Господин судебный пристав - Александр Чиненков

— Ну уж нет, к счастью, в твоих услугах я не нуждаюсь, — «разочаровал» его Мавлюдов. — Скажу больше, сударь, ты мне противен, и я не желаю больше с тобой разговаривать.

— Хозяин — барин, — Бурматов развёл руками, расплатился с подошедшим официантом, раскланялся и ушёл в зал, где гремела музыка оркестра и слышался гул веселившихся горожан.

Мавлюдов проводил его презрительным взглядом, тоже расплатился с официантом и пошёл к выходу, что-то бормоча себе под нос…

При входе в кабак в нос Сибагата Ибрагимовича сразу же ударило запахом чеснока и лука. В зале пахло чем-то жареным — не то рыбой, не то мясом. Все столики были заняты посетителями.

Халилов прошёл в свою комнатку, но не успел сесть за стол, как перед ним вдруг вырос управляющий Назар Кругляков.

— Здравствуйте, Сибагат Ибрагимович! — поприветствовал он хозяина радостным восклицанием. — Вы как, один собираетесь пообедать или…

— Веди его, — сказал Халилов, хмуря лоб. — Но… сначала скажи мне, чем «знаменит» гость, который привлёк твоё бдительное внимание?

— А может быть, вас порадовать известием об обозе с мехами? — льстиво хихикнул Кругляков. — Так вот, всё в ажуре! Меха теперь наши и…

— Достаточно, расскажешь обо всём попозже, — улыбнулся Халилов по-настоящему радостной вести. — Сейчас ближе к делу… Расскажи мне о том, ради кого я сюда пришёл.

— С виду это совершенно обычный человек, — заговорил управляющий, почесав подбородок. — Но он не так уж и прост, как кажется.

— Чем он заинтриговал тебя? — взглянул на него недоумённо Халилов.

— Этот человек, когда вошёл в кабак, сразу повёл себя как-то странно, — продолжил, заговорчески понизив голос, Кругляков. — Он не сел за стол, не сделал заказа, а отозвал меня в сторону и… Он предложил мне купить вот это…

Управляющий достал из внутреннего кармана жилетки золотой самородок величиной с голубиное яйцо и продемонстрировал его хозяину. Глаза Халилова блеснули алчным огоньком:

— И сколько он запросил за него?

— Он запросил за него всего лишь пятьсот рублей, — ответил Кругляков, плотоядно улыбаясь. — Но уступил за двести пятьдесят. Сказал, что очень нужны деньги.

— И какие у тебя мысли на этот счёт? — поинтересовался Сибагат Ибрагимович, забирая самородок.

— Мысли у меня самые радужные, — ещё шире улыбнулся управляющий. — Первая — этот «красавчик» не в ладах с законом, а вторая — самородок у него в единственном экземпляре!

— То есть? — не понял Халилов, убирая самородок в карман и доставая из другого набитый деньгами кошелёк. — Ты хочешь сказать, что больше золота при нём нету?

— Склонен полагать, что это именно так… Он не производит впечатления удачливого золотоискателя.

— Так сколько ты отдал тому «набобу» за самородок? — поинтересовался Сибагат Ибрагимович, раскрывая кошелёк. — Двести пятьдесят рублей или брешешь?

— Двести пятьдесят, — чуть не плача, ответил Кругляков, с сожалением глядя на карман пиджака хозяина, в который тот положил его самородок.

— Вот тебе триста, — подмигнул ему Халилов, отсчитывая купюры. — А теперь ступай и приведи его ко мне. Меня прямо-таки распирает от желания с ним побеседовать.

Взяв деньги, повеселевший управляющий ужом выскользнул из комнаты. Не успел Халилов собраться с мыслями и обдумать свои следующие шаги, как Кругляков вернулся обратно с растерянной улыбкой на лице.

— Что-то ты на себя не похож, Назар? — насторожился Сибагат Ибрагимович, глядя на его лицо и обратив внимание на его улыбку, вдруг сделавшуюся натянутой и глупой. — Что-то случилось в зале в твоё отсутствие?

— Да нет, в кабаке всё хорошо, — ответил управляющий, присаживаясь за столик напротив хозяина. — Только вот «богач» наш успел поднабраться до чёртиков и уснуть за столом.

— Тогда радуйся, а не делай свою морду похоронной, — усмехнулся Халилов. — Тебе хлопот меньше, так ведь?

— Так-то оно так, — кивнул, соглашаясь, Кругляков. — Этого пропойцу мы уложим спать и утром опохмелим. Только вот…

— Что еще? — прикрикнул на него Сибагат Ибрагимович, недовольно хмуря брови.

— Вот… — управляющий достал из кармана жилетки вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его хозяину.

У Халилова глаза полезли на лоб.

— Что это? — спросил он. — Из его кармана выудил?

— Да нет, — нахмурился, багровея, Кругляков. — Карманы его одежды я позже осмотрю. А вот телеграмма… Я прочитал её и ничего не понял.

— Какая телеграмма? — забеспокоился Сибагат Ибрагимович. — Когда тебе её принесли?

— Только что, — ответил управляющий, бледнея. — У меня никогда в Уфе не было родственников, а тут…

— Давай сюда!

Халилов выхватил телеграмму, не читая, сунул её в карман и засобирался уходить.

— Ты, Назар, жди меня утром, — сказал он на прощание, обернувшись от двери. — Делай что хочешь, но бродягу до моего прихода в кабаке придержи.

— А может, его перепохмелить? — предложил управляющий.

— Лучше накорми, а выпить дай немножко. Может быть, мне поговорить с ним понадобится, а с пьяной мордой любой разговор — пустая трата времени.

— Это точно, — вздохнул Кругляков, хмуро глядя на закрывшуюся за ушедшим хозяином дверь. — Если человек лыка не вяжет, то его голова пуста, как ржавая бочка…

* * *

Сибагат Ибрагимович не спал всю ночь. Он несколько раз перечитал отпечатанный на узких полосках текст и никак не мог отделаться от тревожного чувства, поселившегося в нём: «Я тяжело болен. Приезжай, иначе живым больше меня не увидишь!»

Телеграмма была адресована ему, хотя пришла на имя Назара Круглякова. Сибагат Ибрагимович знал, кто её прислал. Текст на самом деле означал сигнал тревоги, предупреждавший об опасности.

К утру он уже знал, что нужно делать. «Пора завязывать со всем, наигрался, старый, — напряжённо думал Халилов, спешно собираясь в дорогу. — Время сейчас трудное, революционеры шалят и… Когда их начнут вычёсывать, как вшей, из тела государства, то можно будет с ними заодно угодить под одну гребёнку…»

В семь часов утра купец был готов к отъезду. Посмотревшись в зеркало, он озабоченно хмыкнул, затем подошёл к двери спальни племянницы и постучал. «Пора положить конец её свиданиям с Кузьмой, — подумал Сибагат Ибрагимович. — Совсем запудрил мозги девке, гадёныш. Как только вернусь, отважу его от нашего дома. Пусть знает своё место, «господин судебный пристав»…»

Взяв в руки дорожный баул, он вышел на улицу, где его ожидал слуга и готовая к отъезду коляска.

— Куда поедем, Сибагат Ибрагимович? — поинтересовался слуга, беря в руки вожжи.

— Сначала в кабак на базар, — сказал он задумчиво. — А потом отвезёшь меня на вокзал, если не передумаю.