Античный мир «Игры престолов» - Айеле Лушкау

Упоминание об убийстве быка намекает на жертвоприношение и таким образом подчеркивает кощунственность преступления, жесткое нарушение xenia.

И все же моральная ситуация туманна. Агамемнон тоже не святой, так как приводит домой пленницу, которую он взял в Трое и сделал своей любовницей (продажа людей из захваченных городов и племен в рабство было обычным делом во времена Античности, что поднимало боевой дух солдат, защищающих свой дом и родных). Агамемнон наносит жене оскорбление своей неприкрытой неверностью, и это в какой-то степени подталкивает Клитемнестру. Но в свете нашего исследования нам больше подходит мотивация Эгисфа: он третий сын Фиеста, обманутого Атреем, скормившим ему на пиру его старшего сына. Таким образом, Эгисф желает отомстить Атрею за своего отца, убив его сына Агамемнона. Этот круговорот обмана и мести на пути к трону характерен для «Игры престолов» и событий, приведших, в частности, к Красной свадьбе. Если смотреть отдельно, Красная свадьба иллюстрирует простую моральную ситуацию, в которой Фреи изображены злодеями, а Старки, чьими глазами мы видим данное событие и, таким образом, отдаем им свою симпатию, – их невинными жертвами. Однако если рассматривать ее в свете мира «Игры престолов», мы сможем увидеть подноготную нравственно сложного мира, в котором действия одного поколения имеют последствия для последующего.

Д. Дебуа. Ренли Баратеон

Можно ли считать «Игру престолов» эпосом? Я думаю, большинство людей ответили бы на этот вопрос утвердительно. Будь то книга или экранизация, в «Игре престолов» присутствуют два основных момента, о которых мы инстинктивно думаем, когда имеем дело с эпосом: большой объем и охват проблем (в эпосе они сложны и серьезны). Например, «Игра престолов» довольна объемна, так как состоит из серии книг (на данный момент в ней примерно 1,75 млн слов) и многочисленных эпизодов сериала (на данный момент – 60), что также означает, что мы прогружаемся и вникаем в персонажей и события истории. Но «Игра престолов» огромна и в географическом плане. Она охватывает целый мир – Известный Мир, как стали называть его фанаты. Он не только велик, но и не до конца исследован. Существуют огромные области – за Стеной или вдали от Асшая, например, – в которых читатели, наравне с большинством персонажей, ни разу не были. В этом смысле «Игра престолов» не просто обширна, она продолжает развиваться: в процессе чтения мы попадем в новые миры (Вестерос, Вольные города, Залив Работорговцев), да и Джордж Р. Р. Мартин продолжает писать, поэтому конец до сих пор не ясен. Охват проблем еще более сложный. «Игра престолов» – история о королях и королевах, лордах и леди, замках и завоеваниях. Но это также история о наемниках и изгнанниках, рабах, бастардах и других людях, прикладыващих немало усилий, пытаясь доказать собственную важность в мире, которым правят аристократы. И тем не менее серьезность, с которой описаны борьба и страдания персонажей и жестокие конфликты между отдельными людьми и целыми нациями, повествовательное настроение также играют роль в формировании представления об «Игре престолов» как об эпосе. Таким образом, объем и охват – две черты, присущие эпосу: тенденция глобального охвата означает, что это эпос, хоть он и фокусируется на отдельной истории, но эта история затрагивает весь мир и каждого человека в нем. Она рассказывает как о прошлом, так и о настоящем и о будущем, и сводит все движущие силы человеческого существования к какой-то одной цели. В «Игре престолов», по крайней мере на сегодняшний день, эта цель явно политическая: завоевание Железного трона и власть над Семью Королевствами.

Эпос задает один фундаментальный вопрос: кто лучший? И отвечать на него всегда очень сложно и интересно. Первым автором, поднявшим его в классическом античном эпосе, традиционно считается Гомер: в своей «Илиаде» он спрашивает, кто лучший из ахейцев, и звучно отвечает: Ахиллес, герой Троянской войны. Понимание личности лучшего из героев, однако, является поверхностным подтекстом большинства эпосов: хотя «Илиада» постоянно ставит вопрос о том, кто лучший из ахейцев, все понимают, о ком идет речь. Вопрос, кто же центральный эпический герой «Игры престолов» гораздо сложнее, и, в отличие от «Илиады» или «Энеиды», намеренно неоднозначен. Действительно, кто лучший рыцарь? Эртур Дейн, убийца Улыбчивого Рыцаря, считающийся лучшим в своем поколении Королевской Гвардии? Но тем не менее его превосходит Рейегар Таргариен на турнирах в Штормовом Пределе и Харренхоле, а после он погибает в бою с отрядом Эддарда Старка у Башни Радости. А как насчет самого Рейегара? Он убит Робертом Баратеоном в битве на Трезубце. А самого Роберта побеждает на турнире сир Барристан Селми. А может, это огромный и устрашающий сир Григор Клиган? Тем не менее Оберин Мартелл вполне мог убить его. А что мы можем сказать о представителях молодого поколения – Джейме Ланнистере и Бриенне Тарт? Этот список бесконечен и дает пищу для размышления фанатам, склонным строить предположения, которые никогда не смогут найти точного и удовлетворяющего всех подтверждения. В любом случае, что означает слово «лучший»? Это просто уровень боевого искусства или близость к понятиям рыцарства и морали? Мы вернемся к вопросу героизма и способам определения главного героя (пусть он и не будет первым рыцарем) в третьей главе, но сейчас хотелось бы поднять более общий вопрос эпоса: не кто, а как? Под этим я подразумеваю вопроса того, как в эпосе рассказывается история, героизма и, что еще важнее, механизма повествования.

Античный эпос (а также, конечно, и более поздний эпос, например, «Потерянный рай» Джона Мильтона и «Песнь о Гайавате» Генри Лонгфелло) всегда поэтичен. В нем использовался одинаковый размер, называемый гекзаметром, который повторяет основной ритмический рисунок шесть раз, хоть и с многочисленными вариациями. Размер служил различным целям, включая легкость запоминания и структурные импровизации, так как эпос начал свою жизнь в устной форме, прежде чем его стали записывать. До сих пор ведутся многочисленные споры о происхождении греческой поэзии, в центре которой – «Илиада» и «Одиссея» и их предполагаемый автор Гомер, но также и другие произведения, которые дошли до нас лишь скудными фрагментами. Считается, что эти поэмы были записаны несколько веков спустя после того, как начали жить в качестве собрания историй о Троянской войне и возвращении греков домой после ее окончания. Скитающиеся поэты, предшественники средневековых трубадуров, передавали основные темы поэм – война в Трое, гнев Ахиллеса, Одиссей и Пенелопа и т. д., – но дополняли и изменяли их в зависимости от желания аудитории, своих предпочтений и новых влияний, которым они были подвержены. В результате две истории никогда не звучали одинаково, хотя связь между бардами и различными населенными пунктами делала их более-менее узнаваемыми. Когда произведения были наконец записаны, конечно, появилось некое постоянство, которое в дальнейшем укреплялось поколениями посредством редакций, дошедших до наших дней.