Дневник отца-пофигиста - Фред Беар

– Какая идея! Пожалуй, я сам этим займусь!

Главное – потянуть время, а там все и забудется…

(Французский аналог нашего «Дня обманщиков 1 апреля» называется «Апрельская рыбка». – Прим. пер.).

У девчонок все еще пасхальные каникулы. Утром обе в комнате Нины, а мне строго запрещено к ним входить. Знать не знаю, с чем они там мухлюют.

Ну, а я, по крайней мере, могу позволить себе расслабиться в большой комнате, слушая вместе с Хьюго альбом In Utero (В утробе (лат.) – Прим. ред.) Nirvana. Я хочу с самых ранних лет внушить ему основы рок-культуры, вроде тех мамаш, что заводят классическую музыку, когда их малыш еще in utero. Хьюго покачивает головкой в такт последнему фрагменту «All Apologies», он уже понимает гранж.

Тут к нам вваливаются наши принцески, и Иза в первый раз не требует сделать музыку потише. Нина, к моему величайшему изумлению, бросается обнимать меня, а Иза смотрит умиленно, хотя при этом машинально опускает тумблер звука пониже.

– Люблю тебя, дорогой папочка! – признается Нина, кулачками барабаня мне по спине.

Глядя на девчонок, я таю как кусочек льда. Какая же она милая, моя Нина. Я целую ее в волосы, так классно пахнущие яичным шампунем. Вот диск кончился, и желание навестить любимого продавца музыки берет верх над всем остальным.

– Я только по-быстрому заскочу в «Кошкин-роллькин»! Я мигом!

– А на рынок по дороге заскочишь?

Предложение принимается, и я хватаю ноги в руки. Выхожу оттуда совсем без гроша, купив «Physical Graffiti» – культовый альбом «Led Zeppelin», на конверте большой дом с прорезями на месте окон.

Захожу на рынок и брожу вдоль рядов под насмешливыми взглядами прохожих. Не понимаю, что во мне смешного. И вот наконец понимаю, когда подхожу к торговцу рыбой.

– В день дурака его видать издалека! Эй, рыбак, где такую поймал?

Все покупатели покатываются со смеху, а я снимаю со спины прицепленную туда Ниной сардину – седобородый прикол портовых марсельских грузчиков. Для виду смеюсь, но швыряю сардину в сальную бумагу, увидев первую же мусорную урну. Вот тебе, дочурка, твоя апрельская рыба.

Для Нины сквер – прежде всего качели. Для Хьюго это лаборатория, а для меня – отдушина. Присев на край песочницы, я смотрю на сына, развалившегося как на пляже, и у меня идеальное место для наблюдения. Точнехонько на уровне прелестных мамашиных задниц. Хьюго весь в песке, похож на улитку, и рот песком набил.

Нина с подружками пристают к старику-бомжу, приютившемуся на скамейке. Бедняга спит крепким сном, а эти заразы потихоньку рассыпают у него на спине им же оставленные хлебные крошки. Результат – на него садятся стаи оголодавших голубей и то и дело будят. А этих шалуний такое, вишь, забавляет.

Вдруг, когда Нина тихонько подкрадывается к старому чудовищу, великан-людоед точным движением хватает ее за запястье. Нина так изумлена, что даже не может завопить. Я издалека наблюдаю за этой сценой и толком не знаю, что должен сейчас сделать.

Бомж изрыгает ей в лицо непрерывный поток брани пополам со слюной. Он, наконец, выпускает Нину, и та со всех ног улепетывает, но не к подружкам – те давно смылись, – а к последнему оставшемуся ориентиру – то есть ко мне, к папе-командиру.

– Папа, папа! – истошно кричит она мне в лицо, – там один злой дядя, он…

– Хочет спокойно поспать, да?

Нина портится на глазах. Пусть знает, что от меня ей не будет ни поддержки, ни утешения. Сама сделала глупость – пусть сама за нее и отвечает. Мне ведь нужно радеть об ее воспитании!

ДЕТЯМ НУЖНЫ ОРИЕНТИРЫ

НАЧАЛА И КОНЦЫ

НО ГЛАВНОЕ —

ИМ НУЖНЫ

СЧАСТЛИВЫЕ ОТЦЫ!

Сегодня Пасха – а когда мы говорим «пасха», то подразумеваем охоту за яйцами, припрятанными в квартире. Я предусмотрительно встал пораньше, чтобы успеть рассовать по разным углам маленьких шоколадных курочек и зайчиков, которых мы накупили с Изой. А то Хьюго в кроватке уже начинает хныкать и вот-вот разбудит Нину.

Схватив своего шкетика, я поспешно тащу его на диван в большой комнате, пока самому надо успеть спрятать яйца. Укладываю его как большого – головой на подушки, и продолжаю. Вдруг Хьюго, раскачиваясь то взад, то вперед, валится головкой на пол.

Динь-дон, бац-бабах, и вот у него на лбу приличная шишка. Хьюго вопит, и тут мгновенно подбегает Иза с мазью арники в руках.

Эта суматоха будит Нину, и она пользуется ею, чтобы прибрать все шоколадные сокровища под бессильным взглядом Хьюго с большой шишкой на лбу. Я пускаюсь во все тяжкие, утешая своего маленького Квазимодо со страстью Эсмеральды. И понимаю: сегодня все сговорились оставить без яиц меня.

Пауло выписывает научный журнал, и как-то за пивом он сказал мне, что 75 % веса младенца составляет жидкость. Верю ему на слово, ибо каждый день имею тому подтверждение. Хьюго чемпион по писанию, он заткнет за пояс любого фаната пива. Этому малышу стоит только высвободить на волю свой маленький пенис, и он орошает все вокруг, не в силах остановиться. По-моему, его это еще и забавляет.

С тех пор как я обмывал его в последний раз, я утратил всякое доверие и охотно передаю эту обязанность Изе. А сегодня утром, увидев ее в насквозь мокрой блузке, понимаю, что Хьюго снова пометил территорию. Признаюсь, в глубине души это и меня очень веселит.

Иза посражалась на арене с ее дикими крохами. В саванну вернулась измученная, и субботнее утро она хочет понежиться с Хьюго под теплым одеялом, распушив хвост.

А я веду Нину, львицу мою, в самый большой в городе зоопарк: в супермаркет. В программе: охота за стаей макарон и облава на стейки.

Я поручаю Нине несколько экспедиций, цель которых иногда простирается до обследования самых крайних отделов. Она возвращается окрыленная, неся к нашей тележке размером 4×4 охотничьи трофеи: банки с зеленым горошком, пакет подгузников, зубную пасту с клубничным запахом.

Посылаю ее закончить облаву на масло, а сам в это время прячусь за колонной витрины. Вижу, как она роется в охлажденном прилавке, а потом поспешно бежит к назначенному месту встречи.

А меня там уже нет! Вот оно, мое хитроумное наслаждение – играть в прятки с ее нервной системой. Нина, кажется, совсем потерялась, бродя по одинаковым рядам, запутавшись в лабиринте продуктов и сама, превратившись в его добычу. Я даже чувствую ее глубокую тоску. Скрючившись за штабелем консервов, я смакую эту минуту. Вдруг оглушительный звон среди джунглей возвращает меня к реальности.