Сотник из будущего. Эстляндия - Андрей Булычев

– Оставьте нас все, – наконец проговорил он. – Думаю, что нам лучше обо всём переговорить вдвоём с глазу на глаз. Я надеюсь, что после этого между нами уже не будет никаких недомолвок.

Миндовг молча кивнул, и его приближенные встали. Крепкие и боевитые с виду воеводы Радвил и Альгис выходили из залы легко, а вот седобородый и сутулый Гинтарис всё оглядывался, как видно, до последнего надеясь остаться со своим князем.

«Ну да, как же, не хочет дедушка, чтобы такие важные посольские дела здесь без него решались, – подумал наблюдательный Андрей. – Похоже, много что завязано у литвинов на нём». Но слово уже было сказано, и князья остались в зале вдвоём.

В горницу принесли небольшой столик, куда выставили кубки и закуску из копчёной и солёной рыбы, жареной на вертеле птицы и хлеб. Из напитков поставили кувшины с мёдом, пивом и тёмным квасом. Сюда же выставили пустые кубки и несколько серебряных тарелок. Все были сытыми, и к еде никто не прикоснулся. Радвил с Альгисом налили себе пиво, все русские плеснули по полкубка мёда и теперь молча цедили его, поглядывая друг на друга. Один лишь Гинтарис из всех ничего себе не налил. Он сидел как нахохлившийся старый филин, и его крючковатый острый нос ещё больше давал ему сходства с этой птицей.

Прошёл почти час, когда послышался призывный крик. Из небольшой горенки сбоку выскочили двое слуг и распахнули двери в зальную комнату.

Князья сидели за столом со светлыми лицами.

«Ну, значит, договорились с глазу на глаз, – удовлетворённо подумал Сотник. – Выходит, что быть миру с литвинами!»

Долго потом вместе не засиживались, всё действительно было уже князьями определено. Господин Великий Новгород помогал Миндовгу взять все южные балтские племена под себя и вылепить из всего этого сильную самостоятельную державу под управлением князя. Всем присутствующим было понятно «какого».

Пока помощь подразумевалась серебром, провиантом и оружием. Людей у Миндовга хватало и своих. И только при крайней опасности и нападении сильного внешнего врага предусматривалась отправка к нему в помощь русских дружин. Того же самого Ярослав ждал в ответ и от своих новых союзников. Сфера интересов будущего великого литовского княжества не распространялась на русские и на зависимые от них земли. Литвины также отказывались от готовящегося крестоносцами похода в северную Эстляндию и по прошествии двух-трёх лет, когда они разберутся со своими внутренними проблемами, должны будут выйти в большой общий поход с русскими на Ливонию. На пять лет купцы обеих сторон освобождались от всех таможенных сборов и платили только отдельный налог со всей торговли в княжью казну. В столице литвин Вильно и в их крупном городе Кярнаве, также как и в русских Новгороде и Пскове, будут теперь располагаться торговые дворы со своими особыми уставами и местным управлением. Русь свою веру Литве не навязывала, каждый был волен сам для себя выбирать, во что ему верить и кому и как поклоняться. При изъявлении желания союзников прислать своих православных священников князь Ярослав обещал с этим помочь.

– Ну, Довгердович, нам осталось теперь лишь только породниться, – с улыбкой проговорил Ярослав. – У тебя вон уже Войшелек подрастает, небось, на коне не хуже батьки скакать научился? А у меня для него аж две невесты на выбор есть, хоть Мария, а хоть бы даже и Ульяна, каждая из них за такого славного княжича пойдёт. Правда, сопливые пока мои девки, Феодосия вон уже устала с ними нянькаться да в тереме воевать. Ну да придёт время – муж на место быстро их поставит, не забалуют у него, чать! – и он раскатисто расхохотался.

– Мал он ещё у меня! Только девятый год парню пошёл. – Улыбнулся Миндовг. – Но мысль твоя, Всеволодович, мне уже нравится, я думаю, что мы к ней ещё чуть позже вернёмся.

– Обязательно вернёмся, – подтвердил русский князь. – Ну что, уважаемые, теперь будем на Высший совет собираться? Осталось только теперь там все эти наши договорённости через одобрение высоких господ Новгорода провести. Ох и муторное же это дело, скажу! Я вон своему Ивановичу сейчас завидую. Он-то туда не ходок, пойдёт сейчас к себе на подворье – да к молодой жене под бочок. А нам ещё полночи в этом думном тереме париться.

Митяй с Маратом прошли по мосту на Славенский конец, туда, где располагался огромный Новгородский торг. До отправления в усадьбу оставалась всего пара дней, а сидеть в батином поместье без дела уже порядком наскучило. Оно было забито сейчас народом, что называется, «под завязку». Не было бы этого дождя – так можно было бы вырваться в лес, но теперь-то там, разумеется, делать было нечего.

Сотни людей, также как и парни, месили на торгу грязь, слоняясь по многочисленным купеческим рядам. Продавцы и зазывалы буквально из своих кафтанов выпрыгивали, пытаясь хоть что-нибудь да продать из своего товара.

– Ах, какой короший парень! – Закатывал глаза приказчик из пруссов, наглаживая нитку с янтарём. – Если бы сейчас светило солнце, то я бы смог показать всё красоту этого ожерелья. Но, увы, этот дождь всё только портит, – и он зацокал в негодовании языком.

– Я возьму эти бусы за три ногаты, семь – слишком дорого для них. – Покачал головой Митяй. – Уступай – и мы будем с тобой в расчёте.

– Что он такое говорит?! – воскликнул торгаш. – Да такого янтаря больше уже никогда с Варяжского моря на берег не вымоет! Сейчас только одна тёмная смола из пучины выходит. Как будто бы море тоже грустит вместе с пруссами, вынужденными отстаивать свою землю от тевтонцев. А вот эту каменную смолу ещё при его отце Годукке вымыло на берег, и она теперь такая светло-жёлтая, словно мёд, с красивым красным отливом. – Прусс поднёс жировой светильник, и действительно, даже его маленького огонька хватило, чтобы показать всю красоту этого камня.

– Хорошо, только из уважения к твоему народу, что сдерживает натиск крестоносцев, я дам четыре ногаты, – проговорил спокойно Митяй. – Или если ты не согласен, так мы здесь найдём другого.

– Хорошо, хорошо, – согласился приказчик. – Только из уважения к молодому воину я сделаю ему такую большую скидку, – и прусс завернул бусы в отрез из фряжского полотна. – Невеста будет рада такому подарку! – и он подмигнул слегка покрасневшему парню.

Потолкались по оружейным рядам, Марату приглянулся простой с виду кинжал в кожаных ножнах. Был он без орнамента, без украшения и обережных знаков да надписей, какие зачастую наносились на такое холодное оружие. Только на его лезвии с обеих сторон стояло по правосторонней свастике. Он покрутил его в руке и спросил цену. На удивление молчаливый продавец с медным скуластым лицом и раскосыми глазами усмехнулся и на весьма плохом русском назвал цену кинжала:

– Этот стоит пятнадцать ногат, но тебе я продать за двенадцать, и ни ногата меньше, он есть из Тибет.

Маратка покрутил ещё раз этот кинжал, постукал по его лезвию ногтём и послушал звук.

– Хорошо, я беру его. – Кивнул он оружейнику и полез за пазуху доставать кошель.

– Неужели так хорош? – спросил друга Митяй, когда они отошли от оружейной лавки. – А с виду ведь совсем обычный, и на дорогой дамаск вовсе не похож. Нет в нём того особого узора стали.