Комната спящих - Фрэнк Тэллис

В возрасте двадцати трех лет мисс Стивенс забеременела, личности отца она не знала – вероятнее всего, это был один из ее собутыльников. Для родителей мисс Стивенс ее беременность послужила последней каплей, и они выгнали дочь из дома. Мисс Стивенс поселилась в приюте для женщин, спустя три недели после рождения ребенка его отдали в сиротский приют. Для мисс Стивенс это происшествие имело самые печальные последствия: у нее была сильнейшая депрессия, она пыталась покончить с собой, приняв большую дозу снотворного. К счастью, ее застигли и сделали несчастной промывание желудка.

С тех пор состояние мисс Стивенс не улучшилось. К сожалению, несмотря на все мои усилия, симптомы только усугубляются. Во время маниакальной фазы фантазии пациентки все больше обогащаются деталями, мисс Стивенс постоянно рассуждает на тему, какая она красавица. Говорит, что непременно станет звездой мирового уровня. В фазе же депрессии, наоборот, объявляет себя бесполезной и никчемной.

Когда доктор Медоуз передал пациентку мне, я отменил курс бромидов и вместо этого назначил карбонат лития, в результате чего перепады настроения стали менее выраженными, но, к сожалению, возникли побочные эффекты – тошнота, звон в ушах, затуманенное зрение и, что хуже всего, гиперэкстензия мышц руки. Пришлось уменьшить дозу с 1200 миллиграммов до 800 миллиграммов в день. Увы, побочные эффекты исчезли вместе с положительными.

Еще раз благодарю за помощь. Случай мисс Стивенс – интересный пример биполярного расстройства, сопровождающегося бредом. С нетерпением жду ваших рекомендаций относительно дальнейшего лечения.

Искренне ваш,

Джозеф Грейсон, бакалавр хирургии, член Королевского колледжа врачей, доктор психологической медицины».

Сестру Дженкинс я нашел в комнате сна. Она сидела за столом и внимательно изучала расписание дежурств. Дверь туалета была приоткрыта. В щелку было видно, как Мэри Уильямс энергично драит плитки пола. В воздухе пахло дезинфицирующим веществом.

Я подошел к столу, сестра Дженкинс повернулась ко мне и проговорила:

– Доброе утро, доктор Ричардсон.

– Сестра Дженкинс, – весело ответил я, – у меня для вас маленький сюрприз.

Она вопросительно посмотрела на меня:

– В каком смысле?

Я достал из кармана кольцо и показал ей. Сестра Дженкинс позволила себе слегка улыбнуться:

– Что, вышло наконец?

– Нет. Я его нашел в палате Алана Фостера.

– Где?

– Под батареей.

– Странно. Я же там искала.

– Наверное, не заметили. Оно в самом углу лежало.

Я отдал сестре Дженкинс кольцо, однако ее реакция меня удивила. Я думал, она сразу наденет его на палец. Вместо этого сестра Дженкинс поднесла кольцо к падавшему от лампы свету. Повертела. Нахмурила лоб. Затем, взяв кольцо двумя пальцами, будто что-то грязное и отвратительное, положила на стопку разлинованной бумаги для записей. Во взгляде читались разочарование и раздражение.

– Что-то не так? – спросил я.

– Это не мое, – ответила сестра Дженкинс.

– Чье же еще?..

– Доктор Ричардсон, мне ли не знать, как выглядит мое обручальное кольцо? – Заметив, что я не слишком ей верю, взяла кольцо и попыталась надеть на палец. Оно застряло на полпути. Для сестры Дженкинс кольцо явно было мало. – Видите? – прибавила она. – Не налезает. Мое кольцо было шире, и ободок более яркий. А это намного у́же и сделано из другого сорта золота – смотрите, тут оно не желтое, а почти белое.

– Тогда чье это кольцо?

Сестра Дженкинс пожала плечами.

– Ни у кого из пациентов такого кольца быть не может. Женаты только мистер Кук и мистер Мюррей, но оба достаточно дородны. Сестры мои все не замужем. Правда, Сандра Перкинс и Маргарет Томас помолвлены, – печально прибавила она, предвидя потерю ценных сотрудниц.

Я не знал, что сказать, но наконец выкрутился:

– Значит, кольцо закатилось под батарею давно.

– Странное совпадение, – произнесла сестра Дженкинс. – В одной и той же комнате два человека обручальное кольцо потеряли…

– Да, – смущенно согласился я. Увы, одна ложь неизбежно влечет за собой другую.

Сестра Дженкинс покачала головой.

– Поверить не могу, что не заметила. Да и мои сестры там чистили, не может быть, чтобы никто не наткнулся…

Я покраснел от стыда и начал запинаться.

– Жаль. А я-то думал, что нашел. Какая досада. Если честно, сестра Дженкинс, не думаю, что удастся отыскать ваше кольцо. – Я оглянулся на Мэри Уильямс. – Практикантка, несомненно, приложила все старания, но…

Сестра Дженкинс коротко кивнула. Я поднял принадлежавшее неизвестно кому кольцо и прибавил:

– Может, написать пациенту, который раньше занимал палату мистера Фостера?

– Никто ее не занимал. Мистер Фостер – первый пациент.

– Хорошо. Тогда продам кольцо ювелиру, а вырученные деньги пожертвую на нужды больницы.

Сестра Дженкинс пожала плечами, как бы говоря, что я могу поступить с кольцом как вздумается.

– Как пациентки? – спросил я, с удовольствием меняя тему разговора.

– Увеличение дозы никому не требуется. Все спокойно спят.

– Вот и отлично, – ответил я, убрав кольцо в карман.

Я начал обход, изучил карточки. Сосредоточиться было трудно, я продолжал думать о кольце, пытался понять, как оно очутилось на полу в моей спальне. Пришел к выводу, что оно лежало там еще до моего приезда, просто отчего-то выкатилось на открытое место. Каким образом это произошло, я, правда, не знал. Придя к этому весьма разумному выводу, я решил выбросить из головы историю с кольцом и заняться работой.

Мариан Пауэлл пора было проводить электрошоковую терапию. Среди пациенток она была одной из самых молодых, почти подросток, как Кэти Уэбб. Что-то в ее лице – возможно, заостренность и изможденное выражение – наводило на мысль о нищете и тяготах. Мне много раз приходилось видеть подобные лица, особенно в Ист-Энде. Девушка с таким лицом пережила голод, насилие, жестокие лишения.

Сестра Дженкинс помогла мне провести процедуру – 110 вольт за почти половину секунды. Далее я направился к Элизабет Мейсон, ей должны были делать электроэнцефалограмму – обычная процедура. Я закрепил электроды и стал следить за показаниями прибора. Минуту спустя колебания сделались менее выраженными. Состояние больной менялось. Эти новые, низкоамплитудные волны были похожи на те, что фиксируются при бодрствовании, но Элизабет Мейсон определенно спала. Ей стал сниться сон, глаза поворачивались туда-сюда, словно она была зрительницей на теннисном матче и следила за мячом.

Тут я в первый раз заметил интересный феномен. Впрочем, тогда я не обратил на этот факт особого внимания. Только когда несколько раз становился свидетелем этого необычного явления, сообразил, что имею дело с чем-то экстраординарным, требующим внимательного изучения. Единичное явление такого рода может оказаться просто случайным. Но когда то же самое стало повторяться регулярно, я насторожился.