И повсюду тлеют пожары - Селеста Инг

Спустя полчаса она заметила его в патио – Трип оделся дьяволом, в красном блейзере из благотворительной лавки и с дьявольскими рогами.

– Я даже не знала, что он знаком со Стейси, – прокричала Пёрл в ухо Сирине, когда та вернулась за добавкой.

Сирина пожала плечами:

– Стейси говорит, она его как-то увидела без рубашки после тренировки и решила, что он хорош. Она сказала – цитирую, – что он бомба. – Она отпила из стакана и хихикнула. Лицо ее, отметила Пёрл, горело. – Не рассказывай Лекси, ладно? Она сблюет.

И Сирина зашагала назад в гостиную, слегка пошатываясь на танкетках, а Пёрл сквозь раздвижные стеклянные двери посмотрела, как Трип пластмассовыми вилами тычет какую-то рыжую девчонку между лопаток. Пёрл взбила волосы и составила план. Вскоре стакан у Трипа опустеет. Трип зайдет в кухню и увидит Пёрл. “Как жизнь, Пёрл?” – скажет он. И в ответ она скажет что-нибудь умное. Что бы это могло быть? Что сказала бы Лекси мальчику, который ей нравится?

Но, перебирая знойные и остроумные варианты, она заметила, что Трип куда-то пропал. Зашел в дом или уже свалил? Пёрл протолкалась в гостиную, держа стакан повыше, – никого не разглядишь. В магнитофоне грохотали Пафф Дэдди с Мейсом[21], пульсируя басом так громко, что Пёрл чувствовала его горлом; затем магнитофон притих и перешел к Бигги[22]. Освещалось все это лишь редкими свечами, и Пёрл различала только силуэты, что извивались и категорически нецеломудренно терлись друг о друга. Она протиснулась на задний двор, где стайка парней заливала в себя пиво банками и спорила о шансах своей команды на отборочных по американскому футболу.

– Если мы выиграем у Игнатия, – орал один, – а Юниверсити – у Ментора…

Тем временем у Лекси случилась грандиозная ночь. Танцевать она обожала, с Сириной и другими подругами ездила в город всякий раз, когда в каком-нибудь клубе проводили вечер для подростков, – или если можно проскочить мимо вышибалы с липовыми документами, где они значились третьекурсницами. Как-то раз они просочились на рейв на заброшенном складе во Флэтс и танцевали до трех ночи, и на шеях и запястьях у них горели ободки. Сирина с Лекси часто танцевали вместе – непринужденно, две девчонки, которые знают друг друга больше половины жизни, бедро к бедру или лобок к лобку, и Лекси выгибалась и терлась о Сирину задом. Сегодня они танцевали вдвоем, и тут кто-то прижался к Лекси сзади. Оказалось, Брайан, и Сирина отвернулась, многозначительно ей ухмыльнувшись.

– Ты даже не в костюме, – возмутилась Лекси, заехав ему по плечу.

– Я в костюме, – возразил Брайан. – Я человек, который только что отослал документы в Принстон. – Он обхватил Лекси за талию и прижался губами к ее шее.

Спустя полчаса оба были в лихорадочном жару от танцев, и алкоголя, и сладкой головокружительности восемнадцати лет. С тех пор как они встречались, они уже кое-что делали, как Лекси уклончиво говорила Сирине, но это, главное это разделяло их, точно глубокий бассейн, куда они разве что опускали пальчики. Сейчас, прижимаясь к Брайану, разгорячившись от рома с колой, чувствуя, как музыка пульсирует в их телах одним на двоих сердцебиением, Лекси вдруг захотелось погрузиться в этот бассейн – и нырнуть до самого дна. Когда Лекси была моложе и не такая опытная, она воображала свой первый раз. Все спланировала: свечи, цветы, “Бойз ту Мен”[23] на CD-проигрывателе. Уж по меньшей мере – спальня и кровать. Не заднее сиденье машины, как у некоторых подруг, и уж точно не школьная лестница, как, по слухам, у Кендры Соломон. А теперь Лекси поняла, что ей все это по барабану.

– Хочешь, прокатимся? – предложила она. Оба понимали, чтó она предлагает.

Не обменявшись ни словом, они выбежали к обочине, где ждала машина Лекси.

К тому времени Пёрл вернулась в свой угол на кухне – ждать, когда снова появится Трип. Но Трип не появился – ни к половине одиннадцатого, ни к одиннадцати. Проходил час за часом, опустошалась бутылка за бутылкой, вечеринка дичала и кричала все громче. В начале первого Стейси Перри, наливая себе воды в стакан, сблевала в кувшин, и Пёрл решила, что пора домой. Но Лекси она не нашла, даже пробившись сквозь пульсирующую массу тел в гостиной. А выглянув наружу, не поняла, стоит ли “эксплорер” Лекси в неровном ряду машин.

– Лекси не видели? – спрашивала она всех, кто хоть отдаленно смахивал на трезвого. – А Сирину?

Большинство выкатывали глаза, будто тщились вспомнить, кто она такая.

– Лекси? – переспрашивали они. – А, Лекси Ричардсон? Ты пришла с ней?

В конце концов одна девчонка, растянувшаяся на коленях у футболиста в большом кресле, сказала:

– По-моему, она со своим парнем уехала. Да, Кев? Кев в ответ мясистыми руками взял ее за лицо, притянул ее губы к своим, и Пёрл отвернулась.

Она не вполне понимала, где находится, а от водки и без того условная карта Шейкер-Хайтс в голове помутилась еще больше. Можно отсюда добраться до дома пешком? Долго идти? Как эта улица-то называется? Пёрл позволила себе минутку пофантазировать. Вот бы Трип шагнул сейчас в дом сквозь раздвижные стеклянные двери, и вслед за ним в кухню ворвалась холодная свежесть. “Тебя подвезти?” – спросил бы Трип.

Но, разумеется, ничего такого не произошло, и в конце концов Пёрл умыкнула беспроводной телефон с кухонной столешницы, шмыгнула во двор к гаражу, где было потише, и позвонила Сплину.

Спустя двадцать минут к дому Стейси подкатила машина. Пассажирское окно опустилось, и со своего насеста на парадном крыльце Пёрл разглядела хмурого Сплина.

– Залезай, – только и сказал он.

Салон в машине был сплошь обит мягчайшей кожей – она гладила бедра Пёрл, будто человеческая.

– Это чья машина? – глупо спросила Пёрл, когда они отъезжали.

– Мамина, – ответил Сплин. – И, предваряя твой вопрос: она спит, так что давай не тормозить.

– Но у тебя же еще нет прав.

– “Мне можно” и “я умею” – две разные вещи. – Сплин свернул на Шейкер-бульвар. – Ну, ты сильно пьяная?

– Я выпила один стакан. Я не пьяная. – Еще не договорив, Пёрл засомневалась, правда ли это – водки в стакане было немало. Голова кружилась, и Пёрл закрыла глаза. – Я просто не знала, как добраться домой.

– Машина Трипа, между прочим, там еще стояла. Мы ее проехали. Чего ж ты не попросила его?