Марья-Царевна - Наталья Жильцова

Та-ак, вот теперь ситуация проясняться стала.

— Получается, беда неминучая со мной связана была, что ли? — задумчиво пробормотала я. — Ведь Соловей мне и без тебя постарался бы помочь, но против двух ведьмаков не выстоял бы.

— Получается, так, — подтвердил Финист спокойно. — Но все обошлось. Пока, во всяком случае.

— А как вы с Соловьем познакомились? Он же того, ну, разбойник вроде как, а ты на разбойника не похож.

Финист ухмыльнулся:

— То история забавная. Повстречались мы на самой границе Тридесятого и Тридевятого царств. Соловей там мзду брал с путников. Говорил, что это, мол, как его… — он нахмурился, вспоминая, — а! Консульский сбор, вот! Где слов-то таких чудных набрался?

Я постаралась не засмеяться. Чувствую, дай Соловью волю, он и полноценную таможню на Руси введет. С собственным прибытком, естественно.

— Ну а я страсть как не люблю, когда с меня сбор какой-то требуют, — продолжал между тем Финист. — В общем, повздорили мы. Засвистел Соловей, да только ветры-то мне подчиняются. Я и ответил. Погорячились мы тогда знатно, чего уж таить. Лесок один под корень смели да пару оврагов заровняли, пока выдохлись. Нам потом местные мужики спасибо говорили. У них и пашня ровная, и дрова на десять лет появились. А Соловей нормальным мужиком оказался, компанейским. А как в кости играет! — Финист завистливо вздохнул.

— Жульничает? — понятливо фыркнула я.

— Еще как, — подтвердил колдун. — Самозабвенно. Я тоже не без греха, что уж. Но супротив Соловья тяжко приходится… — Он неожиданно замолк и сбавил шаг.

Вглядевшись вперед, я увидела, что между деревьями что-то белеет, и на всякий случай шепотом уточнила:

— Печка?

— Она самая, — тихо подтвердил Финист и, посерьезнев, добавил: — Так, запомни, Марья, Печка, хоть оплаты за свои услуги не требует, путников всячески накормить пытается. И весьма настойчиво. Пирожки печет, сдобу разную, да только люди говорят, что странное печево это.

— Странное? — не поняла я.

— На организм влияет своеобразно, — пояснил он. — У кого видения начинаются, словно от грибков особых. Кто в ярость впадает, будто белены объелся. Временно, конечно, но на всякий случай лучше вообще ничего не есть. Ты, конечно, бессмертная, да и я не простой походник, но рисковать не будем. Не хватало еще животами маяться. Так что берем печево, не отказываемся, но ни крошки в рот, поняла?

Я кивнула, и мы вышли на небольшую поляну.

Печка была… печкой. Такой большой, когда-то тщательно выбеленной, с удобным лежаком и широким зевом темного горнила, закрытого неплотной заслонкой.

— А и кто там в гости пожаловал? Путник аль зверь лесной?

Неожиданно раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть и остановиться, но Финист уверенным шагом приблизился и почтительно поклонился.

— Путники, матушка Печь. Идем по собственной надобности, да уж больно путь далек. Ни конца ни края не видно, уж ноги все посбивали.

— Так за чем дело стало? — ответила Печь. — Отдохните, люди добрые, да пирожков моих отведайте али печенья. Горячие, с пылу с жару. Хошь с рыбой, хошь с луком да яйцом, ну а коль желание будет, так и с вареньем справлю.

Я невольно сглотнула, так как пирожков захотелось неимоверно. Но, помня наказ Финиста, промолчала.

— Ох, и благодарствую, матушка Печь, — снова поклонился Финист. — Да не голодны мы сейчас. А вот с собой возьмем сдобу твою да благодарить будем искренне.

Тотчас перед горнилом прямо из воздуха появился большой противень, и чего на нем только не было! И пирожки, и ватрушки, и печенье сахарное! Одуряющий аромат горячей выпечки ударил в нос, и я шагнула вперед.

— Ну уважила, матушка, ну и мастерица! — восхищенно произнес Финист, осторожно беря несколько пирожков и опуская их в свою дорожную сумку. Да и я, поддержав его, с трудом, но запихнула пару печенюшек в кошель. — А не поможешь ли нам еще в одном деле?

— Это в каком же, мил-человек? — осведомилась Печь.

— А не пустишь ли нас на Тропу тайную? Слышал я, что можешь ты сотворить подобное.

Печка хмыкнула, но ничего не сказала. Молчание стало затягиваться.

— Уважаемая Печь, нам очень надо, — попросила и я.

— А попробуй, дева, спервоначалу пирожков моих, — вновь предложила Печь.

Но я твердо решила устоять перед вкусным искушением и вежливо отказалась:

— Обязательно. Чуть позже. Мы сейчас очень спешим…

— Отведайте. Уважьте чужой труд, — продолжала увещевания Печь и пригрозила: — Голодными на Тропу не пущу!

Вот дотошная, а!

Мысленно ругнувшись, я напомнила:

— Но мы не голодны…

— Вот и подождем, пока проголодаетесь! — отрезала та.

И только я собралась вновь начать уговоры, как…

— Стоя-ять! — громогласно донеслось с небес. — Вы! Оба!

Тотчас вскинув голову, я в панике увидела быстро приближающуюся точку. Конь! С Кощеем!

Опоздали!

— Печечка, миленькая, спрячь меня-я! — взвыла я, хватая проклятущие печеньки и запихивая сначала себе в рот, а затем и в рот несколько растерявшемуся от такого действа Финисту.

Правда, тот почти тотчас опомнился, ругнулся, сглотнул, чуть не поперхнувшись, и резко вскинул руку. Как раз в тот момент, когда копыта Коня сравнялись с ближайшей сосной.

Бум-м!

Прямо на моих глазах Конь впечатался в воздушный щит и со слегка обалдевшей мордой практически стек по нему на землю. Прямо вместе с папочкой, разодетым в знакомый черный черепастый доспех.

От столь эффектного зрелища теперь уже я едва не поперхнулась остатками печеньки. Весьма неплохой даже, кстати. Сладенькой. А затем закашлялась уже от грозного рыка Кощея:

— Немедля отдай мою дочь, ветрохвост пернатый! А ты, кирпичина старая, даже не вздумай Тропу ей открывать!

— Кирпичина?! — вмиг взвилась Печка. Из трубы ее пыхнула черная копоть, застилая воздух вокруг дымной гарью, а топка налилась жутковатым малиновым светом. — Я — старая кирпичина?! А ну вы, двое, марш внутрь! — скомандовала она.

Заслонка быстро отъехала в сторону, открывая узкий черный лаз.

В другое время мне бы, может, и страшновато было в него забираться, но сейчас, когда я видела, как Конь остервенело молотит копытами по щиту Финиста, а в руках Кощея наливается ядовито-зеленый шар, чтобы этот самый щит разнести…

Короче, нырнула я в Печку рыбкой, даже не задумываясь!

Следом за мной под очередной рассерженный вопль папули втиснулся Финист.

— Марья! Не смей! Я тебе запрещаю! — донеслось нам вслед, и заслонка захлопнулась.

Меня основательно так тряхнуло, один разок, но чувствительно. А потом темнота вокруг сменилась яркой вспышкой света и новой реальностью.