Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт

– Почти. Во всяком случае, на окнах решетки. – Он неожиданно очаровательно улыбнулся. – Уверяю, только потому, что это – лучшая часть дворца. Мы, возможно, негостеприимны и долго сопротивляемся, но как только приходится сдаться, все делаем, как положено. Первоклассное расположение, чтобы компенсировать недостаточно теплый прием. А знаете, что леди Эстер Стенхоуп располагала гостей в соответствии с их статусом? Насколько я знаю, третий класс проводил довольно утомительную ночь.

– Представляю. Очень хорошо с вашей стороны ценить меня высоко, несмотря на все доставляемые мной неудобства и неприятности.

– Да никаких неприятностей. Очень рад, что вы здесь, ваша бабушка не единственный любитель общества. Для меня облегчение, что она так все восприняла, и не пришлось с вами обострять отношения. Уверен, что ваш визит будет для нее полезен, даже надеюсь, что вы ей неожиданно понравитесь, и она заставит вас поселиться тут на несколько недель. Тогда уже вы будете читать ей Коран в три утра, а я получу отгул.

– Вы правда это делаете?

– Бывали случаи. Хотите, я ей это предложу? Сколько времени можете ей уделить?

– Отвечу утром.

Он засмеялся и толкнул немного перекошенные деревянные ворота под заросшей растительностью аркой.

Сюда, пожалуйста, – и пропустил меня вперед.

And still a Garden by the Water blows…

E. Fitzgerald: The Rubaiat of Omar Khayyam

– Ой, – сказала я и застыла. Джон Летман закрыл за собой ворота и подошел ко мне.

– Нравится?

– Нравится! – Я перевела дыхание. – Что это такое?

– Всего лишь сад сераля. Боюсь, ужасно заброшенный.

Он был прав, конечно, но заброшенность составляла значительную часть очарования сада. После обожженных солнцем камней и пыльных руин, которые так долго резали мне глаза, зелень, цветы и прохладная вода казались восхитительными.

Сад соответствовал уже привычному образцу двора – мощеная площадка, украшенная цветами и кустами, в центре – бассейн, со всех сторон – тенистые аркады с проходами в различные комнаты и офисы. Но этот двор был огромен. Очевидно, комнаты сераля и сад заполняли весь дворец, широко раскинулись по поверхности плато. С трех сторон двора расположились длинные колоннады, узор из света и тени падал на двери в комнаты женщин. С северной стороны колоннада шла вдоль внешней стены. В нежных арках высоко расположенных окон виднелись деревня за рекой и заснеженные горы вдалеке. Решетки на окнах были такими густыми, что рука не пролезла бы между прутьев.

В этой раме из колонн давным-давно какой-то знаток заложил большой сад и как-то заставил воду вытекать из высоко расположенного ручья, питать деревья и цветы и наполнять бассейн, не чисто декоративный, а большой водоем, почти озеро. В центре творец расположил маленький остров, заросший деревьями. В середине рощи можно было разглядеть позолоченную черепицу – крышу миниатюрного здания, похожего на экзотический летний домик, дорогостоящий каприз. Киоск в персидском стиле, с куполом луковицей, декоративными колоннами, решетчатыми арками и сломанными ступенями.

Когда-то на остров вел изящный мост, но теперь в середине его возник примерно шестифутовый провал. Озеро плотно заросло лилиями, а берег – ирисами. Из трещин пола пробивалась трава. Крышу и колонны увили жасмин и пурпурная бугенвиллия, розы висели фестонами, как паутина. Все закапали белыми кляксами птицы. Горлицы, как сумасшедшие, кричали: «Юсуф! Юсуф!» Продуманная овальная форма озера, грациозные арки и элегантный киоск составляли резкий, но крайне привлекательный контраст захватившей их бурной растительности. Как неожиданно одичавшая классическая персидская картина.

– Ни одного лишнего растения, – сказала я. – Это великолепно! Только подумать, что я всегда жалела этих несчастных женщин. Все, мистер Летман, решено, я завтра сюда надолго перееду. Сколько вы можете меня выдержать?

– Посмотрите комнату, прежде чем принимать решение, – сказал он, показывая мне путь. Средняя комната с южной стороны сада. Простая, квадратная, высокий потолок, мраморный пол, сине-золотая мозаика на стенах, включающая в себя арабские тексты. В отличие от всех до сих пор увиденных мною комнат, эта была чистой и хорошо освещалась из тройного окна, выходящего на реку Адонис. Решетка на окне оказалась менее тяжелой, чем те, что выходили на плато. И ясно почему – внешняя стена сераля, очевидно, поднималась прямо от скал над рекой.

– Спальня – в следующей комнате, а ванная за ней. Когда я говорю «ванная», я, безусловно, имею в виду полный комплекс – парные и холодные комнаты, помещения для массажа и всего прочего. Но горячей воды нет, – он улыбнулся. – Есть вода, текущая прямо со снегов, и она вся ваша. Знаете, вы очень смелая, что согласились остаться. Мы этого не ожидали.

– Получаю удовольствие, – честно ответила я.

– Полагаю, эта часть дворца выглядит для вас сценой из восточного романа? Да поможет вам Бог сохранить иллюзии… Боюсь, спальня еще не готова. Через минуту я пришлю Халиду убраться и принести полотенца. Хотите что-нибудь еще?

– Зубную щетку. Не стоит так волноваться, я шучу. Прекрасно обойдусь одну ночь, если в ужин будет входить яблоко. Надеюсь, режим бабушки Харриет включает ужин?

Он засмеялся.

– Помилуйте, как вы могли такое вообразить? К счастью, Халида кормит меня не в соответствии с диетой вашей бабушки. Теперь я должен вас покинуть. Вам, наверняка, хочется выпить. Сейчас немедленно пришлю. Скоро будет слишком темно, чтобы осматриваться, но ходите, куда вам хочется, кроме комнат принца, конечно. Халида или я прогоним вас оттуда, если вы случайно туда зайдете.

– Спасибо, но лучше побуду здесь. Очень красивый сад.

– Тогда я вернусь и присоединюсь к вам примерно через полчаса, и мы поедим.

Когда он ушел, я села на диванные подушки и стала смотреть в долину, где заходящее солнце окрашивало золотом верхушки деревьев. Ниже тени углублялись от пурпурных к черным. Скоро стемнеет. Я неожиданно поняла, что устала, и понадеялась, что, когда Халида принесет выпивку, это не окажется обычный арабский арак.

Не оказался, и принесла выпить не Халида, а молодой араб, скорее всего, ее брат Насирулла, как и Яссим, в белых одеждах. Он молча внес поднос с зажженной лампой, двумя стаканами и золотым вином Бекаа. Это приятное легкое вино, одно из лучших в Ливане, никакое другое не доставило бы мне такого удовольствия. Я начала по-доброму думать о Джоне Летмане.

Когда я заговорила с Насируллой, он долго меня рассматривал, потом мотнул головой и сказал что-то на арабском. Потом он поставил лампу в нишу у двери, изобразил что-то вроде приветствия и удалился. С появлением лампы темнота, как это всегда бывает, обступила меня очень быстро. Через минуту после ухода араба голубое небо за окнами стало черным, а к семи часам было совершенно темно. Я сидела у окна, отпивала глотками золотое вино и гадала, что принесет мне ночь.