Гаванский шторм - Дирк Касслер

Дирк последовал за техником к радиопередатчику, установленному возле колокола, взял рацию и помахал человеку, смотревшему из иллюминатора.

– Привет, Уоррен. Меня зовут Питт. Как вы там?

– Теперь, когда я снова вижу солнце, стало гораздо лучше, – ответил Флетчер. – Некоторое время я думал, что навсегда останусь частью буровой скважины. Вы придумали безумный способ нас поднять, но я очень рад, что вы на это решились.

– Прошу прощения за трудный подъем. Как ваши товарищи?

– Тэнк в порядке, но у Брауна сломана нога. Он то теряет сознание, то приходит в себя.

– В нашей декомпрессионной камере вас ждет врач.

– Спасибо, мистер Питт, мы благодарны вам за все. А что с «Альтой»?

– Корабль затонул после неожиданного взрыва. К счастью, все уцелели, но никто пока не понимает, что случилось. Когда вас переведут в камеру, мы поговорим.

Флетчер кивнул.

– Вы можете называть меня безумцем, мистер Питт, но я видел неопознанный подводный аппарат незадолго до того, как кабели, шланги и трос были перерезаны. Мне кажется, кто-то сознательно потопил «Альту».

Питт посмотрел в ставшие жесткими глаза водолаза и понял, что это далеко не самое безумное предположение из всех, что ему довелось сегодня услышать.

Яркое лазурное небо контрастировало со скорбью, которая повисла над Гаваной. Причиной была погребальная процессия, двигавшаяся по обветшалым улицам кубинской столицы, где время застыло в 1959 году. Неровные тротуары, по которым в течение столетий маршировали испанские конкистадоры, английские солдаты, пехотинцы армии США и русские генералы, заполняли жители города. Казалось, все вышли на улицы, чтобы попрощаться с El Caballo.

Фидель Кастро Рус, пылкий отец кубинской революции, наконец проиграл битву со смертью. Прошло почти шестьдесят лет с тех пор, как молодой Кастро сбежал из ссылки на взятом в аренду паруснике и высадился на юго-западной оконечности Кубы с оборванной армией, состоявшей всего из восьмидесяти одного партизана. При поддержке народных масс он одержал невероятную победу, сумел сбросить правительство Батисты и триумфально вошел в Гавану три года спустя.

Однако роман Кастро с марксизмом не помог преобразовать Кубу в райский сад, как он мечтал, и его полувековое правление, закончившееся в 2008 году, когда он передал власть своему брату Раулю, отличалось политическими репрессиями и экономическими реформами, задушившими свободу и не принесшими процветания. Впрочем, кубинцы продолжали его почитать, ведь большинство из них не знало других лидеров.

Конный катафалк в сопровождении почетного караула в безупречной белой форме медленно двигался по площади Революции и мимо большой трибуны, центральную часть которой занимало кубинское правительство, военная элита и официальные лица из разных стран. Лучшие места были зарезервированы за гостями из Венесуэлы, Китая и Никарагуа, а также за несколькими голливудскими актерами. Рауль Кастро стоял по стойке «смирно» и салютовал своему брату, пока процессия шла мимо мемориала Хосе Марти.

Рауль и его вице-президент, которому уже исполнилось восемьдесят и ходил он, опираясь на палку, вернулись в Министерство внутренних дел для небольшого приема. Правящая элита Кубы, состоявшая из Государственного совета и Совета министров, ключевых членов Национальной ассамблеи, Коммунистической партии и Революционных вооруженных сил, собралась на импровизированную встречу, чтобы почтить память президента Кастро.

Безупречно одетый седовласый мужчина принес свои соболезнования, пересек зал и неожиданно столкнулся с генералом, увлеченным разговором со своим адъютантом.

– Прошу меня простить, генерал, – сказал он, останавливаясь возле человека, которого слегка задел.

Ястребиное лицо генерала Альберто Гутьера нахмурилось, и он внимательно посмотрел на седого мужчину глазами цвета тикового дерева.

– Министр Руис.

– Это печальный день для всей Кубы, – сказал Руис. – El Caballo был сердцем и душой нашей революции.

Гутьер усмехнулся при упоминании популярного прозвища Фиделя, означавшего «Лошадь».

– Один человек может начать революцию, но нужны многие, чтобы она продолжалась.

– Верно, но мы не сможем двигаться вперед без динамичного лидера.

Руис посмотрел на пожилого вице-президента, которому пришлось помочь сесть в кресло рядом с Кастро. Старик дышал кислородом из портативного баллона.

Повернувшись к Гутьеру, Руис понизил голос:

– Пройдет совсем немного времени, и на Кубе установится новый порядок. Энергичный, действенный и прогрессивный.

– Вы имеете в виду себя?

– Ну, это превосходное предложение, – едва заметно улыбнулся Руис. – Я рад, что могу рассчитывать на вашу поддержку. Надеюсь, что в период моего президентства вы будете оставаться членом Совета.

Они были непримиримыми соперниками. Оба входили в кабинет министров Кастро, Гутьер – в качестве министра внутренних дел, Руис же исполнял обязанности министра иностранных дел. Оба пользовались расположением президента, оба понимали, что очень близки к тому, чтобы занять его место. К досаде Гутьера, Руис считался наиболее подходящим кандидатом на пост вице-президента, которому давно следовало уйти на покой. Тем самым Руис стал бы очевидным преемником Кастро.

Гутьер бросил на Руиса холодный взгляд.

– Куда вероятнее, что прежде ты будешь чистить мои ботинки!

– Да брось. Ты ведь не рассчитываешь занять более высокий пост? – Руис наклонился и зашептал в ухо генерала: – Прошел слух, что смерть министра Ортиса не была несчастным случаем и что армия имела к ней какое-то отношение. Плохая пресса для тебя, мой дорогой друг.

Теперь пришел черед Гутьера улыбаться.

– Возможно, это и правда, – прошептал он в ответ. – В таком случае, я очень надеюсь, что ты аккуратно водишь машину.

Обычно словоохотливый Руис повернулся к генералу спиной и направился к группе своих сторонников.

Гутьер отпустил адъютанта и оглядел зал, стараясь скрыть свое презрение. Большинство кубинских лидеров были старыми друзьями El Caballo, который цеплялся за власть, даже стоя одной ногой в могиле. Руис был прав, когда говорил о новом поколении, давно дожидавшемся своего часа, но люди, которых он видел в толпе, вызывали у генерала возмущение. Все они были похожи на Руиса, продукты элитарного воспитания, щеголявшие революционной риторикой и жившие в роскоши за счет государства.

Конечно, Гутьер и сам получал удовольствие от обладания властью. Просто генерал привык к более скромному образу жизни. Он со своим младшим братом вырос в трущобах Сантьяго. Их отец погиб в схватке в Заливе Свиней, и семья жила очень бедно. Когда мать снова вышла замуж за армейского офицера, ситуация немного улучшилась, но счастья не прибавилось.