Правила боя. Исток - Анна Московкина

— Уверена? Рината, подними.

— Это не ваш?

— Нет. У колдуна такой видела?

Я покачала головой. Я не видела у Майорина никаких амулетов, тем более накопителей силы, очень сомневаясь, что они вообще ему нужны.

Вошел Сворн, дельно рассказал, что Рината собирала легкие плоские камушки для «блинчиков» и чуть не обрезалась о кинжал, не заметив.

— Надеюсь, ты помнишь, что такому оружию достаточно одной капли крови, дабы вытянуть из человека всю жизненную силу?

— Мы не знаем, отец, — с нажимом сказал парень.

— Хочешь проверить? — Смотрящий забрал у дочери кинжал и, стараясь не касаться лезвия, повертел его в руках.

— Можно не проверять. Он именно такой. — Брать в руки это подлое оружие мне не хотелось. Я встала и дотронулась указательным пальцем до голубоватой стали. Все верно, исток будто волной захлестнул мое сознание. Я убрала руку и закрыла глаза. Казалось, что я прикасаюсь к обессиленному чародею, стараясь заполнить силой пустоту. Но на миг мне привиделось, что я заполню не пустоту, а бездну.

Хватит. Убирайся, исток! Хватит! Я сильнее тебя. Это ты подчиняешься мне, не наоборот. Хватит!

Сознание вернулось. Я открыла глаза.

— Такие игрушки не теряют. Но могут оставить намеренно. И не хотела бы я встретиться с магом, владеющим этой мерзостью. Не оставляйте его в доме!

— И что прикажешь делать? Выбросить обратно — откуда взяли? — ехидно спросил Сворн. — Или отдать тебе?

— Нет! — Я отшатнулась от кинжала, чуть не врезавшись в парня. — Я не знаю. Решать вам, мастер Ральер.

— Я подумаю.

— Скоро полдень. Пора идти на площадь. — Сворн кивнул отцу и вышел, бросив вслед: — Жду тебя на крыльце.

За ним поскакала Рината.

Я замялась.

— Чего ждешь?

— Дайте мне кинжал.

— Ты только что сама отказалась.

— Я поторопилась.

Ральер оглядел кинжал в своих руках:

— Зачем он тебе?

— Если он вытягивает силу из людей, может вытянуть из заклинания.

Кинжал, замотанный тряпкой, не давал мне покоя, я все время теребила кожаную кошелку на поясе, проверяя, не выпал ли. Если есть мощный накопитель, значит, есть и маг, помимо смотрящего, его сына и Майорина. Значит, можно рассчитывать либо на его помощь, либо на его противодействие.

— Рин, возьми меня под руку.

— Зачем?

— Возьми! — повторил Сворн, подставляя локоть.

Мы неторопливо шли по улицам, заполненным народом. Я все пыталась ускорить шаг, но спутник меня одергивал.

— Эй, Сворн! Здорово! — Паренек, шедший нам навстречу, был полнотел и неповоротлив.

— Здравствуй, Кажун.

— На казнь девушку ведешь? — прищурившись, спросил он.

— Веду.

— Не женское это дело — на смерть глядеть.

— Не женское, — согласился Сворн. — Да только одного не пускает — волнуется.

Я потупила взгляд, опустила голову.

— Не видел тебя в наших краях.

— Рин. Она из Милрадиц.

— Не волнуйся, Рин, иди лучше домой, — мягко посоветовал Кажун.

Я помотала головой.

— Пойдем. — Сворн потянул меня дальше. Кажун пристроился с другой стороны от приятеля, не переставая по-доброму его журить.

Виселицу срубили добрую — пятерых повесить можно. Нам удалось протиснуться в первые ряды, хоть перед нами все-таки торчали головы.

— Стой тихо, — шепнул мне на самое ухо парень, я крепче вцепилась в его руку — толпу мотало, и меня всё норовили оттеснить от спутников. Мужик впереди нас шатнулся на меня, чуть не сшибив с ног, запнулся о мою юбку.

— Навели тут баб, протолкнуться нельзя.

— Тебя бесы зеленые толкают, а не бабы, — фыркнула я.

— Что ты сказала? — визгливо взвыл мужик.

— Хватит. — Сворн дотронулся до его руки. — Иди с миром.

— Пришел смотреть, как собрата по ремеслу вешают?

— Пришел, — согласился парень. — И ты пришел. Иди с миром, пока можешь.

Спорить с чародеем без пут, пусть и очень молодым, мужик не решился, еще подышал на нас перегаром да отошел подальше, расталкивая людей.

— Любит нас народ, ничего не скажешь, — пробурчал спутник, подтягивая меня к себе. — Иди-ка поближе, пока еще один такой не выискался.

Но толпа замерла, люд перестал толкаться локтями. Вели колдуна.

Его, видно, били и валяли в грязи, а взгляд был до того мрачен, что глаза казались черными, а не светлыми. Но головы Майорин не опустил, он усмехался, зло, презрительно, искренне ненавидя каждого, кто пришел на площадь. И будто каждому смотрел в глаза.

Посмотрел и в мои. Посмотрел и споткнулся о невидимую стену.

Его толкнул ратник, заставляя идти дальше, занести ногу над первой ступенью помоста, где высилась виселица.

Я сжала руку Сворна, молясь, чтобы все получилось. Чтобы молодой неопытный чародей смог повторить заклинание, которое, по его признанию, ему всегда плохо давалось.

Ральер стоял на помосте, стараясь не смотреть в нашу сторону. Рядом с ним стоял наместник Рон.

— Тишина! — разнеслось над площадью, смолкли последние перешептывания. Продавщица жареных орехов перестала нахваливать свой товар и тоже уставилась на помост. — Этот колдун — Майорин инесский, нарушил священный кодекс магов и колдунов. Он магическим способом умертвил Крона с Боровой переправы. Так же подло старался убедить нас, что поединок, в котором пал отважный Крон, был честным. Со слов смотрящего мага Боровой переправы, мы знаем, что сие ложь. — Ральер поморщился под обжигающим ненавистью взглядом Майорина. — Еще, сговорившись со своими подручными, пытался устроить побег, в результате чего пострадала застава и погибли ценные кони, принадлежащие государству. Его подельники пали в схватке с нашими отважными ратниками. — Я впервые усмехнулась, значит, подельники и сговор. Может, у страха глаза велики, а может, у Рона язык без костей. Это уж мне никогда не узнать. — Главное, вы должны понимать, что перед вами человек подлый и опасный, готовый на все ради спасения собственной шкуры. Согласен ли ты с приговором, колдун?

То, что сказал колдун, слышала вся площадь, и вся площадь видела, как Рон залился багрянцем ярости и унижения. Но менять приговор с повешения на четвертование было поздно.

— Вздернуть его как последнего разбойника!

И верно, чаще колдунов сжигали на кострах, но подобного бы не потерпела Инесса, даже будь Майорин трижды виновен.

Колдун послушно, но как-то неловко влез на колоду, палач накинул ему на шею веревку.