Сомневайся во всем - Рене Декарт

Поэтому мы и напоминали здесь о необходимости методического подхода к изучению их, ибо метод является для этих незначительных искусств не чем иным, как постоянным соблюдением порядка, присущего им самим по себе или введенного в них остроумной изобретательностью. Например, желая прочесть неизвестные нам письмена, мы, несмотря на то что в них не видно никакого порядка, должны, однако, представить себе в них некоторый порядок как для проверки всех соображений, могущих возникнуть относительно каждого знака, слова или фразы, так и для размещения последних таким образом, чтобы посредством энумерации мы могли узнать, что можно из них вывести. Более всего нужно остерегаться терять время в бессистемном разгадывании случайных совпадений, ибо хотя оно часто и увенчивается успехом без помощи метода, а в счастливых случаях иногда даже и скорее, чем с его помощью, но благодаря этому ум настолько притупляется, что, привыкнув к ребяческим забавам и безделицам, становится после этого способным лишь поверхностно касаться всех вещей, не будучи в силах проникнуть в них глубже. Со всем тем мы не будем поддаваться заблуждению людей, размышляющих только о серьезных и возвышенных вещах и приобретающих о последних после долгих трудов лишь смутные представления вместо того глубокого познания, к которому они стремятся. Итак, надлежит начинать с методического исследования самых простых вопросов и открытыми и известными путями всегда приучаться как бы играючи проникать в их сокровенную истину, ибо мы увидим, что таким образом мы можем постепенно, но с быстротой, превосходящей все наши ожидания, и с одинаковой легкостью выводить из очевидных принципов множество положений, которые с первого взгляда кажутся весьма трудными и темными.

Но некоторые, быть может, удивятся тому, что мы, исследуя здесь способы научиться искусству выводить одни истины из других, умалчиваем о всех тех предписаниях, посредством которых диалектики надеются управлять человеческим разумом, предписывая ему определенные формы рассуждения, с такой неуклонностью приводящие к заключениям, что разум, доверившись им, может, даже если он иной раз и немного отвлекается от строгой и внимательной проверки цепи доводов, делать благодаря одним только этим формам правильные заключения. Но мы замечаем, что истина часто ускользает из этих уз, и пользующиеся ими запутываются в них сами. Это гораздо реже случается с другими, и мы знаем из опыта, что самые остроумные софизмы почти никогда не обманывают того, кто доверяет только своему разуму, а обманывают только самих софистов.

Поэтому, особенно остерегаясь того, чтобы наш разум не бездействовал, исследуя какую-либо истину, отбросим эти формы как препятствующие достижению нашей цели и будем лучше отыскивать все возможные средства для усиления внимательности нашей мысли, как мы это покажем в дальнейшем. Для большей очевидности того, что вышеупомянутые формы рассуждения ни в какой мере не содействуют познанию истин, надлежит заметить, что диалектики не могут составить ни одного силлогизма, дающего правильное заключение, если они для этого не имеют материала, т. е. если они уже не знают выводимой ими таким образом истины. Отсюда следует, что с помощью этих форм рассуждений они сами не познают ничего нового, и обычная диалектика совершенно бесполезна для того, кто хочет достичь знаний, но что иногда она может быть полезна лишь для лучшего изложения другим уже известного, почему ее и нужно перенести из области философии в область риторики.

Декарт заканчивает рассуждение критикой диалектики. Объясняя, почему он не использует этот метод, Декарт объявляет диалектику бесполезной для познания истины вещей и предлагает перенести ее из философии в риторику. В средние века диалектика не отделялась от логики и понималась как искусство мышления — одно из семи свободных искусств, причем внутри них ближе всего стояла к грамматике и риторике. Изучение диалектики было важно для того, чтобы правильно выстраивать аргументацию в спорах с еретиками. Учение о диалектике, как мы сегодня его знаем, тогда еще не сложилось. Значительно позже Гегель предложит диалектику как метод философского познания через выделение противоречия и сформулирует ее законы. Декарт не мог знать о законах диалектики, зато он упоминает силлогизмы, которые используют диалектики. Для Декарта диалектика указывает лишь на форму суждения, но не дает никакого нового знания. Если он имел в виду силлогизмы логики, то они действительно не сообщают нового знания об объекте исследования и лишь указывают на то, какой должна быть форма логических суждений. Декарт недооценивает значимость средневековой диалектики очевидно потому, что самостоятельно формулирует логические принципы познания в своем учении о дедукции и энумерации.

В дальнейшем диалектический метод получает развитие в немецкой классической философии в русле традиции трансцендентализма. В отличие от формальной логики диалектический метод приложим только к умопостигаемым объектам и априорному содержанию сознания. Декарт, в отличие от представителей трансцендентализма, ставит иную задачу — не изучение априорного содержания сознания самого по себе, а постижение окружающего мира на основе анализа познавательных способностей человека. С учетом этого обстоятельства декартовское пренебрежение диалектикой вполне понятно.

Правило XI

После того как мы усвоим несколько простых положений и выведем из них какое-либо иное, полезно обозреть их путем последовательного и непрерывного движения мысли, обдумать их взаимоотношения и отчетливо представить одновременно наибольшее их количество; благодаря этому наше знание сделается более достоверным и наш ум приобретет больший кругозор

Декарт предлагает рассмотреть выводы из исходных простых положений в строгой последовательности, во внутреннем соотношении и максимальной полноте. Благодаря этому познание становится более достоверным. Это правило Декарт раскрывает на основе разбора основных способностей познания: интуиции, дедукции и энумерации.

Здесь представляется случай яснее изложить то, что нами было сказано в правилах III и VII относительно интуиции ума. В одном мы ее противопоставляли дедукции, в другом же — только энумерации, которую мы определили как собирание следствий, выведенных из многочисленных и разрозненных положений, говоря в том же месте, что простая дедукция одного положения из другого совершается посредством интуиции.

В этом различении мы основываемся на том, что предъявляем к интуиции два требования, а именно рассматриваемые положения должны быть ясными и отчетливыми и постигаться одновременно, а не последовательно одно за другим. Дедукция же, если мы будем рассматривать ее так, как это делалось в правиле III, является не одновременным действием, но как бы посредством некоторого движения мысли выводит одно положение из другого; это и давало нам право отличать ее от интуиции. Однако же, если мы будем рассматривать ее уже как завершенную, то, по сказанному нами в правиле VII, она не будет больше представлять собой никакого движения, но будет пределом движения. Поэтому мы и полагаем, что ее надлежит рассматривать как интуицию, когда она проста и очевидна, но не тогда, когда она сложна и темна. Мы называли ее в этом случае энумерацией, или индукцией, потому что она не может быть целиком охвачена интеллектом и ее достоверность в известной мере зависит от памяти, которая должна удерживать суждения, вынесенные о каждом отдельном члене энумерации, для того чтобы из всех этих суждений было возможно вывести нечто единое.