Че Гевара. Книга 2. Невесты Чиморте - Карина Шаинян

Через несколько часов он встал. Возиться со вьючными сумками, придавленными лошадиными телами, не хотелось. Хосе был уверен, что ему не нужны никакие припасы — он не какой-нибудь мальчишка из большого города, чтобы нуждаться в таких мелочах. Однако, поразмыслив, он все-таки забрал нож, патроны и мате.

Дальше Хосе шел пешком.

Никто не хотел идти с ним искать волшебную башню, даже кони. Лишь Диего и Пабло готовы были разделить с ним путь, и Хосе твердо решил найти их. Дожди успели размыть следы их маленького отряда, но Хосе шел по ним, не сомневаясь и не плутая. Ему не нужно было видеть — он знал дорогу, чувствовал ее сердцем.

Хосе шел быстро. Он не нуждался больше ни в пище, ни во сне. Даже самой темной ночью он видел следы — светящуюся нить, ведущую к башне. Он точно знал, что Диего и Пабло ждут его там.

На четвертый день Хосе повезло. На пути вдруг оказалось индейское селение; Хосе точно знал, что в прошлый раз его по дороге не было, и подивился тому, как быстро умеют устраиваться чимакоки. Хижины выглядели старыми, будто стояли здесь много десятков лет; видимо, это была какая-то хитрость, чтобы обмануть Хосе. Может быть, его хотели заманить и снова связать за то, что он попросил у Макса Броненосца. Хосе хитро усмехнулся и покачал головой. Он не попадется на такую грубую уловку.

Последний Увера обошел поселок стороной. У околицы ему повезло еще раз: там, у шаткой ограды, был привязан пегий конь с голубыми глазами. Хосе заглянул ему в узкие горизонтальные зрачки и понял, что тот согласен идти с ним к башне. Увера огляделся. Никого рядом; лишь вдалеке видны женщины, склоненные над грядками с картошкой, да играют на площадке между хижинами несколько детей.

Дальше Хосе ехал верхом.

Удивительное дело: хотя Увера не тратил время на сон, еду и отдых, путь до поляны, где покинули его братья, занял много и много дней. Хосе подумал бы, что заблудился, если бы не видел постоянно следы, оставленные братьями. От них исходил синеватый свет, слабый днем, яркий и заметный ночью.

Хосе был уверен, что даже пегий конь с голубыми глазами видит их — так уверенно тот шел, не дожидаясь ни понуканий, ни указаний поводом.

В конце концов нить привела Хосе туда, куда надо. Увера сразу узнал поляну, на краю которой возвышались деревья с вывороченными из земли досковидными корнями. Спешившись, он медленно вошел в джунгли. Из-под палой листвы под ногами поблескивали стеклянные бусины — остатки подарков, привезенных когда-то для лесных индейцев.

Хосе огляделся. Пабло и Диего остались здесь после боя с дикарями; последний Увера надеялся, что они ждут его на прежнем месте, но братьев не было. Он не нашел даже тел; останки растащили животные, и лишь в стороне у корня белел чей-то тщательно обглоданный череп — то ли одного из братьев Увера, то ли кого-то из погибших в перестрелке лесных индейцев. Хосе разочарованно вздохнул и медленно вернулся к опушке. Там он присел, пытаясь понять, что делать дальше, но мыслей не было.

Хосе просидел до вечера, не двигаясь, почти не моргая. И тогда оказалось, что делал он это не зря. Братья, конечно, не дождались его, но оставили явный знак, и теперь Хосе хорошо видел его: светящаяся нить, по которой он дошел до роковой поляны, тянулась дальше. Когда в сельве окончательно стемнело, и вокруг тихо засмеялись серые демоны, объедающие у путников пальцы, Хосе вскочил на коня и двинулся по следу, сладко замирая от радостного предвкушения. Вскоре он увидел круглый светящийся ход, висящий прямо в темном воздухе. Следы братьев уходили в него. Радостно вскрикнув, Хосе стегнул коня и галопом влетел в круг мерцающего голубого света…

Чако Бореаль, Боливия, ноябрь 2010 года

…и ничего не изменилось. Хосе по инерции проскакал десяток метров и, резко натянув поводья, остановил коня. Оглянувшись, он успел увидеть, как линза голубого света мигнула в последний раз и погасла.

Прозрачная, но непроницаемая для глаза световая завеса исчезла, и тут стало понятно, что кое-что все-таки изменилось, и довольно сильно. Между тростниковыми зарослями и лесом появился кустарник. Сами тростники, раньше — густые и высокие, теперь поредели, порыжели, и в них зияли болотистые проплешины. И едва виднелись там, в ржавой грязи, какие-то серые, изломанные фигуры…

Хосе осторожно подъехал поближе и присвистнул. Два человека лежали в тростниках, два гринго в странной пятнистой одежде со множеством карманов. Серые пустые лица и окровавленные культяпки вместо рук… Волосы зашевелились на затылке, и в голове тихо, почти ласково захихикали. Хосе знал эти голоса — это были его братья, нет, кто-то хотел, чтобы Хосе подумал, что это его братья, сдался, слез с коня и протянул руки. Кожа покрылась крупными мурашками; он сжался в седле и медленно осадил фыркающего коня — боялся повернуться к трупам спиной, чтоб не увидеть тех, кто их ел, демонов, пришедших из детских кошмаров. Но это не помогло; паника захлестнула Хосе, он отчаянно вскрикнул, и пегий сорвался в галоп. Он летел, не разбирая дороги, стебли тростника хлестали по лицу, но Хосе не замечал этого. Один раз конь всхрапнул, шарахнулся в сторону — Хосе едва удержался в седле. Краем глаза он заметил еще одно тело — на этот раз женское; невысокая темноволосая девушка лежала, сжавшись в тугой комок, в ее спутанные кудрявые волосы забилась тина, а земля вокруг была истоптана и изрыта гигантскими лапами.

Хосе не остановился. Последний Увера слишком хорошо знал эти следы; он видел того, кто их оставляет, и меньше всего на свете хотел встретиться с ним еще раз. Схватившись за гриву, он удержался верхом и выправил коня; пегий перешел на быстрый, но ровный галоп, унося Хосе все дальше от страшного места.

Он сам не заметил, как оказался на узкой, но довольно заметной тропе. Синюю светящуюся нить, оставленную для него братьями, он потерял еще на ужасной поляне, а здесь и вовсе не надеялся найти. Если Пабло и Диего и проходили тут — то Хосе не сможет этого заметить в такой мешанине. Влажную землю испещряли отпечатки некованых копыт и босых ног, а иногда — и рифленых подошв ботинок. По этой тропе ходили, не слишком часто и не слишком многие, но постоянно, а Хосе не был опытным следопытом.

От пережитого страха и разочарования он на какое-то время выпал из реальности. Безвольное, сведенное от напряжения тело сидело в седле, а разум блуждал в хитросплетениях троп, дорог, решений, случайностей. Узлами завязывались судьбы, и иногда Хосе казалось, что вот-вот он поймет, как ему жить дальше, но светящиеся синие нити ускользали из рук, путались, и никак было не уследить за ними… Пегий заржал, и Хосе пришел в себя, будто облитый холодной водой.

Впереди тропа делала плавный изгиб, и из-за поворота доносились тихие удары копыт. Несколько секунд — и из-за деревьев появилась монахиня верхом на маленьком муле. Объемистые вьючные сумки свисали с седла. Кожа монахини была цвета меди, черты — вырезаны точными, но резкими движениями, а глаза — раскосые и злые. Увидев Хосе, она молча остановила мула и сняла с плеча ружье. Ствол уставился Хосе прямо в лоб. Опасная женщина! Хосе нравились такие, но сейчас он не обращал внимание на баб. Намного интереснее было то, что могла бы рассказать монахиня… если бы не держала так уверенно проклятое ружье. Увера сорвал с головы чудом не потерянную в пути шляпу и сдержанно поклонился.