"Аполлон-8". Захватывающая история первого полета к Луне - Джеффри Клюгер

Борману нравилось также и то, что у них с Ловеллом был за плечами схожий опыт. То, что Ловелл выбрал не Вест-Пойнт, а Военно-морскую академию США в Аннаполисе, Бормана не смущало: каждому в Вест-Пойнте известно, что у любого человека в жизни есть одна суровая ошибка. Зато Ловеллу, как и Борману, пришлось изрядно потрудиться, чтобы попасть в выбранное учебное заведение. Он тоже оказался третьим на очереди в ожидании освобождающегося места, однако в его случае ожидание не завершилось успехом, и он провел два года в Висконсинском университете и затем вновь подал заявление в Аннаполис. На этот раз его приняли, но университетские годы не засчитывались, и Ловелла могли зачислить только новобранцем: он решил, что если в итоге его ждет диплом Военно-морской академии и морское звание, то дело того стоит.

Путь Ловелла в НАСА стал еще более запутанным, чем в Аннаполис, и точно так же, как и Фрэнку, ему нашлось что рассказать о Гасе Гриссоме. Ловелл подал рапорт в НАСА на первом же раунде набора астронавтов в 1958 г. и даже благополучно прошел изрядную часть отборочных испытаний; наконец, попав в финальную группу из 32 кандидатов, он споткнулся на медицинской мелочи: высокий уровень билирубина в крови. Даже сам врач, который сообщил ему огорчительную весть, признал, что аномалия несерьезна, однако остальные кандидаты – 31 человек – такой аномалии не имели, а мест выделили всего семь. Хочешь не хочешь, кого-то пришлось отбраковывать.

Медицинские обследования проводились в частной клинике Лавлейса в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, и теперь Ловеллу предстояло вернуться на обычное место службы – авиастанцию Патаксент-Ривер в Мэриленде. Остальные кандидаты, прошедшие очередной тур, должны были отправиться на авиабазу Райт-Паттерсон в Огайо, где их ждал очередной этап испытаний. Ловелл заскочил в свою комнату собрать вещи перед отбытием, но уехать не успел: ему передали, что Мэрилин, его жена, звонит ему по межгороду на телефон в штабе авиабазы. Ловелл, которому не очень-то хотелось рассказывать о неудаче, медленно вошел в кабинет, взял трубку, но не успел ничего сказать – жена его опередила.

– Не возвращайся домой, – выпалила она.

– Что?

– Не возвращайся домой. Из НАСА звонят целый день, тебе надо ехать прямиком в Райт-Паттерсон на очередные испытания.

– А здешние врачи говорят, что нет.

– Так сказал тот человек по телефону. Он велел тебе немедленно туда ехать и к вечеру заселиться в гостиницу для офицеров.

Ловелл, у которого на руках оказалось два взаимоисключающих приказа, поступил так, как в подобной ситуации положено поступать разумному офицеру: выбрал наиболее подходящий для себя вариант. Он прилетел в Райт-Паттерсон, заселился и немедленно начал разведывать ситуацию. Зная, что на испытания НАСА посылает команды по семь человек, он начал выискивать знакомые лица и считать по головам. Он узнал одного, затем другого и следом третьего кандидата из Лавлейса, счет остановился на шестом: значит, седьмым был он сам. Следовательно, никакой путаницы. Что бы ни говорили врачи о билирубине, их решение явно отменено кем-то из более высокого военного начальства.

На следующее утро за завтраком счастливый Ловелл обсуждал с остальными шестью, что такого могут сделать с ними врачи в Райт-Паттерсоне, чего еще не сделали врачи у Лавлейса, как вдруг совершенно здесь ненужный, с точки зрения Ловелла, летчик со смутно знакомой наружностью появился на пороге офицерской столовой и направился прямиком к их столику.

– Гриссом, – рявкнул он, представляясь группе и пожимая руки ближайших соседей. – Приношу извинения за опоздание. Проблемы с транспортом.

Теперь за столом сидели восемь человек, и каждый из восьмерки чувствовал себя неловко. Ловелл кое-как впихнул в себя завтрак и отправился в комиссию НАСА, расположившуюся в госпитале. Да, сказали ему там, переданный ему приказ явиться сюда был ошибкой; нет, отбор он не прошел, дисквалификация из-за билирубина. То ли Гриссом, то ли кто-то другой занял его место.

Ловелл, как было приказано, вернулся домой, но, как и в случае с Военно-морской академией, решил считать отрицательный ответ временным, который в будущем сменится правильным. В 1962 г., когда НАСА объявило второй набор кандидатов в астронавты, пришел положительный ответ.

Столь же романтичной была история женитьбы Ловелла на Мэрилин. Как и Борман, Ловелл познакомился с будущей женой еще в старших классах школы. И точно так же, как Борман, перед отъездом в академию Ловелл договорился с Мэрилин, что после выпуска они поженятся. Только Ловелл, в отличие от Бормана, не пытался импульсивными порывами загубить отношения на первом же курсе.

Пока Ловелл учился в Военно-морской академии, Мэрилин Герлах – тогда еще под этой фамилией – изучала гуманитарные науки в Университете Джорджа Вашингтона. В Аннаполис к Ловеллу она приезжала почти каждые выходные, как и многие другие невесты курсантов – или «спутницы», как на курсантском жаргоне называли девушек, в школьные годы становившихся неотъемлемой частью жизни старшеклассников. В Аннаполисе Мэрилин останавливалась в одной из местных гостиниц – аккуратном доме в несколько этажей, к хозяйке которого Мэрилин и другие девушки обращались только «матушка Каштан»: если у нее и было другое имя, его никто не знал.

Однажды, на пятом году обучения в академии и на седьмом году знакомства, Ловелл и Мэрилин отправились погулять по центру Аннаполиса и по пути наткнулись на ювелирный магазин. Оба знали, что здесь курсанты покупали своим «спутницам» перстеньки – миниатюрную дамскую версию фирменного перстня морской академии, с бриллиантом в середине: такой перстенек служил обручальным кольцом в том случае, когда завтрашний офицер решал, что пора жениться.

У витрины ювелирного магазина Джим взглянул на Мэрилин и осторожно сказал:

– Вот, значит… выбирай, какое нравится.

– Какое нравится? – переспросила Мэрилин. То ли она не понимала сути предложения, то ли старательно разыгрывала непонимание. В любом случае Ловелл пришел в замешательство.

– Ну, обручальное кольцо.

– Обручальное кольцо? Вот так прямо сразу?

– Гм… Я просто считал… после семи лет как-то само подразумевается…

– Само? Подразумевается? – возмутилась Мэрилин. – Джеймс Ловелл, ничего тут само не подразумевается, пока ты не попросишь как положено.

И прямо там же, на тротуаре, молодой курсант опустился на колено и попросил ее руки как положено, и Мэрилин ответила «да». Недаром говорили: уж если ты не ладишь с Ловеллом…

* * *

Прежде чем «Джемини-7» получит шанс подняться в космос, должен состояться полет «Джемини-6». Миссии «Джемини-3», «Джемини-4» и «Джемини-5» в основном оказались успешны, главной вехой стал выход в открытый космос Эда Уайта на «Джемини-4» – первый для американца, ставший и знаком растущего престижа девятки астронавтов второго призыва. «Джемини-6» должен стартовать менее чем за два месяца до полета Бормана и Ловелла, запланированного на декабрь 1965 г. Оба астронавта планировали дела так, чтобы во время старта «Джемини-6» с Уолли Ширрой и новичком Томом Стаффордом на борту наблюдать за взлетом.