Хороший мальчик. Строптивая девочка - Алиса Евстигнеева

— Ответь, — шепчу я, отпускаю трубку, которую Чернов успевает поймать.

Он что-то там говорит Насте, но я не слушаю, обхожу стороной и иду куда попало, ускоряя шаг.

Но как ни странно, вечер на этом не оканчивается.

Стас остаётся сильно позади, я специально иду как можно дальше от проспекта, чтобы затеряться в многочисленных московских улицах и переулках, пока не выбредаю на бульвар. Здесь совсем тихо, лишь голые деревья поскрипывают и стонут на ветру. Зато всё сияет миллионом огней, утопая в свете гирлянд. Не спеша бреду в сторону пруда, который точно так же весь сияет, благодаря лампочкам и шатру на противоположной стороне.

Ну почему в моей жизни всё так и никак иначе? Настя — не проблема. Ну как не проблема… Её наличие доказывает лишь одно — Стас такой же как и все. Встречается с одной, а таскается за мной. Хотя кто вообще сказал, что он таскается? Вдруг это просто игра моего воображения? А он… А он ничего. Ровным счётом ничего. Вдруг это дружеский порыв у него такой? Ага, друзей ему в жизни мало, и понадобилась ему одна глупая Вера. Нет, первый вариант мне как-то больше нравится. Но и от него не легче.

В общем, Настя — не проблема. Проблема — Стас. На которого я уже сейчас начинаю реагировать неадекватно тоскливо. А мне нельзя. Никак нельзя.

Где-то недалеко от меня разносится невыносимо печальный вой. Поначалу мне кажется, что это у меня в голове что-то взрывается на кусочки от всех этих мыслей и тревог. Но вой продолжается откуда-то со стороны пруда. Ускоряюсь, пока не оказываюсь у самой кромки воды. Здесь открытое пространство и ещё холоднее, чем было на дороге. Протяжный вой опять нарушает ночную тишину, доносясь откуда-то с середины пруда. Какого чёрта здесь происходит?!

Я хаотично крутила головой по сторонам, пытаясь найти источник боли и страха. А то, что он испытывал именно эти эмоции, я не сомневалась. Уж настолько пробирающе этот кто-то звал на помощь. Вокруг пруда шла широкая дорожка, но она была пустынна. На той стороне тоже никого не было, благодаря светоинсталяции, я видела это абсолютно точно. С силой всматривалась в тёмную поверхность воды, которая колыхалась на ледяном ветру, но так ничего не находила. Если не считать лебединого домика, который почему-то никто не убрал с началом осени. Лебедей-то давно перевезли, а вот домик остался. Мне всё же удалось рассмотреть что-то небольшое и лохматое, мечущиеся по платформе домика. Сначала не сразу поверила своим глазам, а потом это нечто завыло, не оставляя мне никаких сомнений.

В пару движений стягиваю с себя рюкзак, бомбер и свитер, из-за чего тут же становится невыносимо холодно, но это меня не останавливает. Снимаю кеды, и бросаю их в кучу к верхней одежде. Подхожу к краю пруда, готовясь к прыжку, но чья-то горячая рука, перехватывает меня поперёк живота.

— Стой, ненормальная! — рычит на меня Чернов.

— Стас, там кто-то есть, — лепечу я, при этом как заведённая тыча пальцем в сторону домика. — Мы должны ему помочь.

В этот момент моё нечто начинает опять выть, да так протяжно и мучительно, что у меня сердце кровью обливается. Я висну на руках у Чернова, пытаясь вырваться.

— Стас, отпусти. Ему плохо!

Он ещё какое-то время борется со мной, но это не похоже на мою истерику на лестнице. Я действую вполне осознанно. Стасу надоедает наша возня, и он с разворота оттаскивает меня в сторону.

— Успокойся! Я сам!

И начинает раздеваться. Пихает мне в руки телефон и прочее содержимое карманов. Скидывает с себя куртку, джемпер, ботинки и с разбегу ныряет в пруд. Несколько гребков и он у домика. На этот раз оттуда слышится не вой, а обезумившие визги перемешавшиеся с матами Чернова. Обратно он плывёт дольше. Визжащее нечто заметно осложняет ему задачу. Наконец-то он подплывает ко мне и протягивает мне в руки дрожащую собачушку. Я тут же прижимаю её к себе, отчего моя футболка становится мокрой и противной.

— Замёрз, маленький? — причитаю я.

— Ещё как! — хрипит мне мокрый Стас. Чувство юмора ему не изменяло. Он выбирается из воды, и его натурально так трясёт. Освещение вокруг плохо передаёт цвета, но я уверена, что он и без этого весь синюшный.

— Я вообще-то не с тобой разговариваю, а с пёселем! — отбрыкиваюсь я, натягивая на себя свитер и бомбер, не выпуская мокрую живность из рук, которая все так же продолжала пищать, даже возможно ещё более нервно. Интересно, а у животных бывают истерики? Наверное, да, у них же тоже нервная система имеет свой предел. Запихала собаку себе под одежду, чтобы согревалась, правда, лично мне от этого лучше не стало.

Хотя мне ли жаловаться? Чернов хоть и не терял времени даром, надев на себя джемпер и куртку, но его всё так же била дрожь. Мы быстренько обулись, и Стас принялся вызывать такси. Благо в центре города их было много. Но все водители уезжали от нас, только завидев нашу парочку. Трясущегося мужика в мокрых насквозь джинсах и фиолетоволосую меня, прижимающую руки к выпуклому животу, из которого доносились душераздирающие звуки.

— Мы с тобой натурально как два нарика, — заключила я.

Чернов не ответил. У него вообще зуб на зуб не попадал. Но зато он сообразил воспользоваться приложением с каршерингом. Ближайшая машина была буквально за углом, так что добежали мы дотуда достаточно резво. В салоне было значительно теплее, но моего спутника всё равно надо было срочно раздеть, иначе он рисковал застудить всё самое важное. О чём я ему тут же и сообщила. Он никак не стал это комментировать, лишь завёл машину и двинулся по какому-то своему маршруту. Я думала возмутиться, но потом вспомнила про пёселя и поняла, что в общагу мне с ним нельзя.

Стас вернулся к бару, и мы пересели в его машину. Здесь он стянул с себя мокрые штаны и переоделся в спортивные штаны, которые нашлись в сумке на заднем сиденье. Трусы к моему счастью стягивать с себя не стал. Печка работала на полную мощность, и постепенно дрожь стала его отпускать. Он опять двинулся в путь, даже не поинтересовавшись, куда мне надо. Чернов в принципе напряжённо молчал, иногда пуская недобрые взгляды в мою сторону. Опять засмотрелась на то, как он ведёт автомобиль — уверенно и расслабленно, без всяких попыток покрасоваться или выпендриться. Ещё немного полюбовалась его профилем, влажные волосы смешно лезли ему в глаза, иногда он запускал в них свою пятерню и смешно взъерошивал.

Так, стоп, нельзя. Вера, прекращай!

Усилием воли переключила своё внимание на собаку, которая вовсю вошкалась у меня на животе. Перехватила её под передние лапы и вытянула перед собой, пристально рассматривая это чудо: дворовая болонка, явно потрёпанная жизнью. Длинная шерсть вся в колтунах, возможно она когда-то была белой, сегодня же напоминала собой все оттенки серого цвета. Осматривать её на предмет блох я не стала, а то вдруг найду, что тогда делать буду?

Собачонка нервно ёрзала у меня на руках, да так энергично, что мне приходилось силой её удерживать.

— Ну же, масенький, успокаивайся, всё хорошо, мы тебя не обидим, — засюсюкала я над нашим новым знакомым.