможении прислонился к подлокотнику, медленно заваливаясь набок. По лбу предательски ползли капли пота, сознание заволокло багряным туманом.

Хвала небожителям, услужливая Шеата уже спешила к нему со снадобьями.

Глава 7

Журавлиные перья. Часть 1

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон дождевой воды

Весенний воздух благодетелен. День седьмой от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*киноварью*

Приставленная к ослабленному ритуалом Совершенному оказалась женщиной заботливой и прекрасно подготовленной в вопросах организации быта: задрапированное ярко-красной мантией жреческое одеяние сидело на ее подопечном идеально, волосы были тщательно расчесаны и уложены в безукоризненную, подобающую высокому статусу прическу.

Однако даже простая прогулка из комнаты в комнату стоила Красному Фениксу немалых трудов: он мог идти, только опираясь на протянутую руку. Выходцу из могущественного Лианора было непросто смириться с осознанием собственной немощи, но скрепя сердце приходилось снова и снова принимать помощь Шеаты, благо, она предлагалась ненавязчиво и деликатно.

Тем не менее, дело явно повернуло на поправку: он наконец-то перестал беспрерывно кашлять кровью и терять сознание с завидной регулярностью впечатлительной юной девицы. Кроме того, после сытной утренней трапезы Первый иерарх принесла на десерт свежие фрукты и какое-то новое стимулирующее восстановление организма снадобье.

— Что за зелье вы тут сварили? — Красный Феникс поморщился и демонстративно сплюнул тинктуру обратно в овальную серебряную чашу. — Решили угробить меня во второй раз? В жизни не пробовал большей гадости.

— Это «Горькая слеза», мессир Лар, — терпеливо объяснила Шеата, аккуратно промокая рот своего подопечного кружевом белоснежной салфетки. — Очень эффективное средство.

— И название говорит само за себя, — брезгливо фыркнул Совершенный, отставляя в сторону сосуд с решительно забракованным им лекарством. — Отвратительная горечь.

— Великий Иерофант повелел приготовить ее, помните? — извиняющимся тоном проговорила жрица и склонилась в глубоком просительном поклоне, ожидая, что бывший верховный жрец сменит-таки гнев на милость. Уйти, позволив больному не принять назначенное средство, она не могла.

Уголки рта Элирия чуть шевельнулись в пренебрежительной улыбке.

— Тебе придется пообещать мне что-нибудь очень приятное, чтобы я согласился проглотить эту редкостную дрянь, — капризным движением он оттолкнул от себя поднос еще дальше, едва не перевернув неприятную бутыль с зельем, а заодно и ни в чем не повинную вазочку, заполненную крупными ягодами соблазнительной сладкой клубники, первой клубники этого сезона.

Шеата на миг задумалась. Вступать в спор рассудительная женщина не собиралась — то ли из почтительности, то ли успев уже уяснить всю бессмысленность этого занятия. Но своевольного юношу нужно было как-то уговорить.

— Выпив «Горькую слезу», вы очень скоро окрепнете и будете в состоянии безопасно принять ванну, — с вкрадчивой надеждой проговорила жрица. — Как я слышала, ваша светлость любит воду. Я испрошу у господина Великого Иерофанта разрешения приготовить для вас приятную горячую ванну. Его высокопреосвященство всерьез опасается, что для полноценных водных процедур всё еще слишком рано и мессиру может стать нехорошо. Но я уговорю его, если мессир согласится не выплевывать лекарство.

Воду? Да, кажется, прежде он любил воду.

Неизвестно почему Красному Фениксу вдруг привиделся океан. На мгновение показалось, будто он вновь стоит посреди длинной полоски песчаного берега, а море круто вздымает пахнущие солью прозрачные зеленоватые валы и — вдребезги разбивает у его ног.

В раннем детстве Элирий готов был пропадать на причале часами. В Городе-Солнце, главном городе Лианора, лучшем на свете городе, он находил особенное удовольствие каждый день приходить на мол, любуясь тем, как на реях медленно распускаются белоснежные облака парусов, а величественные волны качают на своих ладонях изящные и быстрые военные корабли.

Те корабли, на которых впоследствии, в эпоху Последних Дней, бежали они на Материк — и лишились дома. Те самые корабли, что едва не утонули под тяжестью их печали.

Полузабытое прошлое накатывалось на него, как прилив, ленивыми мутными волнами. К случайно выросшему кусочку памяти одно за одним притягивались новые воспоминания. Малиновая от весенних закатов вода — как зеркало, стремительные чайки вскользь касаются ее крылами. Это было начало, а конец… далеко не так радужен. В нем только пасмурное море, забравшее сияющий Лианор. Из этого темного моря упрямо тянутся в его вены водоросли застарелой тоски.

Так много всего было уже пережито. Липкий мох успел покрыть древние скалы, выросшие из песка, по которому ступал когда-то… и вот теперь снова приходится начинать жизнь с нуля, сталкиваясь с совершенно новой реальностью.

Но он по-прежнему любил океан и никогда не смотрел на него с укором.

— Договорились. — Что ж, в конце концов, это и впрямь неплохая сделка. — И ещё — принеси вина, перебить мерзкий вкус…

Совершенный провел языком по сухим от болезни губам и задумался. Наморщил лоб, тщетно пытаясь вспомнить, но решительно ничего не приходило на ум. Уже в полной мере к нему вернулась ясность сознания, но память… память возвращалась очень избирательно.

— Твой господин должен точно знать, которое мне по вкусу, — в конце концов сдался Элирий и пожал плечами, так и не выудив из своей головы ни одного любимого сорта. — Спроси у него.

Хвала небесам, хотя бы это не его заботы. Ученик обязан разбираться в предпочтениях Учителя.

Едва Шеата, поклонившись, вышла, юноша немедленно поднялся вновь и кое-как доковылял до широкого окна с великолепным наборным витражом. Разноцветные кусочки мозаики радовали глаз, складываясь в яркий цветочный узор, а сразу за ними — едва различимо переливалась в воздухе некая мутная взвесь, словно маслянистая пленка плыла по гладкой поверхности воды. На этом открытии с разведыванием местности можно было заканчивать: пейзаж за окном размывался в смелую абстракцию. Ничего не разглядеть, хоть во все глаза смотри.

Нахмурившись, Красный Феникс