Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
— Не могу! Сердце колотится. Ты не знаешь, — тихо говорила княгиня, — я его очень боюсь. Молод он и красив; но ни я его, ни он меня никогда любить не будем. Чую, словно каменная стена стоит между нами… Взглянет на меня, что угрожает, а улыбнется, так зубами скрежещет…
— А, а! — обнимая ее и лаская, шептала няня. — Так всегда бывает в первые дни! Мужчина кажется ворогом, ну а потом превращается в раба. Только будь с ним веселая, добрая, ласковая, и станет кланяться и слушаться. А если это не поможет, дам ему зелья… и узелок от платья его надо оторвать и носить у себя на груди, на сердце.
— Нет, нет! — протестовала Люкерда. — Не поможет ничто, я уже чувствую… боюсь я его! Когда прикоснусь к его руке, дрожь меня пробирает, сердце перестает биться…
Няня прекратила ее жалобы.
Эти перешептывания, может быть, и продолжались бы, но Бертоха отворила дверь, принесла другую лампадочку. и поставила ее на скамье, а у дверей стала готовить для себя постель. Ей хотелось остаться здесь присматривать, пока не придет князь, но петухи пели, из замка доносились песни, князь Болеслав и воевода хозяйничали, угощая присутствовавших, а куда девался Пшемко, никто не знал. Думали, что он у жены, но его не было у жены.
Как раз в это время пробирался он к воротам, желая выскользнуть со двора, как вдруг встретил Зарембу. Этот стал ему на пути и с прежней фамильярностью спросил:
— Куда это, ваша милость?
Пшемко сверкнул глазами и оттолкнул его. Заремба не уходил.
— Ради Бога, — говорил, — ваше место совсем не здесь за воротами! Люди увидят! Что они скажут, что подумают? И жене, и вам стыдно будет!
Князь еще более рассердился и поднял руку.
— Ты здесь хозяин или я? — закричал. — Ступай прочь! Заремба поклонился ему в ноги.
— Что вы делаете? — начал взволнованно. — Что вы делаете? Разве можно? Люди увидят…
— Пусти! — повторил, выхватив меч, Пшемко. — Пусти, или убью!
Заремба сердито отошел в сторону, но лицо его покраснело от гнева и брови насупились. Князь, оттолкнув его, исчез в воротах.
Ночь была темная, кое-где сверкали зарницы, туч не было. В замке и около валов толпился народ кругом бочек, пили и пели песни о похмелье и веселье.
Князю легко удалось проскользнуть незамеченным среди подвыпившей толпы.
То расталкивая, то протискиваясь, не глядя, бежал он прямо к дому Крывихи; было жарко, и ставни были открыты, внутри было светло. Нетерпеливый князь не добежал даже до дверей, а прыгнул прямо в низкое окно.
Послышался крик.
Немка вскочила с постели и бросилась с ножом, всегда лежащим под рукой, но узнала князя, бросила нож и повисла у него на шее.
Вдруг, словно придя в себя, оттолкнула его.
— Прочь! Изменник! — крикнула. Пшемко протянул к ней руки.
— О! Я тебя видала! — говорила страстно Мина. — Видала, как вы ехали рядышком с красивой бледной дамой. У тебя жена! У тебя жена. Прочь отсюда!
Князь старался ее обнять: Мина ругала его, но уже не отталкивала, уселись на постели.
— Видишь, — сказал Пшемко, — я бросил ее и пришел к тебе. Разве тебе этого мало? Я убежал, хотя за мной следят. Это навязанная мне жена… я ее никогда не полюблю, не могу! Не для меня она! Пусть вянет в пустых комнатах!
Мина смотрела ему в глаза, полусердясь, полурадуясь, отталкивала его, обнимала, прижималась к нему и отворачивалась. Показавшиеся слезы сохли от жара глаз. Крывиха втихомолку подсматривала из соседней комнаты с какой-то тревогой, крестясь и шепча про себя.
Князь, видно, позабыл о замке, о жене, обо всем мире и остался у Мины. Разговаривали шепотом, он смеялся оживленно, чувствовал, что к нему вернулась юношеская резвость… Немка тоже дала себя уговорить, хотя изредка еще сердилась и капризничала.
Кончалась недолгая июльская ночь, настал рассвет; Крывиха, опасаясь, раскрыла дверь и пугала, что на дворе день.
Ей не хотелось, чтобы открыли пребывание князя в ее доме.
— Возвращайтесь, ваша милость, пока не вполне светло, потом вас узнают!
Мина его не пускала, силком удерживая. Сердитый, Пшемко должен был вырваться, чтобы, пользуясь утренним мраком, вернуться в замок.
В воротах нашел Зарембу, все еще сидевшего на камне с опущенной на руки головой, он так просидел тут в ожидании возвращения князя.
Увидев Пшемка, ничего не сказал, не тронулся с места, только когда князь быстро прошел мимо, Заремба тяжелой поступью пошел сзади.
Войдя в комнаты, где уже осталось мало гостей за столом, а большинство спало внизу или прикорнув к столу, Пшемко остановился в нерешительности. Подумав, куда пойти, повернул в свою спальню вместо жениной.
Здесь тоже все служители спали у дверей, отдыхая в тройном сне: усталости, юности и хмеля…
Никто из них даже не проснулся, хотя князь шумно раскрыл дверь, и один лишь Заремба вошел вслед за ним в комнату.
Пан и слуга — старый товарищ, посмотрели друг на друга, как два врага.
Пшемко не сказал ни слова, он стал быстро раздеваться. Увидев человека, осмелившегося противиться ему, задерживать его, князь взбудоражился и сердился.
Заремба стоял без страха и хладнокровно смотрел, будто ждал приказаний.
Некогда юноши бегали вместе, играли, боролись друг с другом; оба знали друг друга, словно выросли в одном гнезде, так как еще мальчиком Зарембу определили к князю для игр и прислуживания.
Пшемко бросился па кровать.
— Эй! — закричал он, угрожающе протянув руку. — Если ты еще раз осмелишься…
— Мне вас жалко и стыдно за вас! — проворчал Заремба. — Не стоит того немка, чтобы из-за нее княжеская дочка проливала слезы, а на вас плевали людские языки. Отдайте ее кому-нибудь, пусть проваливает. Случится в конце концов несчастье.
Пшемко равнодушно закутывался.
— Ну замолчи, замолчи! Делаю, что хочу, и буду делать. Ни тебе, ни кому другому дела нет.
Заремба долго смотрел на него, затем повернулся и ушел.
Пшемка возмущало нахальство дворянина, он не мог успокоиться и заснуть. Побаивался, что дядя на него насядет, что ему сообщат об этом, сердился и на себя, и на других.
— Навязали мне жену! — ворчал, ворочаясь с боку на бок. — Ну, будут у нее княжеские комнаты и княжеское имя, только меня не будет. Кто меня может заставить полюбить этот труп?
У дверей что-то задвигалось, князь вскочил. Вошла с лампадочкой Бертоха, не то ожидая, не то не зная, что его здесь найдет. Увидев князя, насмешливо хихикнула. Пшемко уже сердился.
— Не надо мне ничего, — заворчал, — убирайся!
Бертоха качнула головой, указывая на комнаты Люкерды,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!