Сфинксы северных ворот - Анна Малышева

Молчание затягивалось. С поля, скрытого зарослями ив, внезапно раздался рокот заведенного тракторного мотора. Обе женщины одновременно вздрогнули, и, как по команде, из зарослей вылетела стая вспугнутых перепелов.

— Хорошо, — твердо произнесла Александра. — Я останусь и все сделаю сама. Но если что-то выйдет не так, не предъявляй мне потом претензий!

Художница внимательно следила за лицом собеседницы, и то, что она увидела, испугало ее куда больше, чем все рассказы о привидениях. Наталья выслушала ее согласие, не дрогнув, лишь чуть поджав губы и опустив ресницы… Но Александра успела прочитать в ее глазах панический страх.

Стоя у ворот, Александра смотрела вслед удаляющейся машине. Когда плавный изгиб ограды соседского сада скрыл малолитражку Натальи, Дидье обратился к художнице:

— Давайте поедем прямо сейчас?

— К покупателю?

— Ну да. — Парень оглянулся на калитку своего дома. — Пока девчонки нашли, чем заняться. Предупреждаю, у меня всего часа полтора, не больше! Если я их оставлю надолго, Кристина заляжет перед компьютером, а младшие разнесут весь дом, и тогда вечером отец…

— Я поняла, — с улыбкой перебила Александра. — Отец тебе задаст. Хорошо, поедем прямо сейчас. Мне все равно. Но как мы разместим на мопеде чемодан?

Оказалось, Дидье вовсе не собирался везти гостью на своем красном мопеде. Для этой важной цели он предназначил обшарпанный серебристый фургончик, которым обычно управлял отец. Делавинь-старший сейчас как раз отсутствовал, но машина стояла во дворе.

Александра рассудила, что оставлять чемодан в неохраняемом доме, запирающимся лишь на типовой врезной замок, неразумно. Обычно она не предъявляла покупателю весь имеющийся в наличии товар. Выбирала лишь самые знаковые вещи, умело разжигая интерес к остальным. Иногда таким образом удавалось поднять цену продающейся коллекции вдвое, а то и втрое.

Александра знала, что коллекционер, не стесненный в средствах, охотнее покупает легенду, а не правду, престиж, а не качество. Художница помнила из своей практики множество случаев, когда коллекционер, даже подозревая подлог, предпочитал искусно изготовленную фальшивку «неубедительному» подлиннику, особенно если фальшивка имела солидные сопроводительные документы, включая паспорт экспертизы. Таких сделок становилось все больше, и женщина часто спрашивала себя: не теряет ли коллекционирование предметов искусства всякий смысл, превращаясь в собирание все более умело сертифицированных подделок? Сама она брезговала подобными предприятиями и брала предметы на реализацию, только если лично была полностью убеждена в их подлинности. Разжечь интерес коллекционера к покупке, тем самым повысив ее цену, — в этом Александра не видела никакого преступления. Она занималась перепродажей антиквариата и живописи вот уже четырнадцать лет и могла с чистой совестью сказать, что еще ни разу не продала клиенту заведомую фальшивку. Удержаться от искушения порой бывало нелегко… Ее знакомые, подвизавшиеся в той же сфере, наживали целые состояния, кое на что закрывая глаза, о чем-то умалчивая, с кем-то делясь… А иногда просто продавая свою подпись на экспертном заключении, которого даже не читали. Александра, постигнув в свое время правила этой игры, вовремя устранялась от подобных комбинаций, хотя должна была признать, что подводных камней и опасностей на ее пути это не уменьшало…

Чемодан положили в кузов, Александра уселась рядом с Дидье, и фургончик тронулся в путь. Теперь художница получила возможность рассмотреть крошечный городок при дневном свете.

Он был ничем особенным не примечателен, этот переросток старинной большой деревни, затерянной в полях. Александра видела десятки похожих мест во время прошлых приездов во Францию. Близость Парижа никак не ощущалась на этих безлюдных сонных улицах. Фонтенбло со своим знаменитым замком был в часе езды, игрушечный Барбизон — в сорока минутах. Своих достопримечательностей в городке не имелось.

«Если уж у них „Дом полковника“ — центр вселенной, можно представить, чем живет вся эта вселенная!» Александра отсчитывала взглядом бесконечные сады за оградами. В глубине садов скрывались одно— и двухэтажные дома усредненного стиля, который не менялся последние полторы сотни лет. Так строили и в середине девятнадцатого века, и в середине двадцатого, и в начале двадцать первого: каменные оштукатуренные стены, черепичная двускатная крыша, балкончик с металлической решеткой…

Машина свернула на главную торговую улицу. Здесь дома стояли вплотную друг к другу, садов не было. Замелькали магазины и кафе, появились немногочисленные прохожие.

— Церковь! — нарушил молчание Дидье, махнув рукой в сторону приземистого здания из желтоватого песчаника. Дверь, как успела заметить Александра, была закрыта на замок. Ей бросились в глаза задвинутые тяжелые засовы.

— Она ведь больше не действует? — спросила женщина.

— Раньше на Рождество и на Пасху открывали, — пояснил Дидье. — Но этого давно уже не делают, кому надо, едут в соседний город. Да там внутри нечего смотреть! Алтарь, скамейки… Просто каменный сарай. Ее, кстати, продают. Может, кто-то купит, сделает гостиницу… Или магазин.

— Печально…

Дидье, вопросительно подняв брови, взглянул на нее и промолчал. Александра обернулась, но здание скрылось из виду. Теперь машина петляла по окраинным улочкам, вдоль которых тянулись все те же сады. Они пересекли весь городишко за пятнадцать минут. Когда последние дома остались позади, машина выехала на дорогу, уходящую в поля. Художница удивленно взглянула на своего спутника:

— Покупатель живет за городом?

— Да, и кстати… Вам будет интересно посмотреть! Мы едем в то самое поместье, откуда наши сфинксы!

Дидье простодушно продолжал именовать проданных сфинксов своими, ничуть не заботясь о том, что у них имеется новая законная владелица.

— Ты говорил, поместье было разорено и сожжено? — уточнила Александра. — Значит, его восстановили?

— Причем недавно! — кивнул Дидье. — За двести лет эти развалины с парком перепродавали несколько раз, и каждый новый хозяин ничего не делал, просто вкладывал деньги в землю. Там никто не появлялся, ограда, как была сломана в нескольких местах, так и оставалась. Туда из деревни ездили на пикники, считалось шикарным обедать на террасе, перед развалинами замка… Сад одичал, превратился в настоящие джунгли. А вот уже когда я пошел в школу, лет двенадцать назад, появились последние хозяева, вот эти, к которым мы едем. Они стали все приводить в порядок.

Замок, по словам парня, восстанавливать не стали, да это и не представлялось возможным: после пожара от него остался лишь каменный остов, да и тот за двести лет запустения изрядно пострадал. Новый владелец выстроил себе дом чуть поодаль от развалин. Ограду восстановили, были сделаны попытки привести в порядок огромный парк. Правда, работы затронули лишь самые ближайшие аллеи, все прочее оставалось в прежнем запустении.

— Конечно, разве под силу двум-трем приходящим работникам ухаживать за парком, где раньше работало человек двадцать-тридцать?! — Фургончик подпрыгивал на разбитой дороге, прорезавшей зеленеющее поле. Невдалеке показалась цель их путешествия: Александра различила каменную стену ограды, за которой виднелись высокие деревья. — Нанять целую армию садовников и чернорабочих стоило бы безумных денег, а новый хозяин и так вложил сюда столько… Я думаю, он сто раз пожалел, что связался с этим парком!