Краткая история Индии - Джон Зубжицки

развенчивают друг друга. И все беспечно позабыли, какая акула рыскает в Пенджабе.

Этот персонаж навсегда изменит лицо Индии, и даже география не спасет южные царства.

4. Приход ислама

Должно быть, в те времена это казалось хорошей идеей. После провальной Первой Англо-афганской войны, начавшейся в 1839 году, Ост-Индская компания решила понадежнее утвердиться на индийской земле. В 1842 году карательные войска успешно отбили цитадель Газни и обнаружили там две огромные створки ворот с резьбой, вероятно, из сандалового дерева, украденные в начале XI века из храма Сомнатх в Гуджарате. Воспользовавшись случаем объявить, что Британия исправляет тот исторический вред, что нанесли Индии мусульмане, губернатор Ост-Индской компании лорд Элленборо (1790–1871) официально объявил, что ворота должны быть возвращены. «Оскорбление восьмисотлетней давности наконец отомщено… Ворота храма Сомнатх, так долго бывшие памятником унижению, станет гордостью вашей национальной истории». К сожалению, ворота оказались не из Сомнатха и сделаны были не из сандала, а из гималайского кедра, резчиком же был местный ремесленник. Кроме того, в древних мусульманских летописях нет никаких упоминаний о захваченных воротах.

Полтора века спустя Сомнатх вновь появился в новостях, когда президент партии Бхаратия джаната Л. К. Адвани (род. 1927) начал в этом храме акцию под названием Ратха-ятра. 25 сентября 1990 года в грузовике, декорированном под индусскую колесницу, он двинулся через всю Северную Индию, пока не добрался до Айодхьи в Уттар-Прадеше. Целью этой акции была постройка храма Рамы на месте мечети, построенной могольским императором Бабуром. Адвани дожил до дня, когда эту мечеть в 1992 году разрушили индусские фанатики-добровольцы, так называемые кар севаки, но к концу 2019 года, когда верховный суд Индии разрешил построить на этом месте храм, Адвани уже ушел из политики.

Сомнатх настолько символичен, чтобы объединить алчную многонациональную торговую корпорацию и закоренелую в своем национализме индуистскую политическую партию против крайне неоднозначной фигуры Махмуда Газневи – тюркского правителя XI века, устроившего более дюжины набегов на Индию. Индусские националисты и некоторые индийские историки рисуют его настоящим дьяволом во плоти, но ярче всего его образ фигурирует в контексте истории о наступлении ислама на субконтинент и о том, что случилось вслед за этим.

Храм Сомнатх, посвященный Шиве, расположен на побережье Аравийского моря. Он находится за стенами крепости и с трех сторон окружен водой, его защищали только брахманы и посвященные индусы, и в 1026 году он запросто покорился силам Махмуда Газневи. Устроили резню. После того с храма ободрали всё золото, Махмуд, как говорят, лично разломал гигантский лингам, изображавший фаллос Шивы, который считался величайшим идолом всей Индии. Обломки лингама, по легенде, вернули в Газни, а затем вмуровали в ступени городской мечети, чтобы каждый день их попирали ногами правоверные мусульмане.

Теперь историки задаются вопросом: удостоился бы Махмуд такого внимания, если бы не злополучная прокламация Элленборо? За 26 лет Махмуд устроил 17 набегов на Индию, целью которых был грабеж, а не завоевание. Как замечает индийский историк Ромила Тапар, в источниках того времени, за исключением краткого упоминания в джайнском тексте, нет никаких свидетельств об этих набегах. Через два столетия арабский купец, который попросил построить в городе мечеть, был сердечно принят местной администрацией и жрецами Сомнатха. Надпись на санскрите определяет мечеть в индуистских терминах как место, «где люди совершают пуджу, чтобы обрести благодать», и одними и теми же словами именуют и Шиву, и Аллаха.

Вторжения Газневи лишь обостряют вопрос, почему Индия оказалась не готова к испытанию исламом в XI веке и позже. Ее богатства, нажитые развитым аграрным обществом, должны были позволять правителям содержать военный ресурс, достаточный для того, чтобы защитить свою страну. Несмотря на столетия вторжений через горные перевалы из Афганистана, начиная со времен Александра Македонского вдоль границ так и не были построены защитные укрепления.

Что же пошло не так? Можно перечислить множество разных потенциальных причин. Жадные правители, облагавшие крестьян налогами и растрачивавшие казну на светские и религиозные излишества. Местные власти, занятые своими мелкими дрязгами, обольщенные ложным чувством безопасности, видевшие в мусульманах лишь разбойников, а не завоевателей. Политическая раздробленность на десятки местных царств, более занятых самоубийственными усобицами, чем укреплением национального самосознания.

Британский историк Арнольд Тойнби в своем изумительном труде о мировой цивилизации добавляет к этому ряду кастовую систему, которая разрушающе действует на социальное единство. Кастовая система, освященная индуизмом, «раздулась до невероятных пропорций». Ставящая себе палки в колеса индусская цивилизация «утратила, по большому счету, подобие общества. Тем не менее она пыталась навязывать обществу свою волю. Это и оказало самое судьбоносное влияние на историю древней Индии».

Такие индийские историки, как Дж. Л. Гупта, описывают индусское население того времени как раздор между своими. Их социальное и национальное видение, по его словам, стало таким узким, что они оказались неспособны защитить свой домашний очаг и свою родину. Внутренняя слабость Индии иссушила ее жизненные силы. Ее баснословные богатства, слабая политическая структура и «закаменевшее общество» выглядели для мусульманских иноземцев как прямое приглашение прибрать к рукам плохо охраняемые сокровища.

Хотя разделение индийского общества сыграло свою роль, на стороне мусульманских захватчиков оказалось определенное военное превосходство, отличная кавалерия на быстрых среднеазиатских конях и превосходная боевая тактика, позволявшая применить маневренность против численности. Ядро их армий обычно формировалось из профессиональных бойцов, приученных действовать сообща, в то время как индийские силы состояли из разрозненных отрядов под командованием вождей, которые собирались вместе только по необходимости.

Торговля прежде войны

Контакты Индии с арабским миром предшествовали возвышению ислама на несколько веков. Индийские купцы пользовались услугами арабских мореходов. Арабские погонщики верблюдов перевозили караваны с товарами по Шелковому пути между Средиземноморьем и субконтинентом. Арабские торговые сообщества уже прочно обосновались по всему западному побережью Индии, а индийские товары, такие как хлопок и шелк, слоновая кость и драгоценные камни, пряности и сахар, встречались на базарах Багдада и Каира. Эти же связи позволяли индийской культуре, науке и философии распространяться к западу. Техника вставной новеллы, на которой основана «Тысяча и одна ночь», встречается в баснях ведической Индии «Панчатантра» и буддийских джатаках.

Смерть пророка Мухаммеда в 623 году положила начало таким завоевательным войнам, подобных которым в истории можно вспомнить немного. За 20 лет армии мусульман завоевали почти все византийские владения в Сирии и Египте и империю Сасанидов в Иране и Ираке. Захватив почти весь Афганистан, они в 712 году подошли к Синдху, но дальше не продвинулись. В последующие три столетия граница между Индией и ее мусульманскими соседями пролегала четкой линией от реки Инд до Кабула. И только в конце Х века мусульманские войска начали угрожать Индии. Захватчики явились не со знакомых исламских застав на Синдхе, но из Центральной Азии. Приблизительно в 986 году бывший раб, ставший тюркским генералом, по имени Себук-Тегин выступил из своей крепости в легендарной Бухаре, взял Кабул и двинулся в Пенджаб. Джайяпала, царь из династии Шахи, оказал ему жестокое сопротивление, но, когда на поле боя обрушилась сильная буря, он счел это за небесное знамение и запросил мира. Так Себук-Тегин захватил власть над стратегически важным Хайберским проходом – ценным плацдармом для последующих походов. Но вместо того, чтобы двигаться дальше на восток, он вернулся в Бухару, где сделался халифом, а завоевания продолжил его сын Махмуд.

По мнению самого Махмуда, он обладал «ущербной внешностью». «От созерцания царя должно светлеть в глазах у подданных, но природа столь причудливо обошлась со мной, что мой внешний вид более напоминает картину неудачи». Хотя больше всего Махмуд запомнился осквернением индусских храмов, его первая кампания в 1004 году была направлена на исмаилитский город Мултан в Пакистане. Принадлежавшие к шиитской ветви ислама исмаилиты считались еретиками по отношению к мусульманам-суннитам. Мултан располагался на стратегически важном месте долины Инда – на перекрестке главных торговых путей между Персидским заливом и западной Индией. Во второй раз Махмуд захватил этот город в 1007 году. На следующий год он взял и разрушил мощную крепость и храм в Кангре, а вернувшись в свою столицу,