Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний - Анатолий Манаков

«Наш режим живет своей жизнью и никакой передачи власти не готовит, – разъяснил каудильо. – Мы не будем оставаться словно в скобках промежуточной диктатурой». Да какие там скобки, если даже епископы, перед вступлением в должность принося клятву «перед Богом и святыми евангелиями», торжественно обещали «быть преданным Испанскому Государству и уважать его Главу». Журналисты клятвенно обещали «перед Богом, Испанией и ее Каудильо служить на благо Единства, Величия и Свободы Родины с полной и абсолютной преданностью принципам Синдикалистского Государства, не позволять никогда, чтобы их рукою водили ложь, злопыхательство и личные амбиции». Не зря же Франко получил журналистское удостоверение № 1.

В качестве дополнительной гарантии действовал Закон о государственной безопасности 1941 года, предупреждавший о наказании восемью годами тюрьмы за оскорбление главы государства. Богохульство, кстати, наказывалось меньшим сроком, хотя Франко вроде был ниже рангом Господа Бога. Испанец обязывался испытывать трепет перед главнокомандующим всеми родами войск, великим полководцем-победителем над всеми врагами. Ну, а кому это непонятно, идеолог Церкви Лопес Морант втолковывал: «Грех совершают подданные, которые отказываются относиться с должным почтением к Вождю нации, насмехаются над ним или его изображением, словом устным и письменным оскорбляют его или презирают».

В школах заучивали наизусть и повторяли хором: «Кто есть каудильо? Генералиссимус Испании. Он геройски воевал и в тяжелой войне победил заклятого врага. Сейчас он вождь, который руководит нашей страной и очень ее любит. Что я сделаю для каудильо? Буду любить его, как он меня любит. Буду хвалить его, как он того заслуживает, и работать, чтобы Испания занимала достойное место в мире, которое желает ей каудильо. Да здравствует Испания!»

На стенах в классах висели рядом с распятием портреты Вождя нации, дабы напоминать школьникам, кто ведет страну к победам, кого надо любить и чьим указаниям следовать. «До чего же красива наша школа! – можно было прочесть в учебниках по истории. – Во всех классах видны изображения Бога, Богородицы и Главы Государства. Я смотрю на Господа при молитве и на Деву Марию, когда хочу быть лучше. Портрет Франко висит на стене, потому что он стоит во главе Испании и представляет ее. Благодаря Франко Испания сегодня – одна из главных наций мира. Испания верит в Бога, и мы верим во Франко всей душой. Он несет ответственность только перед Господом и Историей, как герой-сверхчеловек. Наше знамя склоняется перед ним и Священным Писанием».

Для пущей доходчивости во все школы разослано учебное пособие типа вопросника с готовыми ответами, который надо было заучивать как «Падре нуэстро» (Отче наш): «Испания католическая страна или нет? Самая католическая в мире, ее даже не с кем сравнивать. Есть ли еще страна, способная одержать победу в войне, которую одержала наша страна благодаря духу наших солдат, а потом еще противостоять самым сильным государствам мира? Нет такой страны. Где еще народ имеет главу государства, генералов, губернаторов, министров – всех искренних католиков? Нигде. Где еще люди столь горячо защищают свою веру, проповедуют милосердие и жертвенность? Только в Испании».

Ученикам рекомендовано практиковать традиционный испанский обычай: при встрече со священником на дороге или улице подойти к нему и припасть губами к его руке. Кроме того, никогда не говорить о нем ничего плохого, только хорошее и всегда в его защиту, если на него совершаются нападки или наветы.

Автор многих школьных учебников, иезуит Айала наставлял детей уму-разуму: «Господь очень любит Испанию, потому и поместил ее в лучшем месте на земле, где ни очень холодно, ни очень жарко. В других странах либо все покрыто льдом, либо так жарко, что жить невозможно. Посвятим же все свои силы тому, чтобы Испания никогда не теряла своего имперского предназначения, не сходила с пути, который ей уготован Историей и Судьбою. К сожалению, однажды ей пришлось сойти с этого пути, но чтобы вернуть ее обратно, вел победоносные битвы наш каудильо».

Члены Ордена иезуитов поставлены и во главе многих университетских кафедр. Для них студенты, которые не ходят в церковь молиться, не могут считаться испанцами, а человек равнодушный к Богу – нехороший гражданин и предатель родины. На каждой своей лекции они в той или иной форме и по любому поводу вталкивали аудитории: «Молодой испанец больше всего на свете должен любить Бога, Деву Марию, Родину, ее славное знамя и каудильо, своих начальников и старших наставников».

Получая в Саламанкском университете звание почетного доктора теологии, Франко назвал Испанию «любимой избранницей Божией, которая служит Церкви, как никакая друга страна». Вождь нации заверил: «С нами не только правота, но и сам Господь Бог!» Тем временем все христианские конфессии, кроме католической, строго ограничивались своими «гетто», а брак считался законным, только если заключен по католическому обряду. За их активную поддержку «крестового похода» вождь предоставил католическим иерархам право надзора за содержанием всех образовательных программ. На практике такой идеологический контроль выходил далеко за рамки цензуры, позволял следить за политическими взглядами преподавателей, увольнять с работы не особо правоверных католиков или просто людей, мысливших чуть посвободнее.

Первым делом церковь запретила совместное обучение в школах, ввела специальные для девочек программы и наложила запрет на любую информацию, проливавшую свет на «тайны секса». Оправдывалось это тем, что девочек нужно обучать выполнению ими традиционной роли, которую издавна выполняли женщины в испанском обществе. Врачами и адвокатами, например, им становиться не обязательно, лучше – домохозяйками или воспитательницами детей, учительницами или санитарками.

Мальчишкам и девчонкам навязывалась мысль о противоположном поле как о чем-то страшном, холодном, чужом. Дружеские отношения между учеником и ученицей, проявление между ними симпатии и заботы наказывались или ставились им в упрек. Все связанное с сексом приравнивалось к греху. Мальчикам категорически запрещалось держать руки в карманах и, сидя на стуле, класть ногу на ногу. Девочкам – оголять руки, носить короткие юбки. Школьные наставники в сутанах считали, что секс – это тайна, которую нельзя выставлять на свет как творение Божие. Такого понятия вообще не должно быть в головах молодых, да и немолодых католиков и католичек.

Предварительная цензура являлась обязательной перед появлением всех печатных изданий, спектаклей, фильмов, предметов живописи. К опубликованию запрещались, естественно, произведения, указанные в ватиканском «Индексе». Охраняя особенно тщательно единство политических и религиозных взглядов, представители церкви в хунтах цензуры не теряли бдительности и в отношении морали. Изображение женского тела в печатных изданиях ни в коем случае не должно было возбуждать мужчин. «Обнаженная маха» зачислялась в разряд неприличных картин. Перед публикацией фотографии ретушеры в редакциях удлиняли юбки зарубежным кинозвездам, уменьшали размеры бюста и у своих актрис. Эротическая литература просачивалась только из-за границы на свой страх и риск. Даже женское нижнее белье под названием «комбинация» из словарей изъяли.

Духовенство было крайне обеспокоено влиянием на верующих кинофильмов. Иезуиты пытались отвадить свою клиентуру от кинопросмотров, называли художественные фильмы обрушившимся на человечество несчастьем, портящим нервную систему и зрение. Показ на экране страстных поцелуев или внебрачных отношений цензура запрещала. «Фильмы столь ужасно разрушают моральную стойкость народа, – приходил к выводу епископат, – что у нас не вызывает сомнений необходимость подвергнуть все кинопленки сожжению ради блага человеческого. Счастлив тот городок, у въезда в который висит надпись «Кинотеатров нет».