Дюна: Пауль - Брайан Герберт

— Барона нет в живых уже целый год, — небрежно заметила Марго.

Эребоом нахмурился, но все же снизошел до ответа:

— Да, и поэтому данные гхола не имеют для нас никакой коммерческой ценности. Мы попытались продать их другим благородным Домам, но барон умудрился безнадежно испортить репутацию этого ментата. Такая потеря драгоценного времени и ресурсов! Нам пришлось заморозить эту линию. Но зато теперь эти экземпляры могут служить объектами опытов с новым нервным ядом. Смотрите, именно за этим я вас сюда и пригласил.

Лица всех гхола де Фриза одновременно исказились от невыносимой муки, все они схватились за головы. Словно в хорошо поставленном танце они все одновременно упали на пол и начали извиваться и биться в судорогах. Сила и выраженность реакции у каждого гхола зависела от полученной дозы яда. Все копии де Фриза принялись бормотать последовательность простых чисел и бессмысленно произносить сведения о каких-то фактах. Фенринг и Марго озадаченно посмотрели друг на друга.

— Новый яд — это орудие убийства, которое мы хотим представить на рынке, — пояснил Эребоом. — Смотрите, это же просто восхитительно: их мысли буквально взрывают мозг в черепной коробке. Скоро все они сойдут с ума, однако, как ни интересен данный факт, это всего лишь побочный эффект. Главная цель, для которой мы делаем это вещество, — умерщвление.

Густая кровь и слизь потекли у гхола из ртов, ушей и ноздрей. Некоторые жертвы громко вопили, другие лишь жалобно стонали.

— Так как они все идентичны, — продолжал Эребоом, — эти бесполезные для нас гхола дают нам возможность тестировать различные свойства нейротоксина. Эксперимент становится полностью контролируемым.

— Это варварство, — сказала Марго, не потрудившись понизить голос.

— Варварство? — переспросил Эребоом. — Это детские игрушки по сравнению с тем, что творит со вселенной Муад’Диб.

Граф Фенринг кивнул, понимая, что в словах тлейлакса есть своя, пусть и извращенная, правда.

Битвы лучше всего выигрывать политическими и дипломатическими средствами, умелым руководством и мудрыми решениями, а не насилием и пролитием крови. Непосвященным этот путь может показаться бесславным, но в конце концов именно он оставляет по себе меньше всего ран — как физических, так и моральных.

Суфир Хават, мастер убийств дома Атрейдесов

Это было делом простой арифметики, но числа не складывались и противоречили друг другу.

Задолго до начала джихада он являлся Паулю в видениях, Пауль прозревал армии вооруженных фанатичных фрименов, волнами накатывавшихся на бесчисленные звездные системы и сметавшие все на своем пути, водружавшие знамена Муад’Диба и убивавшие всех, кто смел сопротивляться. История напишет хронику его правления черными красками, но Пауль умел видеть за каждой песчаной дюной следующую, а за следующей — еще одну. Он знал, что его джихад будет лишь незначительной бурей в сравнении с титаническими бунтами и смутами, подстерегавшими человечество, смутами, которые принесут еще больше смертей, если сейчас он, Пауль Атрейдес, потерпит неудачу.

Оставаясь на Кайтэйне, направляя фрименские армии к другим планетам на следующие битвы, вызывая в бывшую столицу команды для расчистки завалов и строителей, упрочивая свое положение на Кайтэйне, Пауль одновременно обдумывал свои следующие действия. Он очень скучал по Чани, но дела не терпели отлагательств.

Для того чтобы победить в джихаде, следовало заложить новые принципы устойчивого правления. Ему, и никому другому, придется вытащить человечество и его прогнившую политику из ямы, куда они упали по собственной вине. Нет, это даже не яма, мысленно поправил себя Пауль, человечество скользит вниз по смертоносной спирали.

Но числа…

На всем Арракисе — Пауль знал это доподлинно — проживали приблизительно десять миллионов фрименов, рассеянных по многочисленным сиетчам. Из этих десяти миллионов половина мужчины, из которых лишь одна треть может быть призвана в ряды воинов джихада. Это меньше двух миллионов бойцов. Видения, да и трезвый расчет, показывали, что ему придется покорить (а может быть, и истребить) бесчисленное множество людей, прежде чем он сможет закончить войну.

Даже имея в своем распоряжении преданных людей, ему просто не хватит их численности для того, чтобы превратить джихад в чисто военное предприятие. Его солдаты, при всей их решительности и самоотверженности, просто не смогут убить всех, кто откажется следовать за Муад’Дибом. Кроме того, Пауль не испытывал ни малейшего желания превращать подвластную ему галактику в огромный склеп.

Несмотря на то что предзнание говорило Паулю, что он одержит множество блистательных побед, он все же надеялся одолеть большую часть правителей империи тонкой и разумной дипломатией, используя эффективные методы убеждения. Мать уже начала действовать в этом направлении. Надо показать всем, что покорность в отношении Муад’Диба, союз с ним — это разумное решение, наилучшая альтернатива. Единственная альтернатива. Но для того чтобы добиться такого исхода, надо воспользоваться частью личности, считавшей себя Паулем Атрейдесом, а не Муад’Дибом — грубым и неотесанным фрименом. Всеми доступными средствами надо сохранить то, что пока еще осталось от Ландсраада. Паулю как воздух были нужны союзники.

Первым, пожалуй, инстинктивным побуждением было вернуться в Арракин и созвать туда представителей самых знатных благородных Домов. Но, подумав, Пауль решил, что аристократы могут неверно истолковать такой сигнал. Увидев его на Арракисе, благородные правители планет скорее всего посчитают его заурядным атаманом разбойничьей шайки. На Дюне Пауль был окружен бьющим через край фанатизмом, всеобщей верностью, которую не в силах понять тот, кому неведома слепая и страстная религиозная вера. За многие годы умиротворенного существования под властью светской династии Коррино многие члены Ландсраада потеряли всякий интерес к религии, а Оранжевую Католическую Библию рассматривали как интересный литературный памятник, а не источник религиозной страсти.

Даже если бы Пауль смог оживить старые клановые союзы и призвать себе на помощь друзей отца, то едва ли это окажется достаточным. Бойцы Пауля, чего доброго, убьют некоторых упорствующих аристократов, причем сам Пауль вряд ли будет в состоянии остановить своих верных слуг. Ему не нравились эти вторичные последствия, и он понимал, что даже предзнание не покажет ему все подстерегающие его ловушки.

Исходя из всех этих соображений, император Пауль Муад’Диб решил призвать членов Ландсраада на Кайтэйн. Это место им знакомо, и, кроме того, Пауль сможет показать, как многого он добился за столь короткое время.

Императорский дворец сгорел дотла, чудесный город был разграблен и разрушен. Пауль направил множество специальных команд восстанавливать отдельные кварталы, чтобы подготовиться к важному событию. Рабочие расчистили загаженный зал ораторов Ландсраада и развесили по стенам стяги Домов, согласившихся прислать своих представителей.