В твоей власти - Эми Мун

Грубая ткань была непривычна коже, но все лучше, чем ничего. Хуже дело обстояло с волосами. Густой водопад локонов был ее гордостью, но сейчас Николь предпочла бы немного меньшие объемы. Расчесывать такие — одна морока, а жалкий гребешок, что красовался в подставке, можно сразу в утилизатор выбрасывать.

Кое-как разобрав волосы пальцами, она сплела неряшливую косу. Сойдет.

Еще раз взглянув в зеркало, Николь постаралась придать взгляду как можно больше твердости. Она справится. Только вот под коленками противная слабость. И рядом совершенно чужой мужчина с пушкой.

— Еще секунда и мое терпение закончится, — прогавкал оборотень из-за двери.

Вот черт. И эту скотину она считала несчастной жертвой… Протяжно выдохнув, Николь толкнула дверь в клетку с хищником.

Нижний Нью-Йорк. Когда-то тут кипела жизнь. Но время и несколько природных катаклизмов здорово обгрызли Большое Яблоко. Часть города ушла под воду, а оставшаяся начала расти. Благодаря изобретению новых, более гибких и прочных строительных материалов, дома потянулись вверх. Сплетались переходами, образуя гигантски жилые ульи, и прорастали глубоко в землю.

Новое деление по благосостоянию не заставило себя долго ждать. На вершинах огромного города-дома селились богатеи, а нижние ярусы принадлежали тем, кто в буквальном смысле барахтался на дне жизни.

И от ее падения до сих пор искры из глаз…

Николь старательно разглядывала виды за окном. Интересно ведь должно быть! Солько читала, изучала, просматривала... Они с мамой жили на самой границе в относительно безопасном Секторе, и все эти неоновые вывески, потоки машин, темная вязь туннелей и монолитные плиты стен без единого окна были привычны с детства. И вроде должны успокаивать, а вот ни черта подобного. Злющий мужик и пистолет, демонстративно лежавший на приборной панели, намекали, что веселье только начинается.

Молчание густело с каждым новым вдохом. Иногда она чувствовала удар холодного взгляда между лопаток, и от этого крохотные волоски на шее вставали дыбом. Казалось, еще чуть-чуть — и щелкнет затвор, но тишину разбавляло лишь мерное гудение двигателей.

Но пока ее сердце колотилось заячьим хвостиком, в голове лихорадочно прощелкивали возможные варианты. Самым логичным казался выкуп или шантаж папаши. Тем более братец мертв.

Стыдно должно быть, но горя она не испытывала. Макс никогда не был ей родным человеком и всячески показывал, что не хочет быть. Между ними лежала пропасть шире той, что разделила американские континенты.

И единственное, чего Николь сейчас боялась больше, чем натюрморта из собственных мозгов на стекле — что отец разыграет главный козырь. Решит впутать во все это маму.

Не удержавшись, девушка коротко вздохнула. Новый удар взгляда не заставил себя долго ждать. Ну и пусть! Перетерпит, и не такое вывозила.

Авто резко нырнуло вниз, и она с размаху впечаталась носом в стекло.

— Хватит пялиться, — прорычал оборотень.

Николь поперхнулась ругательством. Инстинкт самосохранения вовремя очнулся и придушил в зародыше ответный взбрык. Надо вести себя паинькой хоть первое время. Непонятно, чего хочет Дарк, и ей сейчас жизненно необходимо выдохнуть и трезво оценить обстановку. Под подбородком еще чувствовалось холодное дуло пистолета. Не самое приятное ощущение. Так что лучше прикусить язык.

* * *

Девчонка намертво вжалась в кресло. Рот на замок и дыхание через раз, а злостью на всю машину фонит, того гляди взорвется. Дарк ждал этого. Внутри все задело найти повод заткнуть крошку хорошей словестной оплеухой, вымещая копившееся внутри напряжение, но мелкая словно знала, что может взбесить больше всего.

Волк вместе с остатками здравого смысла орали во все горло, взывая к совести. Нашептывали заманчивую картинку — девочка в его руках, заласканная и зацелованная по самую макушку, но…

Перед глазами мелькнули кровавые картинки воспоминаний. И что вытворяли с родителями ловцы во главе с Оржевски, пока он и брат прятались буквально в десятке шагов, и петля на шею самого Рика, когда спустя жалких четыре года он уводил охоту дальше от младшего. Брат был омегой. Сильным эмпатом, способным не просто уловить чувства, а всколыхнуть нужные. Из всей семьи только Дарк и остался. Никому не нужный одиннадцатилетний сопляк-волчонок. И спасибо за это он должен сказать одному из самых крупных владельцев подпольной работорговли — мистеру Оржевски.

А тут надо же — волк пару себе выбрать изволил! Родную кровь ублюдка, чью семью он поклялся извести. Ненавидел столько лет. Холил и лелеял мысль, с каким удовольствием вырежет гнилье под корень... и вот тебе на. По всей морде.

— Мать твою, — ругнулся, резко виляя в сторону.

Девка не пикнула. Вцепилась в сидушку до побелевших костяшек и губы закусила. А под нижней махонький белый пушок. И внизу она — сладкая сочная конфетка… Черт!

Дарк неслышно выдохнул, выпуская из легких отраву под название запах истинной. Первое время всегда кроет. Трахаться хочется сутки напролет, завтраки в постель таскать, присыпанные дорогими цацками.

Любой волк в это время бешеный, а его — в сто раз злей. Альфы — они и есть животные, а их звери — своевольные хитрющие твари. С таким только договариваться, если в своем уме остаться хочешь. И сейчас второе «я» прямым текстом требовало пару. Хотя бы в постель.

Дарк кинул быстрый взгляд на девчонку. Когда она вырубилась под утро, он сразу в Сеть прыгнул — новости просмотреть.

Как и предполагал — Оржевский скандала не устраивал. На горизонте слияние двух компаний. «Хантер» подружится с «КриоТоник». Один поставляет живой товар, другой его пользует. Потрясающий симбиоз, а главное — прибыльный. Воду сейчас мутить — только пугать потенциальных инвесторов, и смерть сына для этого тоже не повод. Значит, время есть. И волка успокоит, и новый план составит.

Но, проклятье, как же хреново-то! На полкогтя не дотянулся. Одним махом бы не только ублюдка Оржевски и его семейку прикончил, а еще и садиста Грина.

А память услужливо так подкинула, какой девчонка после «экскурсии» выползла. Бледная вся, губы в нитку, а в зелень глаз чернотой зрачка перекрыта. Еще и в обморок чуть не грохнулась.

Волк опять заскребся — помнил, засранец, все до мелочей. Жалел. Утешить рвался. Как очнулся после первого вздоха, так ни на минуту не оставлял. Сонный еще, шевелится едва-едва, а уже свое требует. Придется идти на уступки. И постараться навешать Конраду убедительной лапши на уши. Лидер общины Восточных не оценит появления в стае дочурки злейшего врага оборотней, и клал он на то, сука девка или трижды святая.

За беснующимися в голове мыслями чуть нужный поворот не пропустил. Машина бочком втиснулась в узкий лаз, один из многих ведущих к самому сердцу Нижнего Нью-Йорка. Не всякий отряд ловцов сюда рискнет сунуться, но смельчаки находились. Умело маскируясь под отрепье, занимались переправой живого товара на конвейер.