Взорви эти чертовы двери! И другие правила киноделов - Майкл Кейн

Учитесь своему ремеслу

Никогда не устану подчеркивать, как это важно. Вы должны научиться ремеслу и продолжать совершенствоваться всю жизнь. Какое бы занятие вы ни выбрали, понадобится много часов, чтобы научиться всему необходимому, начиная с самых основ. Ведь если вы уверенно владеете своим ремеслом, будь то кулинария, ремонт водопровода, продажи или что-то еще, когда вам предложат взяться за работу, вы сможете спокойно ответить да и сделать свое дело качественно.

Но как научиться? На этот вопрос может быть много ответов. Если есть возможность, ходите на курсы, поступите в училище, но если такой возможности нет — не волнуйтесь. Я был бы рад провести три года, изучая сценическую речь, движение и классический репертуар в Королевской академии драматического искусства, но этот путь оказался для меня закрыт. Вместо этого, за неимением выбора, я случайно пошел другим путем и всем рекомендую тот способ, которым учился я.

Я не посещал актерских курсов, а азами своего ремесла овладел непосредственно в процессе работы, а еще в автобусе. Когда я ездил на общественном транспорте — в автобусе и на метро, — я наблюдал за людьми, их речью, жестикуляцией и манерой. В театре, играя эпизодические роли, я наблюдал за другими актерами и учился у них технике, которую использовал на протяжении всей своей карьеры и использую до сих пор. Я овладел навыками и уверенностью уже в процессе работы; моим самым ценным учителем стала практика. Годы прозябания в репертуарных театрах, краткий и неудачный период обучения в Театральной школе Джоан Литлвуд, огромный список эпизодов на телевидении и в кино — вот они, мои университеты, и я по сей день считаю, что для актера нет лучшей школы, чем сразу начать работать и всему учиться на практике.

На первой же репетиции в репертуарном театре в Хоршэме Элвин Фокс научил меня обращаться к задним рядам: «Они не меньше других заплатили за то, чтобы тебя было хорошо слышно». Однажды кое-кто из зрителей угостил меня карамелькой, когда я стоял на сцене и ничего не делал; слышали бы вы, как Элвин орал на меня за кулисами после спектакля! Он объяснил, что я разрушил «четвертую стену», отделяющую сцену от зрительного зала и поддерживающую иллюзию театра. «Как смел ты ее преступить? Четвертая стена — невидимая перегородка между нами и зрителями; сломав ее, ты разрушаешь магию происходящего».

Там же, в Хоршэме, я научился изображать разные акценты — от чикагского гангстера до шотландских, ирландских и валлийских аристократов. Это очень пригодилось, когда Сай Эндфилд рассматривал меня на роль офицера в «Зулусах». Я научился шутить вовремя. А еще поначалу я жутко боялся выходить на сцену; за кулисами у меня всегда стояло ведро наготове, куда почти каждый вечер меня выворачивало. Но мало-помалу я расслабился и стал чувствовать себя на сцене как рыба в воде.

Режиссер репертуарного театра в Лоустофте преподал мне прекрасный урок актерского мастерства: чем меньше стараешься и выбиваешься из сил, тем убедительнее игра. Он научил меня быть, а не играть. Превосходный совет для театрального актера, а для киноактера и подавно, как я понял много лет спустя.

Я должен был играть пьяницу, и на первой репетиции вышел на сцену, шатаясь, потом закачался на одном месте, как бы с трудом удерживая равновесие. Режиссер поднял руку.

— Стоп! Майкл, что ты делаешь?

— Изображаю пьяницу, — ответил я, не скрывая раздражения оттого, что режиссер на первый взгляд этого не понял.

— Это я знаю, — ответил он. — Но зачем ты так странно себя ведешь? Ты выглядишь как актер, играющий пьяницу. А я плачу тебе за то, чтобы ты выглядел как пьяница. Ты пытаешься говорить сбивчиво и шататься. А настоящий пьяница пытается говорить четко и идти ровно.

Мудрый и проницательный режиссер подытожил всю суть актерского искусства одной этой фразой. Я запомнил ее и использую по сей день.

Каждый раз, когда мне требовалось запомнить много текста или сделать что-то, вызывавшее у меня страх, на выручку приходила театральная подготовка. В репертуарном театре актеры играют в пятидесяти разных спектаклях в год. Каждый вечер ты наизусть декламируешь два часа диалогов, при этом днем заучиваешь еще два часа диалогов для пьесы, которая начнет идти со следующей недели.

Благодаря такой подготовке мне хватило уверенности обратиться к Джону Макграту с просьбой дать мне роль в фильме «Купе». Фильм представлял собой 45-минутный монолог, и произносить его нужно было в прямом эфире. Без опыта сделать такое не смог бы никто. (Хотя мне нечем подтвердить свое актерское достижение: через некоторое время я попросил телекомпанию «Би-би-си» дать мне запись телефильма, а те ответили, что стерли его и записали поверх какой-то другой фильм в целях экономии пленки. Именно поэтому мою первую серьезную работу на телевидении никто никогда не увидит. Интересно, стерли ли они так же фильмы с участием Лоуренса Оливье и Джона Гилгуда? Я решил не злиться по этому поводу и никого не убивать, хотя был сильно разочарован.)

Умение заучивать и произносить большие объемы текста снова пригодилось мне в 1964 году, когда мне подвернулся другой крупный шанс — главная роль в телеспектакле «Другой человек». Сценарий описывает гипотетическую версию событий, которые могли бы произойти, если бы Британия капитулировала перед нацистами в 1940 году. Спектакль длился два часа и был самым длинным телеспектаклем, когда-либо снятым на ITV. В нем участвовали двести человек, из них у шестидесяти были роли со словами. Постановка прерывалась двадцатиминутным выпуском новостей и несколькими рекламными паузами. Да, и главное, что все это транслировалось в прямом эфире.

Любой актер, участвовавший в этом предприятии, очень рисковал, и условия съемок были самые жесткие, но моей партнершей по спектаклю оказалась Шан Филлипс — великолепная актриса, и это очень помогло. Клянусь, я не забыл ни строчки. Некоторые актеры забыли, но, к счастью для них, у нас была высокотехнологичная поддержка в виде дамы с кнопочкой, подсоединенной к звукозаписывающему оборудованию, и копией сценария. Та следовала по пятам за тем, кто в данный момент произносил реплику. Если актер вдруг забывал слова, дама нажимала кнопочку, запись звука отключалась, и она зачитывала реплику актеру. А тем временем зрители по всей Британии, наверное, долбили свои внезапно заглохшие телевизоры кулаками!

В наше время репертуарный театр в прежней форме уже не существует, как и опыт, который он предоставлял молодым актерам. Сейчас молодежь набирается опыта в телесериалах, которые, впрочем, транслируются не в прямом эфире, а в записи; но едва ли это сравнится с напряженностью живых выступлений. Живая игра как хождение по натянутому канату, она дает невероятный выброс адреналина. Нет у нас больше и такой школы сценической речи — наверное, именно поэтому я не могу ни разобрать, ни понять большинство диалогов в нынешних сериалах.

Мой единственный опыт обучения в актерской школе — очень краткий период, проведенный в середине 1950-х в легендарной Театральной школе Джоан Литлвуд. Джоан была блестящим педагогом, чья театральная компания симпатизировала коммунистической партии и следовала методу Станиславского задолго до того, как тот распространился на Западе.