Одуванчик на ветру - Виктор Батюков

тот сказал «Фас», то ему все равно, кто был перед ним — юноша или девушка, молодой или старый. Володя бил, не задумываясь. Даже дома, когда родители узнали, чем занимается их единственный сын, он безропотно переносил причитания матери и нравоучения отца не потому, что их любил, а потому, что так велел учитель. Через год со дня экзамена Володя потеснил Гену и стал правой рукой «всемогущего», как ему показалось, «бога».

IV

Завидев идущего по коридору школы Володю, девушки восхищенно замолкали. Он был красив, атлетически сложен, мог поддержать любой разговор и при этом был скромен, и не перед кем не заискивал. Он был личностью, но личностью какой-то темной, загадочной. Это больше всего вызывало к нему интерес. У Володи была девушка Лена из его же подъезда. Они вместе иногда гуляли, разговаривали, ходили в кафе. Правда, ее несколько удивляло, что он терпеть не мог дискотеки и никогда на них не ходил. Зато всегда встречал Лену по их окончании и провожал домой.

И вот однажды теплым вечером, они не спеша брели по затемненной аллее парка.

— Ой, Володенька! — сказала Лена, теснее прижимаясь к нему. — Сегодня со мной такое случилось! Идем мы с девчатами на дискотеку, а откуда-то машина, и раз — останавливается прямо перед нами. Из нее выходит мужик — такой худой, высокий, волосы коротко стриженные, почти под ноль. Улыбается так странно и говорит: «Поехали, девчата, прокатимся». А глаза такие холодные-холодные, прям жуть. Ну мы, конечно, говорим: «Нет» и обходим его, а он схватил меня за руку и тащит. Я так испугалась и давай кричать. Ната с Таней тоже визг подняли. Тогда он выпустил меня, выругался и сказал: «Ну, сучка, я тебе это припомню. Сама ко мне прибежишь», сел в машину и уехал. Володенька, мне так страшно!..

— Не бойся, солнышко, я тебя в обиду не дам, — ответил Володя, гладя ее по плечу. — А что за машина, не заметила?

— Серая «Вольво».

Какой-то тревожный звоночек зазвенел в голове у парня. Уж больно много совпадений было в этом рассказе: и машина, прическа, и глаза. «Не может быть» — отмахнулся он от глупой мысли.

Через два дня учитель вызвал его к себе в кабинет.

— Значит так. Нужно наказать одного человека.

— Слушаю.

— Но это будет не совсем обычное задание. Дело в том, что этот человек белый, но он не подчинился моему приказу, а поэтому должен быть наказан. Наказание буду проводить я сам. Твоя задача — без лишнего шума доставить его сюда. Задача ясна?

— Так точно!

— Выполняй. Фото и адрес в конверте, — учитель указал глазами на конверт, лежащий на столе.

На улице Володя его вскрыл. Там была фотография… Лены. В первый раз за время пребывания в организации он усомнился в непогрешимости учителя.

— Ты видела его раньше? — спросил Володя девушку, когда они на следующий день шли вместе из школы.

— Я — нет, а вот девочки сегодня говорили, что он часто околачивается у дискотек, молодежных кафе, а пару раз подкарауливал их вечером в парке.

— Может, это был не он?

— Он-он. Эти глаза и прическу ни с чем не спутаешь! — заверила его Лена. — А еще говорили девочки, если какую он схватит, а она от него вырвется, то вскоре она пропадает. Ой, Володенька, страшно-то как! И она доверчиво прижалась к парню, словно ища защиты.

Володя задумался.

В тот же вечер он бродил по городу, стараясь держаться тех мест, где собиралась молодежь. Его не интересовали сейчас арабы и китайцы. Володя хотел увидеть того человека, который напал на девушек и доказать ей — нет, самому себе, что это не тот, кому он слепо верил. А фото — это всего лишь досадное совпадение.

Но вот у одного из кафе остановилась знакомая машина. Из нее вышел учитель. Это действительно был он, и ошибки быть не могло. Он долго стоял, опершись плечом о стену здания. И смотрел на группу молодых людей, толпившихся у входа. То, что произошло потом, повергло Володю в шок. От толпы отделились две девчонки и направились в сторону учителя. Когда они поравнялись, он шагнул им навстречу, схватил одну из них за руку и стал молча тащить к машине. Девушки подняли крик. На шум бросилось трое ребят и вмиг скрутили маньяка. Володя находился за деревом, в десятке метров от машины, и хотел уже броситься на выручку, тем более, что нападавшие были армяне, но тут раздался плаксивый голос учителя.

— Мальчики, миленькие, отпустите меня, пожалуйста, мне больной! Ой!.. Не бейте меня, я больше не буду! Ай!..

— Ах ты, п…р комнатный. Я тебе покажу, как малолеток хватать и в машину затаскивать, — раздался голос с акцентом.

— Ой-ой-ой, больно! — сквозь слезы визжал «непогрешимый». Решив, что с него довольно, ребята, взяв девчонок, вернулись в кафе, а учитель, кряхтя и размазывая по лицу сопли, сел в машину.

От всего увиденного Володю словно огрели обухом по голове. В глазах потемнело, а в ушах гремел гром. Гром рухнувшего идола, гром от осознания того, сколь ничтожен оказался человек, которому он слепо верил и поклонялся. Неужто все было ложью, обманом? Нет никакой борьбы за чистоту нации, а есть лишь удовлетворение чьих-то прихотей их руками? Кто же мы на самом деле?

Володя развернулся и, не разбирая дороги, бросился бежать.

Домой он вернулся полностью опустошенным. Впервые за много-много дней Володя не прошел сразу к себе в комнату, а заглянул к родителям.

Мама родная! Как часто мы забываем о вас в минуты радости и благополучия, и к кому мы бежим, когда нам плохо! Ведь только вы можете нас выслушать, посочувствовать, искренне пожалеть и помочь.

Мальчик открыл дверь в зал. Последний год он почти не бывал в этой комнате и почти не общался с родителями. Теперь то, что он увидел, поразило его. В правом углу, на специальной полочке, стояли иконы, под ними тускло мерцала лампадка. Мать стояла перед ними на коленях, отец здесь же, рядом с ней, стоял и читал молитвенник. Услышав шорох открывающейся двери, они обернулись.

— Сынок! — выдохнула мать.

— Мама! — простонал Володя и бросился к ней в объятия.

— Вернулся, родной, — ласково сказал отец.

— Мне плохо, мама, — прошептал мальчик и всхлипнул. Глубоко за полночь в комнате родителей горел свет. Это сын возвращался домой.

Через два дня Володя вошел в спортзал, и, не отвечая на приветствия, сразу направился в кабинет.

— Привел? — спросил учитель, не поднимая глаз от бумаг.

— Я ухожу отсюда! — громко сказал