Враг неведом - Владимир Анатольевич Тимофеев

— Как и мы, — хмыкнул министр обороны.

Президент внутренне помрачнел.

Действительно. В том, что касалось ядерных сил, им оставалось лишь блефовать, надеясь, что информация о реальном положении дел наружу не выйдет.

В памяти внезапно всплыли подробности того страшного дня, когда казалось, что всё, Россия полностью беззащитна и её уничтожение — вопрос нескольких суток. Сведения, стекающиеся в Национальный Центр Управления Обороной, с каждым часом всё полней и полней раскрывали масштаб обрушившейся на страну катастрофы.

Исчезновение десяти российских атомных станций на фоне всего остального выглядело детской игрой, нелепым фокусом, глупой и несмешной клоунадой.

С лица земли начисто — словно их никогда не существовало — были стёрты все особорежимные города ядерного оружейного комплекса, предприятия по добыче, переработке и производству ядерного горючего, высокообогащенного урана и оружейного плутония, объекты урановой металлургии, места временного хранения облученного ядерного топлива, промышленные накопители и хранилища радиоактивных отходов, базы АПЛ Северного и Тихоокеанских флотов, пункты снаряжения ракет ядерными боеголовками и погрузки в подводные лодки, места дислокации и позиционные районы ракетных дивизий РВСН, Центральные Базы хранения 12-го ГУМО, авиабазы Энгельс и Украинка…

Балаково, Курчатов, Заречный, Саров, Железногорск, Златоуст-36, Свердловск-45, Северск, Озерск, Снежинск, Забайкальский ГОК, производственные объединения «Маяк», «Химконцентрат», «Чепецкий механический», «Уральский электрохимический», Челябинск-65, Томск-7, Красноярск-26, Ангарск, Гаджиево, Полярный, Видяево, Гремиха, Рыбачий, Серышево, Свободный, Светлый, Ясный, Домбаровский, Солнечный, Косьвинский Камень вместе со скрытым внутри горы командным пунктом системы «Периметр»…

Две с лишним сотни объектов. Здания, техника, люди… То, что создавалось потом и кровью нескольких поколений, кануло неизвестно куда за считанные минуты. Такое не восстановишь ни за год, ни за два, хоть миллиарды вкладывай, хоть триллионы…

Больше всего, конечно, жалко людей. Что с ними, где они, сумели ли выжить? Ответов на эти вопросы не было. Пока не было. Но президент знал, что рано или поздно всё выяснится. Главное — не опоздать. Понять, кто враг, и успеть нанести ответный удар. Будет от этого толк, не будет — неважно. Отвечать надо. Готовиться к этому, верить, просчитывать, искать варианты. Только так и никак иначе. Или нас просто порвут «друзья и партнёры», не дожидаясь, когда это сделает кто-то другой…

Поэтому сейчас перво-наперво — не поддаваться нажиму и держать марку.

Последнее труднее всего. От внушительного арсенала в несколько тысяч зарядов осталось всего восемнадцать боеголовок. Пятнадцать из них тактические — мощностью от трёх до пятидесяти килотонн разной степени «годности» и сроков эксплуатации. Три стратегические — по четыреста килотонн каждая. Их сохранить удалось едва ли не чудом. Единственный избежавший уничтожения ПГРК «Ярс» обнаружили в уральской тайге бойцы отряда спецназа Минобороны. Причем командира комплекса следовало не то наградить за спасение уникальной боевой техники, не то наказать по всей строгости за проявленные безалаберность и просто фантастическое разгильдяйство. Умудриться сбиться с маршрута и заблудиться в весеннем лесу при полностью исправной системе позиционирования — это надо уметь!..

На флоте в ночь на двенадцатое порядка оказалось чуть больше. Командир подводного ракетоносца «Юрий Долгорукий» проявил себя с самой лучшей стороны. Он не только сумел сохранить лодку и экипаж, но и вышел на связь с командованием так, что «Долгорукого» не смогли обнаружить ни шпионские спутники, ни барражирующие у северных границ России разведывательные и противолодочные самолеты НАТО. Однако, по злой иронии судьбы, ощутимой выгоды спасение крейсера не принесло. В этот поход «Юрий Долгорукий» вышел, имея на борту только четыре «Булавы» вместо положенных для полноценного боевого дежурства шестнадцати. Мало того, ракеты были снабжены не ядерными боеголовками, а «простыми» болванками, поскольку задачей похода являлась отработка залповых испытательных стрельб по полигону Кура на Камчатке.

Стрельбы, естественно, отменили, а лодку направили в один из сохранившихся пунктов материально-технического обеспечения Северного флота. В операции прикрытия участвовало полтора десятка надводных кораблей и столько же самолетов. Операция завершилась успешно. АПЛ на новую базу переместили, утечку, что ракетоносец в строю, организовали, «информацию» о том, что на борту «Долгорукого» полный боекомплект, до заинтересованных лиц довели…

Увы, в нынешних условиях только наличие хоть какого-то, даже самого минимального ядерного боезапаса и средств доставки могло гарантировать, что прямо сейчас полномасштабную войну с тобой не развяжут. А если и развяжут, то на «чужой» территории и, скорее всего, чужими руками. И действовать это правило будет до той поры, пока противники не поймут, что для полноценного сдерживания имеющегося оружия недостаточно или, что более вероятно, ущерб от его применения не перевесит выгоды от будущей победы в войне.

По данным разведки, инструментами сдерживания, хотя и в сильно урезанном виде, в настоящее время обладали лишь две страны — Россия и США. У заокеанских «партнеров» сохранилось около трёх десятков боеголовок, треть — стратегические, свыше ста килотонн. Кроме того, у них на плаву остались восемь из одиннадцати авианосцев и больше половины эсминцев УРО.

А вот Китаю не повезло. Ядерного оружия он лишился. То же самое произошло с Францией и Британией. Израиль и Северную Корею в качестве реальных противников никто всерьёз не рассматривал, а что касается Индии и Пакистана, то там всё было довольно туманно. Точные сведения отсутствовали, но судя по начавшейся между ними войне, становящейся с каждым днём всё более и более ожесточенной, свои атомные арсеналы они утратили с вероятностью почти сто процентов…

— С Китаем понятно, а что по Индии? Насколько у них серьёзно с соседями?

— Серьёзнее некуда, товарищ Верховный Главнокомандующий, — отозвался начальник Генштаба. — Вчера индусы взяли Лахор, и теперь перед ними прямая дорога к Инду. Если они блокируют переправы в районе Мултана, то фактически разрежут Пакистан на две части. Исламабад сдаваться не будет, поэтому там пойдет настоящая война на уничтожение.

— Чем это выгодно американцам?

— В этом случае в войну, хочешь не хочешь, должен вмешаться Китай. Поражение Пакистана грозит ему большими проблемами, и никакая изоляция не поможет. Такое развитие ситуации не даст китайцам возможности влиять на события в Африке и, в первую очередь, в Судане. Американцы надеются полностью вышвырнуть нас с Ближнего Востока, а мы, если Хмеймим и Тартус окажутся уничтоженными, уже не сможем уйти под китайский зонтик на Красном море…

— Заполыхает, как минимум, половина юга Евразии, — развил мысль министр иностранных дел. — Сплошная дуга нестабильности от Мьянмы до Сирии. А оттуда через Кавказ и Среднюю Азию война обязательно перекинется к нам. Остановить индо-пакистанский конфликт мы не можем. Единственный выход — не допустить на ближневосточном театре прямого столкновения между нами и США.

— Вы полагаете, это возможно?

— Ну… если мы скажем, что знаем о готовящейся провокации, и продемонстрируем готовность к жёстким ответным действиям, то — да, американцы, скорее всего, остановятся, — развёл руками министр.

В кабинете повисло молчание.

Секунд через десять его прервал президент:

— Нет. Мы не будем им ничего говорить. Хватит играть в дипломатию. Сегодня у нас другая задача…

Глава 3

Лекарство от «Томагавков» (1)

Глава 3. Лекарство от «Томагавков»

'День 23.

Утро выдалось знаменательное. На огороде появились первые всходы. Плохо только, не помню, что сажал в этом месте. То ли огурцы, то ли редиску, то ли салат. Надо будет подождать, пока ростки повыше поднимутся, тогда и определим. А вообще, надо было записывать. Или даже карту посадок составить.

Две недели погода странная. Ночью пасмурно, а днём, хоть и солнце, но почти постоянно туман, который рассеивается только после полудня, а часа через два всё вокруг снова затягивается белесой мутью. Влажность — специально определял по гигрометру — свыше девяноста пяти. Ощущение, будто попал в турецкую баню, только нежаркую. Температура ещё ни разу не поднималась выше двадцати градусов. Давление, в общем и целом, ровное — около семисот пятидесяти.