Тони Валентайн - Джеймс Суэйн

— По крайней мере, ты хоть чувство юмора не потерял.

— Говорят, это последнее, что человек теряет.

Водитель въехал наконец на Стрип. Он разросся, превратился в настоящий город в городе. Старая гвардия вроде «Дворца Цезаря» или «Тропиканы» казалась карликами рядом с идиотскими новомодными пирамидами или средневековыми замками, к которым были пристегнуты популярные отели: новое поколение явно наступало на стариков. Город Греха постепенно превращался в подобие Диснейленда.

— А как получилось, что ты стал консультантом? — спросил Хиггинс.

— После смерти Лоис я маялся от безделья. Однажды мне позвонил начальник охраны из казино «Трамп» в Атлантик-Сити и спросил, не соглашусь ли я посмотреть кое-какие видеозаписи. Я пытался объяснить этому господину, что ушел в отставку и больше не на службе. Но вышеупомянутый господин предложил мне сто долларов в час при минимальной занятости в тридцать часов в месяц — так у меня появился собственный бизнес.

Хиггинс присвистнул:

— Они платят тебе три тысячи в месяц только за то, что ты просматриваешь пленки видеонаблюдения?

— Вот именно.

— А на другие казино ты тоже работаешь?

Валентайн кивнул. Его невероятная способность чуять шулеров за версту уберегала казино Атлантик-Сити от миллионных потерь, и неудивительно, что к его помощи прибегали часто. Доход от этого бизнеса плюс пенсия и страховка позволяли ему вести такой образ жизни, какой ему никогда раньше и не снился. Если бы только рядом была Лоис… Уж она-то научила бы его, как тратить все эти деньги.

— А у тебя как дела? — осведомился Валентайн в свою очередь.

— Настоящий дурдом, — ответил Хиггинс. — Я всегда завидовал вам, парням из Атлантик-Сити. Надзирать над дюжиной казино совсем не то, что здесь, где их шестьдесят два.

— А штат осведомителей, конечно, ничем тебе помочь не может.

Водитель хихикнул, но Хиггинс предпочел слегка обидеться и скривился. В том, что касалось азартных игр, Лас-Вегас превосходил Атлантик-Сити по всем статьям — за исключением контролирующих организаций. В Комиссии Хиггинса числились едва ли три сотни сотрудников, в чьи обязанности входило все на свете — от сбора налогов до ловли жулья, а в Атлантик-Сити аналогичная организация насчитывала тысячу двести служащих. По сравнению с бюро Садового штата[13] контора Хиггинса выглядела откровенно убогой.

— Что за черт тебя укусил? — осведомился Хиггинс.

— Ты мне так и не сказал, кто стукнул тебе о моем приезде.

— Я же говорил: платный осведомитель, — в голосе Хиггинса все еще слышалась обида.

— Кто-то, кого я знаю?

— Вряд ли.

Впереди заплескались легендарные фонтаны «Акрополя». Гарем пышногрудых жен Ника Никокрополиса показался Валентайну таким же несимпатичным, как и прежде. Когда совершаешь одну ошибку в жизни — это еще куда ни шло, но шесть ошибок — это уже преступление.

— Хочу тебя предупредить, — сказал Хиггинс. — Дела у Ника Никокрополиса идут неважно. Он перестал представлять отчеты о крупных игроках для налоговой службы, а это означает, что он утаивает доходы, чтобы удержаться на плаву. Если мы решим его прижать, я тебе намекну, чтобы ты успел уехать из города.

— Большое спасибо, Билл. Я это действительно ценю.

— Нет проблем. А теперь позволь задать тебе вопрос. Я уверен, ты видел записи с тем парнем, который их надул. Есть какие-либо мысли?

— Либо он ухитряется угадывать по движениям и мимике дилера, и в этом случае она ни при чем, либо девушка действительно подавала ему сигналы.

— А тебе не кажется, что он мог использовать другие приемы?

— Это какие же?

— Не знаю. Может, придумал новый способ, как обыграть казино. Например, считает карты.

Валентайн не думал, что Ловкач изобрел что-то новенькое. Неудивительно, что Билл так нервничает. Треть всех, кто садился в Лас-Вегасе за столы с блэкджеком, пытались считать карты. Но если Ловкач изобрел какой-то верный способ накалывать казино, тогда такая игра, как блэкджек, изменится бесповоротно или того хуже — совсем исчезнет из оборота.

— Не думаю. Изобрети он какой-то новый способ, нипочем не заявлялся бы в одно и то же казино три раза подряд.

— Полагаешь, они с дилером работали на пару?

— Такое мне в голову тоже приходило.

Его друг издал вздох облегчения и глянул ему прямо в лицо. Хиггинс был наполовину индейцем навахо и редко глядел в глаза собеседнику.

— Ну что ж, это позволяет по-новому оценить ситуацию.

— Почему? Разве вы не собирались снять с девушки обвинения?

— Собираться-то собирались, да, наверное, изменим решение.

— Вы ее допрашивали?

— Как раз сейчас ее допрашивают в городском полицейском управлении. Я сам собирался отправиться туда, после того как тебя высажу. Но если хочешь, можем поехать вместе.

— Звучит соблазнительно, — сказал Валентайн.

Они уже были перед парадным входом в «Акрополь». Когда-то здесь все так и кричало о богатстве, но сейчас повсюду были заметны следы запустения. Хиггинс наклонился и что-то сказал водителю. Тот развернулся, и вскоре они снова выехали на аллею Мэриленд.

— Скучаешь по работе? — спросил Хиггинс.

— Каждый чертов день, — ответил Валентайн.

Для того, кто никогда в жизни не подвергался аресту, сутки, проведенные в камере полицейского управления Лас-Вегаса, могут показаться истинным кошмаром. Ни с чем не сравнимым кошмаром — ни с дурным днем на работе, ни с днем, когда тебе вручают уведомление об увольнении, ни с днем могучего похмелья. Сутки в камере — это как если бы все эти проблемы слились воедино, да еще этот клубок несчастий облили бы бензином и подожгли. Ну а поскольку Нола Бриггс подобным опытом не обладала, она позволила изящному черному трансвеститу по имени Джуэл напроситься к себе в подружки.

— Ты здесь в первый раз, да, милашка? — осведомилась Джуэл, и голос ее благодаря южному выговору звучал с особой искренностью.

Они сидели на скамье в стальной клетке, где помимо них обретались еще одиннадцать несчастных. Нола лишь кивнула в ответ.

— Слушай, — сказала Джуэл. — Эти сучки, что здесь заперты, могут выглядеть какими угодно мерзкими, но внутри все мы одинаковы. Ты понимаешь, о чем я?

— Догадываюсь, — прошептала Нола.

— Держи хвост пистолетом. — И Джуэл похлопала Нолу по колену. — Здесь, чтобы выжить, надо быть сильной.

Нола кивнула, беспрестанно вертя в пальцах крошечный медальончик с изображением святого Христофора — при личном досмотре полиция почему-то его упустила. Медальончик когда-то принадлежал ее матери, а до нее — бабушке.

— Кто этот парень? — спросила Джуэл.

— Мой святой-хранитель, — сказала Нола и вытащила медальон из-под блузки, чтобы Джуэл могла получше его разглядеть. — Он повсюду со мной.

— Какой хорошенький! — трансвестит нес — несла? — явную околесицу.