Скрытые таланты - Джейн Энн Кренц

— Вам это не кажется немного странным?

— В Уиттс-Энде это никому не кажется странным. Как долго были знакомы ваши отец и мать до того, как поженились?

— Они не были женаты, — сказал Калеб странно невыразительным голосом.

— Ваши родители не были женаты? — Сиренити удивленно заморгала. — Мои тоже.

— Но вы только что сказали, что ваш отец в конце концов женился на этой Бетэнн. — Калеб помолчал. — Которая приехала сюда пятнадцать лет назад. А, понимаю. Бетэнн вам не мать.

— И Джулиус мне не отец. Просто так получилось, что его фамилия стоит на моем свидетельстве о рождении. Я думаю о нем скорее как о дяде. Так же, как думаю о Монтроузе, Куинтоне и Блейде.

Калеб взглянул на нее с непроницаемым выражением.

— У вас куча дядюшек.

— И несколько тетушек, — сказала Сиренити. — Моих настоящих родителей нет в живых. Они оба умерли, не успев пожениться. Мой отец умер еще до моего рождения. Погиб в результате несчастного случая в учебном военном лагере. Мать умерла в тот день, когда родилась я. — Она потрогала маленького металлического грифона, висевшего у нее на шее.

— Вас удочерили?

— Я приемная дочь города Уиттс-Энда. — Ей показалось, что так ему будет понятнее.

— Не обижайтесь, но это звучит не вполне законно.

— Кого волнуют такие мелочи? У меня есть семья, а это ведь главное, не так ли?

— Это зависит от точки зрения, — медленно проговорил Калеб. — Мне кажется, у нас есть кое-что общее. Мои родители погибли, когда мне было три месяца от роду. Они еще не были женаты. Я вырос в доме деда.

Эти слова как бы повисли в воздухе между ними. Сиренити не хотелось, чтобы они дотянулись до нее, коснулись ее. Но вышло именно так. Похоже, все в этом человеке так или иначе касалось ее.

— Мне очень жаль. Странно, правда?

— Что странно?

— Не знать своих родителей. Я даже не знаю, как они выглядели. У меня нет ни одной их фотографии. А у вас есть фотографии ваших?

— Да. — Глаза Калеба смотрели холодно. — Есть.

— Значит, вам повезло.

— Вы так думаете?

Сиренити поняла, что ступила на какую-то очень опасную почву. Она попыталась найти путь к отступлению от той невидимой ей черты, где взгляд Калеба сделался таким холодным.

— Ну, пошли. Дом Джулиуса недалеко отсюда. Можно дойти пешком.

Она сняла с крючка куртку, быстро надела ее и открыла входную дверь. Перед ней оказалась на вид непроницаемая стена серого тумана.

— Не найдется ли у вас фонарика? — вежливо спросил Калеб. — Здесь, в горах, ночь наступает быстро.

— Да, конечно. — Она открыла шкаф и, порывшись в нем, нашла ручной фонарь. Вытащила его, включила и стала решительно спускаться по ступеням, тонувшим в тумане.

— А вдруг мы заблудимся? — Калеб застегнул свою куртку и поднял воротник.

— Ну, поплутаем несколько часов, потом умрем от переохлаждения, — безмятежно ответила Сиренити. — Хорошо то, что, если такое случится, мы не узнаем о вторжении.

— О каком вторжении?

— О том, которого Блейд ожидает со дня на день.

— Спасибо за предупреждение.

— Всегда пожалуйста. — Сиренити поняла, что не видит даже машин, стоящих у нее на подъездной дорожке. Несмотря на это, она смело двинулась вперед. Ей нужно было во что бы то ни стало выдворить Калеба из своего дома.

— Эта идея не кажется мне очень удачной, — сказал у нее за спиной Калеб. — Может быть, стоит пока подождать и посмотреть, не поредеет ли хоть немного этот туман.

— В Уиттс-Энде я знаю все как свои пять пальцев. — Сиренити сделала еще один шаг вперед и налетела на жесткое металлическое крыло своего джипа. — Ой!

— И свою дорожку тоже? — Калеб подошел и взял у нее фонарь. — С вами все в порядке?

Она поморщилась. Удар пришелся на колено.

— Да-да, все нормально.

— Рад это слышать. Однако дальше мы сейчас не пойдем. Вам, может, и нравится спотыкаться тут в тумане, а я не хочу изуродовать себя, пока ищу этот дом. — Калеб взял Сиренити за руку, развернул ее кругом и повел обратно сквозь туман к коттеджу.

У потерпевшей фиаско Сиренити настроение было хуже некуда.

— Ладно. Сначала поужинаем, а потом пойдем к Джулиусу.

— Ну, наконец. А то я уже стал бояться, что вы так и не пригласите меня на ужин.

Проснувшись на следующее утро после беспокойного сна, Калеб вдруг ощутил, что кровать почему-то двигается. Ответ напрашивался сам собой. Землетрясение.

Он резко сел в постели, готовый ринуться к выходу. Постель закачалась еще сильнее, и Калеб наконец вспомнил, что постель Джулиуса Мейкписа была подвешена к деревянному потолку на четырех толстых цепях. От малейшего движения она начинала дрожать и качаться. Он еще подумал, не вызовет ли это у него приступа морской болезни.

Он снова откинулся на подушки и стал задумчиво смотреть, как серый свет раннего утра просачивается в спальню через цветные витражи.

Он нерешительно высунул было одну ногу из-под груды лоскутных одеял ручной работы, но тут же втянул ее обратно. Было дьявольски холодно. Похоже, что в печке, которую ему удалось растопить накануне вечером, до конца прогорели все угли.

Хорошо, что он все еще в Уиттс-Энде, а не в тридцати милях отсюда, не в Буллингтоне.

Собравшись с духом, Калеб отбросил одеяла и выбрался из постели. Он схватил свою сумку и направился в малюсенькую ванную комнату. К сожалению, он забыл в Сиэтле свой халат и, вероятно, еще несколько очень нужных вещей. Обычно он тщательнее упаковывался, собираясь в дорогу.

Конечно, у него не оказалось времени на сборы в эту поездку по живописным окрестностям Уиттс-Энда, напомнил он себе. Решение было неожиданным для него самого. Совершенно не в его характере. Уж не сошел ли он с ума?

Калеб прошествовал в ванную и включил подогрев воды в душе. Его поразило, что одна стена была целиком стеклянной. Подняв глаза к потолку, он обнаружил там световой люк. Как видно, Мейкпису нравилась иллюзия купания в лесу. Кроме деревьев, за окном ничего не было видно, но Калеб знал, что будет чувствовать себя ужасно незащищенным от чужих глаз, моясь под этим душем.

Ожидая, пока нагреется вода, он мельком поймал в зеркале отражение собственной физиономии, мрачной и небритой, и поспешил отвернуться. В последнее время он стал избегать зеркал и других отражающих поверхностей. Они пугали его.

Он понимал, как это дико, но почему-то начал бояться, что в один прекрасный день, случайно бросив взгляд в зеркало или на какую-нибудь другую полированную поверхность, он там вообще ничего не увидит. Он не был уверен, что призраки видят свои отражения.