Северная звезда - Татьяна Недозор

– Мария! Вы куда?

Это был Арбенин. Она слышала голоса в кабинете и с ужасом подумала, что все домашние еще там, в том числе слуги, и никто не придет ей на помощь.

– Пожалуйста, Виктор Петрович, я плохо себя чувствую…

Девушка говорила правду. Все ее силы ушли на то, чтобы пробежать расстояние от кабинета до лестницы. К тому же она не завтракала, так что теперь одновременно чувствовала голод и тошноту. Арбенин схватил ее и поднял на руки.

– Вы плохо себя чувствуете? Я же говорил вашей тетке, чтобы она получше смотрела за вами. Вы того и гляди брякнетесь в обморок!

Маша готова была закричать от отчаяния и беспомощности. Все еще слабая, она не могла сопротивляться грубой силе мужчины, который внес ее в спальню и уложил на кровать. Хотя у неё все плыло перед глазами, она, собрав остатки сил, уперлась рукой в его грудь, отталкивая и отпихивая:

– Вы не смеете! Оставьте меня! Я больна! Я не хочу, чтобы вы находились в моей спальне, и не намерена…

– Может, вы и не намерены, зато я намерен, дорогая, – зло хохотнул он. – Тем более что, собственно, кому же еще в ней находиться? Ведь ваш любовник бросил вас.

– Мой… любовник? – пробормотала она, ничего не понимая. – С чего вы…

– Да не отпирайтесь! Этот сопливый мальчишка Одинцов исчез неизвестно куда. Соблазнил вас и бросил. Вот такая-с оперетта!

– Мария Михайловна, – с улыбкой продолжил Арбенин, – заметьте, я не устраиваю сцен и не гоняюсь за вами с кинжалом, как в любимых вами идиотских пиесках и романах. Нет, разумеется, я огорчен тем, что ваша… – ехидная улыбка, – самая большая драгоценность досталась другому. Но если посмотреть на это дело философски, то можно найти и светлую сторону. Во-первых, – он нахально подмигнул Марии, – вы получите возможность понять и оценить разницу между настоящим мужчиной, умеющим обращаться с женщинами, и никчемным юнцом, весь опыт которого – это дешевые проститутки и потасканные горничные. Во-вторых, вы убедились, что кроме меня, у вас нет вариантов…

Откуда он знает про Дмитрия?! Впрочем, не важно… Следил за ней или случайно их заметил? Но как же она ненавидит Арбенина! Сейчас намного больше, чем пять минут назад. Начни он браниться или угрожать, она бы поняла страдания ревнивого влюбленного. Но вот так…

Мария больше ничего не чувствовала, кроме поднимающейся в ней тошнотворной волны. Она успела повернуть голову набок, прежде чем её жестоко и неудержимо вырвало.

* * *

Когда тетя Христина поднялась наверх, она не на шутку испугалась.

– Боже мой, Машенька, что произошло?

Дама, звеня в колокольчик, вызвала Марту. Вдвоем они пересадили Марию в кресло, где та лежала без движения, пока Марта перестилала постель. Слава богу, Арбенин ушел. Хотелось только одного – чтобы все поскорее оставили её одну, чтобы она могла зарыться лицом в подушку и плакать.

Как страшно обернулась жизнь! Батюшка умер. Дмитрий уехал в невообразимую даль на эту страшную Аляску. Рядом остался только Арбенин. Рано или поздно он добьется своего. И тогда папино завещание навсегда, до конца жизни, свяжет их…

– Хотите, я принесу ужин, Марья Михайловна? – щебетала горничная. – Вам станет лучше, если поедите. Моя мама всегда носила с собой печенье, чтобы, если проголодаешься, было что положить в рот.

– Нет, я не голодна. Марта, пожалуйста, приготовь мне постель поскорее. Я хочу спать. Я хочу, чтобы меня все оставили в покое!

– Может быть, переоденетесь, вам будет удобнее.

– Нет! Я не хочу переодеваться! Сделай одолжение, оставь меня!

Глаша принесла ужин.

Мария с отвращением оттолкнула от себя поднос, но голод взял свое, и она съела половину порции жареной трески с тушеной капустой.

Она с силой надавила на виски, голова раскалывалась. Тем не менее выбралась из-под одеяла и встала с постели. Голова закружилась, но Воронова, выждав, пока приступ пройдет, сняла рубашку и подошла к большому зеркалу.

Внимательно осмотрела свое обнаженное тело и не без удовольствия отметила, что, несмотря на болезнь, оно по-прежнему красиво. Небольшая изящная грудь с остро торчащими сосками, тонкая талия, расширяющаяся к животу благородной лепки линия бедер. Глаза ее задержались на животе, плоском и гладком. Скользнули ниже…

И все это будет принадлежать этому мерзавцу, этой похотливой скотине Арбенину?! Он будет… с ней? Нет, такое невозможно представить!

В ужасе и отвращении Маша спрятала лицо в ладони.

От горьких мыслей её отвлекли шаги в коридоре. Она быстро надела рубашку и залезла в постель. В дверь постучали.

– Машенька, ты не спишь? Можно войти?

Это была тетя Христина. Когда она открыла дверь, Мария как ни в чем не бывало сидела среди подушек с томом Эжена Сю в руках.

– Маша, с тобой все благополучно?

– Все хорошо, тетя. Я просто… немного расстроилась во время чтения завещания.

Госпожа Шторх кивнула.

– То-то я смотрю, ты держишь книжку вверх ногами. Ну, я тебя могу понять. На твоем месте я бы тоже расстроилась. Я решительно не понимаю, почему твой батюшка – царствие ему небесное! – написал такое завещание. Но ничего не поделаешь, нам остается только выполнить его волю. Хорошо еще, что есть отсрочка и время одуматься.

– Какая еще отсрочка?

– Мария, ты же присутствовала при чтении. Ты что, не слушала?

– По правде говоря, нет.

– Ну хорошо. Два года ты сможешь жить в этом доме, получать доходы, вернее, их часть с отцовского капитала, а господин Арбенин будет продолжать выполнять обязанности хранителя имущества и управляющего делами Товарищества. По истечении этого срока если ты выйдешь за него замуж, то вы унаследуете все имущество твоего отца. Если нет, у тебя будет право на пятую часть, точнее, на доходы с неё. Из недвижимости отец оставил тебе и мне этот особняк. И еще…

– Тетя, мне не нужно ни два года, ни два месяца, ни даже два дня – я никогда не выйду за Арбенина! – вскрикнула Мария.

Тетушка выдержала паузу и сказала:

– Что я могу сказать? Когда ты была больна, этот человек… вел себя неподобающим образом. Он говорил мне такие слова, которые не принято произносить в приличном обществе. Я ума не приложу, что твой отец нашел в нем! Но как бы то ни было, дорогая племянница, я считаю своим долгом сказать тебе, что деньги – не последняя вещь в этом мире.

– Деньги?! Но мне они не нужны…

Шторх сурово сдвинула брови.

– Никогда не относись пренебрежительно к деньгам, Машенька. Ты никогда не жила в бедности, поэтому не знаешь, что это такое, не знаешь, как может быть тяжела и ужасна жизнь без средств к существованию. Насколько я не одобряю господина Арбенина, настолько же думаю, что тебе следует принять во внимание волю отца. Я считаю своим долгом сказать тебе это.