Двойная жизнь - Мари Хермансон

Мучительное собеседование отнюдь не принесло ей ожидаемого результата. Нельзя наблюдать и одновременно самой оказываться под прицелом наблюдения, нельзя смотреть со стороны на игру, в которой и сам принимаешь участие.

Но теперь Ивонн была совсем одна. Она могла войти в дом и спокойно осмотреть все комнаты, а уж потом бросить ключ в почтовый ящик.

Ивонн поднялась по ступенькам крыльца и, нажав на кнопку звонка, стала ждать, не откроет ли дверь господин Экберг. Когда реакции не последовало, она сама отперла замок и вошла внутрь. У нее возникло щемящее чувство оттого, что прежде она представляла себе, как отважится на странный поступок – устроиться на работу прислуги только для того, чтобы оказаться в этом доме.

Когда Ивонн оказалась наедине с этим домом, все ощущения обострились с новой силой. Первым ее встретил запах, который она никак не могла припомнить со дня предыдущего визита. Это был характерный насыщенный запах пустующего помещения, присутствующий в каждом заброшенном доме. Пропитанный, как правило, ароматами пищи, мыла и человеческих тел, запах дома беспрепятственно проникает повсюду, а когда обитатели дома отсутствуют, становится еще сильнее, и его не распознать даже хозяевам, когда они возвращаются, и который воспринимается как чужой и немного тревожный.

Ивонн сняла туфли и повесила пальто. Из темной прихожей открывался вид на залитую солнечным светом кухню. Она прошла в дом и огляделась.

Кухня господина Экберга была аккуратно отремонтирована: казалось, что она не претерпела существенных изменений со времен постройки дома где-то в первой половине двадцатого столетия. Дверцы шкафов были бережно покрыты белым лаком, оставаясь при этом на своих местах. Раздвижной столик не был залакирован: его сосновая древесина потемнела от солнечных лучей, десятилетиями падавших на него, и от регулярного смазывания маслом. Теперь у него был теплый золотисто-коричневый оттенок, придававший ему благородный вид.

Ивонн и сама была бы не прочь заиметь такую несколько старомодную, но уютную кухонную мебель. Если бы только она могла вести такую жизнь, проводя много времени на кухне, регулярно готовя пищу и собирая по вечерам всю семью за обеденным столом. Но ее собственная жизнь выглядела иначе. Йорген, Симон и она возвращались домой в разное время, и каждый делал себе бутерброд, отваривал немного макарон или ел готовые блюда, которые можно было без проблем разогреть в микроволновке. Однажды они уже предприняли попытку устраивать регулярные воскресные семейные обеды, доставать красивую фарфоровую посуду и вместе готовить еду, а потом неторопливо и мирно сидеть за столом, рассказывать друг другу о том, чем занимались всю неделю. Но эти застолья проходили натянуто и неестественно, и вскоре с ними было покончено.

На кухне господина Экберга было неуютно оттого, что здесь царил беспорядок. В мойке и на мраморных разделочных столах громоздились скопившаяся за несколько дней посуда, пивные банки, упаковки и остатки пищи. Стол после завтрака не был убран, вероятно, еще и потому, что в мойке уже не было свободного места.

Ивонн, брезгливо поморщившись, собралась было сразу же уйти из кухни, чтобы продолжить осмотр дома, но неожиданно заметила написанную от руки записку, лежавшую на столе посреди жуткого беспорядка:

«Дорогая Нора!

Мне очень жаль, что свой первый рабочий день Вам приходится начинать с устранения этого отвратительного беспорядка. С прискорбием признаю, что все это не относится к «обычной работе по дому», о которой мы договаривались. В будущем такое не повторится!

В выходные мне пришлось работать дома – к сегодняшнему дню нужно было выполнить определенную работу, ~ и я быстро перекусывал, не имея времени убрать за собой. Вчера вечером я хотел навести порядок, но, должно быть, уснул за письменным столом.

Пишу эту записку в надежде на Вашу снисходительность. В качестве компенсации я положил в конверт некоторую сумму сверх Вашего жалованья.

Очень тороплюсь,

Бернхард Экберг

P. S. В качестве небольшого личного презента мне бы хотелось подарить вам бутылку сливового ликера, собственноручно сделанного моей супругой, ~ он стоит в подвале слева возле лестницы, или ~ если желаете ~ баночку повидла из айвы или имбирных груш. Возьмите то, что Вам больше по вкусу!

P. P. S. Надеюсь, что после собеседования у Вас не осталось неверного впечатления обо мне. Нора, я ни минуты не сомневался в ваших способностях. Сегодня не так уж и много осталось таких, как Вы!»

Под запиской лежал конверт. Ивонн заглянула в него: у нее не было ни малейшего представления о том, сколько зарабатывают домработницы, но в любом случае это было намного больше того, что она ожидала получить за пару часов работы.

Она снова с недоумением прочла записку. У него есть еще и жена. Она что, уехала?

Ивонн снова пошла в прихожую и открыла дверь, которая, как она полагала, вела в подвал, и спустилась по лестнице. За узкой дверью, запертой на деревянный засов, она обнаружила кладовую, достойную хозяйки прошлого столетия. На выстланных вощеной бумагой полках теснились ровные ряды банок и бутылок. Их полупрозрачное содержимое искрилось от проникавшего сквозь маленькое оконце солнечного луча, и его цветовая гамма простиралась от янтарно-желтого до вишневого и рубиново-красного цветов. На каждой баночке и бутылке была этикетка с указанием содержимого и датой изготовления. Аккуратный и ровный почерк не имел ничего общего с каракулями Бернхарда. Сроки изготовления варьировались, но тем не менее все эти запасы были сделаны не позже чем два года тому назад.

Значит, его жена отсутствовала не временно. Бернхард Экберг был разведенным или вдовцом.

Ивонн покинула кладовую, ничего себе не взяв, и снова поднялась по лестнице в дом. Беспорядок на кухне резко контрастировал с аккуратно расставленными и подписанными банками, увиденными ею только что в подвале. Она предположила возможную причину их развода. В какой-то момент Ивонн едва не поддалась искушению написать новую записку типа:

«Дорогой Бернхард!

Возвращаю Вам ключ. Теперь я понимаю, почему Вас бросила жена.

Очень тороплюсь,

Нора Брик».

Но ведь могло так случиться, что его жена умерла. И Ивонн, отбросив идею с запиской, с любопытством продолжила экскурсию по дому.

В ванной комнате отсутствие жены хозяина бросалось в глаза. Никакой косметики и парфюмерии, только зубные щетки.

На пороге спальни Ивонн уважительно остановилась и стала рассматривать эту приватную часть жилища, комнату, в которую никогда не приводят гостей. Женщина посмотрела на двуспальную кровать с покрывалом из хлопка, придававшим брачному ложу абсолютно безупречный вид. В нише помещалась встроенная кушетка с подушками. Лимонно – желтый ковер украшал орнамент в виде прямоугольников. Под скосом крыши притулилась дверь, которая вела в гардеробную.

Словом, это была просторная и уютная комната. Теплые цвета и скромная мебель вызывали ощущение чистоты. Это была комната для пробуждения в совершенно новом, ничем не запятнанном дне.