Конец игры. Биография Роберта Фишера - Фрэнк Брейди

Одним из первых гроссмейстеров, с которым встретился Бобби в клубе, был Николас Россолимо, чемпион США и некогда чемпион Франции. В день, когда они встретились, Россолимо сидел на диване, поедая рогалик с лососиной и сливочным сыром, так что разговаривал с Бобби маститый гроссмейстер с полным ртом. Ввиду этого обстоятельства — и сильного акцента Россолимо — Бобби не понял ни слова. Тем не менее, на мальчика произвело впечатление, что он находится рядом с чемпионом, который — надо же — удостаивает его беседы, хотя и нечленораздельной.

Уже через несколько месяцев после вступления в клуб Бобби, вместе с Ломбарди и Гором, стал доминировать в еженедельных турнирах по быстрым шахматам, когда на ход давалось по десять секунд. 80-летнему Харольду М. Филлипсу, мастеру и члену правления клуба, так нравился стиль Бобби, что он сравнивал его с Капабланкой, которого помнил хорошо с тех времен, когда 17-летний кубинец стал членом клуба в 1905 году.

Хотя жизнь Бобби теперь вращалась вокруг Манхеттена, подворачивались и другие «пешки», которые можно было взять. В 1955 году Нигро включил своего ученика в любительский чемпионат США, проводившийся в конце мая во время уик-энда на День поминовения. Игроки мастерского уровня участвовать в турнире не могли, и потому в нем было много не очень сильных и малоопытных игроков. Турнир проводился по швейцарской системе (при ней пары составляются из игроков, набравших одинаковое количество очков; победитель определяется по окончании обусловленного количества туров), каждый должен был сыграть шесть партий. Местом избрали курорт на озере Мохеган, расположенный к северу от Нью-Йорка, округ Уэстчестер.

Когда Нигро выруливал на машине из города, они повели свои обычные беседы — Бобби задавал вопросы о недавно прочитанной теории, спрашивал о силе и слабости ходов, которые он или его противник делали в партии в манхеттенском шахматном клубе. Но вскоре Бобби переключился на предстоящий турнир. Кто, по мнению Нигро, будет в нем участвовать? Какой силы ожидаются противники? Как, по его мнению, выступит Бобби?

Чувствуя за вопросами неуверенность, Нигро попытался успокоить мальчика и объяснил ему, насколько для него важно набираться соревновательного опыта. Бобби затих, кусая ногти и разглядывая пейзажи из окна автомобиля, свернувшего с хайвея на дорогу, прорезавшую поля в сторону озера, где располагался курорт.

Когда они прибыли на место, Нигро собирался уплатить вступительные 5 долларов, чтобы записать Бобби по праву члена шахматной федерации США, но Бобби занервничал и заявил, что играть не будет. Он сказал, что видел, как отдыхающие купаются в озере и катаются на лодках. Ему тоже хочется. А здесь еще имелся и теннисный корт! Нигро пытался вернуть его к тому, зачем они собственно приехали. Но Бобби ответил, что раз уж комната оплачена (только 3 доллара за ночь для любого желающего, плюс скидка для участников) и они собирались провести здесь весь уик-энд, то ему хочется заняться спортом.

Нигро понял, что Бобби просто боится, как ему казалось, неизбежного проигрыша. Он уговорил мальчика переменить решение и усадил его за доску. Бобби играл, но то ли из-за неуверенности, то ли из-за потерянного интереса, очков он набрал меньше половины возможных. Годы спустя Бобби вспоминал, что его сильно расстроил результат, и он близко к сердцу принял совет Нигро: «Ты не можешь выигрывать каждую партию. Просто всякий раз показывай лучшее из того, на что способен».

Через несколько месяцев полный решимости отреваншироваться за неудачу Бобби послал регистрационную карточку для участия в юниорском чемпионате США, который должен был состояться в Линкольне, Небраска. Нигро не смог выкроить время из своего учебного графика, чтобы его сопровождать, как и Регина — из-за работы и учебы, тем более, что ей пришлось провести дома три недели из-за хронической болезни легких. Бобби решил ехать один.

Он стоял в нетерпении у окошка кассы на станции Пенсильвания, где Регина пыталась купить ему билет до Небраски через Филадельфию. Она сэкономила достаточно денег на билет и была полна решимости отправить сына до места назначения. Согласно плану, Бобби должен был на поезде добраться до Филадельфии и там встретиться с другим шахматистом, Чарльзом Кальме, который также направлялся на турнир. Вдвоем им предстояло проехать 1400 миль. «Сколько лет вашему сыну, мадам?» — спросил кассир. Узнав, что двенадцать, кассир отказался продать билет. «Он слишком юн, чтобы ехать в одиночку». «Как вы не понимаете, — доказывала Регина, — он должен ехать! Это ради шахмат!» Кассир посмотрел поверх очков на Бобби. «Сразу бы сказали, что ему нужна медицинская помощь». Годы спустя Бобби со смехом вспоминал об этом случае: «И он продал нам билет без дальнейших разговоров. Он думал, у меня болит грудная клетка!».[8] С некоторым душевным трепетом Регина отпустила своего шахматного птенчика в дорогу, но прежде прикрепила ему на шею большой идентификационный жетон армии США, на котором были выгравированы его имя, адрес и номер телефона. «На всякий случай… — сказала она. — Не снимай его!» И он не снимал.

Чарльз Кальме, 16-летний подросток, родившийся в Латвии, был симпатичным и вежливым мальчиком, который провел годы в лагере для перемещенных лиц и являлся чемпионом юниорского чемпионата США. Они с Бобби сыграли не одну дюжину партий во время двухдневного путешествия, много анализировали дебюты и эндшпильные позиции. Кальме хотя и превосходил Бобби в силе игры, относился с уважением к страстному увлечению шахматами последнего.

К несчастью для участников чемпионата, город Линкольн затопила жара более чем в 100 градусов по Фаренгейту, а в зале для бальных танцев, где проходил турнир, работа кондиционеров, если они и были, почти не чувствовалась. В этом турнире, проходившем в десять туров при 25 участниках, 12-летний Бобби был самым юным. Одному было тринадцать, а некоторым даже по двадцать, и все они имели приличный рейтинг. Рон Гросс, чуть постарше и поопытнее, чем Бобби, позднее вспоминал: «Фишер был худым и непоседливым, но в известном смысле производил приятное впечатление. Он умел проигрывать. При поражении он затихал, дергал жетон на шее еще сильнее, и немедленно расставлял фигуры для новой партии». Регина звонила Бобби каждый день в одно и то же время, чтобы узнать, всё ли у него в порядке, и когда она получила счет за телефон в конце месяца, то он составил 50 долларов — больше, чем арендная плата за квартиру.

Бобби со своим жетоном на шее сумел выйти в ноль, одержав две победы, при двух поражениях и шести ничьих, и в конце проворчал: «Гордиться нечем». Но ему вручили симпатичный приз за лучший результат для игрока, не достигшего тринадцати лет. «Но я единственный, кому нет 13-ти!», — быстро отреагировал Бобби. Приз был большим и тяжелым, но он настоял на том, чтобы самому доставить его домой, а не в виде посылки. «Это меня пробирало», — вспоминал он, хотя и получил его не за превосходную игру. Его напарник по путешествию Чарльз Кальме одержал победу, как и годом раньше, и получил титул чемпиона. Он не сразу возвращался на Восточное побережье, так что Бобби ехал домой в одиночестве, на этот раз автобусом, иногда глядя в окно, но бо́льшую часть времени анализируя партии на карманных шахматах.