Дипломатия России. Опыт Первой мировой войны - Станислав Чернявский

Однако сотрудники посольства СССР, как отмечал очевидец событий тех лет В.М. Бережков, твердо придерживались своей точки зрения: все советские граждане должны вернуться на родину. Изнурительные переговоры по этому вопросу продолжались несколько дней. Благодаря посредничеству болгарской и шведской миссий в Москве, принявших на себя защиту соответственно германских интересов в СССР и советских интересов в Германии, с Германией было достигнуто соглашение об обмене советских и германских граждан. Пунктами обмена установили Ленинакан на советско-турецкой границе и Свиленград на болгаро-турецкой границе. Обмен, согласно договоренности, осуществлялся одновременно. В Свиленграде, куда прибыли 979 советских граждан, передача их в Турцию была начата 13 июля. В тот же день было передано в Турцию 237 германских граждан66.

В Архиве внешней политики Российской империи хранятся отчеты и докладные записки брошенных в августе 1914 г. послом Свербеевым сотрудников, свидетельствующие об их личном мужестве, стойкости и верности порученному делу. Многие из этих документов достойны того, чтобы их прочувствовали и наши современники.

Консул России в Штеттине (ныне польск. Щецин) Л.Ф. Цейдлер не имел оснований жаловаться ни на чрезмерную загруженность по службе, ни на бытовые условия. Именно здесь, где когда-то в семье губернатора прусской провинции Померания родилась будущая императрица Екатерина II, ему комфортно жилось и интересно работалось. Город памятников и соборов, раскинувшийся по обоим берегам Одера, Штеттин был крупным торговым центром. Большой современный порт обеспечивал постоянное сообщение с Лондоном, Нью-Йорком и всеми крупными портами Балтийского моря.

Однако и здесь, в традиционно спокойном консульском округе, к середине июля 1914 г. внутриполитическая ситуация стала накаляться. Особенно усердствовала пресса, настраивавшая население на милитаристскую волну и призывавшая к «защите» австрийской монархии от России. Российскую диаспору серьезно встревожило необычное развитие событий. Участились обращения в консульство проживающих в Штеттине, Ростоке и Висмаре русских студентов с просьбой о выдаче ссуды на билет для возвращения в Россию.

Не имея на это достаточных средств и не располагая информацией о возможных шагах в случае начала военных действий, Цейдлер обратился 17/30 июля в посольство, но его обращение осталось без ответа. В тот же день в Германии объявили военное положение. Критическая ситуация создала непосредственную опасность жизни всех русских, находившихся в консульском округе Штеттина. Консул запросил телеграммой посольство разрешить закрыть учреждение и выдать ему и его семье паспорта на выезд из Германии.

Дело в том, что по существовавшему в царской и в советской России правилу заграничные паспорта всех дипломатов и членов их семей должны храниться в посольстве, а на руки выдавались лишь документы, полученные от местных властей. На любую поездку вне страны пребывания дипломату нужно было получать разрешение посла, и только после этого ему выдавали на короткое время паспорт.

Ответа из Берлина на эту телеграмму также не последовало, а телефонную связь с посольством германские власти оперативно отключили. Узнав из газет, что покровительство российских подданных приняло на себя испанское посольство в Берлине, Цейдлер обратился к испанскому консулу в Штеттине с просьбой взять на себя охрану интересов русских подданных, а также консульских помещений и архива. Однако испанец отклонил эту просьбу, сославшись на то, что он «почетный консул» и по профессии коммерсант, поэтому, принимая российское предложение, навлек бы на себя надзор полиции. Отказался и штатный консул Великобритании, сославшись на то, что сам не знает, останется ли он в Штеттине.

«Я считал себя не вправе покинуть пост без разрешения начальства, – пишет Цейдлер, – кроме того, я полагал тогда еще совершенно недопустимым, чтобы посольство, покидая Германию, бросило на произвол судьбы подчиненных ему консулов и не озаботилось хотя бы снабжением их паспортами».

21 июля / 3 августа его арестовали вместе с женой и сыном. Через две недели пребывания в заключении русского консула освободили и, предоставив в его распоряжение два автомобиля с охраной, направили в пограничный пункт для отправки шведским паромом в Треллеборг67.

Немало бед пришлось испытать и генеральному консулу России в Данциге Д.Н. Островскому. В своем рапорте на имя руководства МИД он докладывает об обстоятельствах своего задержания.

«Не имея никаких указаний, но, предчувствуя надвигающуюся грозу, я настоятельно советовал всем русским пренебречь материальными убытками по найму квартир и пансионов и возвращаться в Россию, считая лично для себя своим долгом оставаться на посту до получения распоряжений посольства или до последней возможности»68.

19 июля / 1 августа консул сделал попытку позвонить в посольство, но разговор прервали, официально заявив, что «телефон находится в исключительном распоряжении военных властей». На следующий день он вместе с супругой выехал поездом в Берлин и успел попасть в посольство в тот момент, когда оно готовилось к выезду. Тем не менее, по неизвестным причинам их не взяли и предложили обратиться за помощью в испанское посольство.

После получения Берлином известия о разгроме здания германского посольства в Санкт-Петербурге и убийстве сторожа Островского посадили в тюрьму. Там же вскоре оказался и русский консул из Кенигсберга Поляновский (обвиненный в шпионаже, впоследствии он покончил жизнь самоубийством).

Что касается Островского, то после двух месяцев заключения его освободили в рамках обмена группами арестованных и 20 января 1915 г. он покинул Германию.

Столица союзной Германии Австро-Венгрии Вена находилась в таком же шовинистическом угаре, как и Берлин.

К 1914 г. многонациональное население австро-венгерской столицы превысило 2 млн человек. В город приезжало все больше иностранцев, и немецкоязычные жители составляли теперь лишь половину населения Вены. Новая эпоха для «царицы Дуная» открылась после того, как стеснявшие город средневековые крепостные стены были снесены и на их месте проложили кольцевую улицу Рингштрассе. Вдоль нее стояли красивые общественные здания, роскошные особняки и богатые магазины.

Международную известность Вене придавала деятельность ученых, литераторов, художников и скульпторов. Знаменитая медицинская школа привлекала множество зарубежных ученых, а Зигмунд Фрейд создал новую науку – психоанализ. Ни один город в мире не мог превзойти Вену в области музыки. Иоганн Штраус-сын сочинял вальсы и оперетты, породившие миф о беззаботной Вене, городе веселья и радости. Композиторы Иоганнес Брамс и Антон Брукнер добились признания во всем мире. В оперном искусстве блистал Рихард Штраус, особую популярность ему принесла опера «Кавалер розы». Либретто для нее и для многих других сочинений написал поэт и драматург Гуго фон Гофмансталем.

Известие о начале войны в Вене встретили с энтузиазмом. Широко разрекламированная в прессе опасность наступления русской армии сплотила австрийцев, войну поддержали даже социал-демократы. Официальная и неофициальная пропаганда внушала волю к победе и в значительной мере притушила межнациональные противоречия. Единство государства обеспечивалось жесткой военной диктатурой, а недовольных заставляли подчиниться. Все ресурсы монархии были мобилизованы на достижение победы69.