Цеховик. Книга 1. Отрицание - Дмитрий Ромов
Шрифт:
Интервал:
– Э, Брага, тебе чё, детдомовские мозги отшибли?! – вступает второй хулиган.
Нет, определённо, смешное слово. Хулиган.
– Ну сходи во вторую спец, в травматологию да узнай сам у детдомовских, кому чего отшибли, – вполне дружелюбно отвечаю я. Можешь рядом прилечь если чё, решай, только сегодня кировская дежурит, а там хреново лечат, будешь потом ссаться всю жизнь.
– Ты чё, козёл, охамел?!
Охамел? Он действительно так спросил? Мне смешно делается и я даже улыбаюсь:
– Охамел, да, ржунимагу с вас, октябрята. Если чё, у меня справка имеется.
– Ты чёрт что ли? – делает шаг ко мне их заводила, меча громы и молнии. – А? Ты нюх потерял, щегол?
Тут одно из двух, или родаки крутые и имеют доступ к кормушке, или он сам шустрит типа Кахи. Или и то, и другое.
– Ну проверь, дурилка ты картонная, – ухмыляюсь я.
Злит он меня, мажорик этот. Он подаётся ко мне, а я поддев носком ботинка комок снега чуть подбрасываю его и резко пинаю, превращая в искрящуюся снежную пыль, красивую, но очень неприятную, когда она попадает на лицо и за шиворот.
Это моё действие вызывает яростный вой со стороны троицы этих крутых чуваков. Первый, тот что в японской куртке бросается на меня с перекошенным от злости лицом. Эх, отоварил бы я тебя, сердечный, да нельзя мне, на излечении нахожусь.
Он замахивается, но я просто делаю шаг в сторону, уходя от удара. Физподготовкой определённо надо заняться. От удара я, конечно, ухожу, но шапку он мне сбивает и на секунду замирает, заметив швы на моей голове.
– Чего смотришь, мажор, – говорю я. – Ты видишь, мне половину мозга вырезали? Так что я сейчас вас убью и съем. И мне не будет ничего, потому что я зомби. Слыхал про зомби, глупый и неразвитый ты человек?
– Да я тебе сейчас башку твою больную отшибу, ты понял?
– Ну давай, попробуй, – говорю я насмешливо. – На малолетке знаешь что с тобой сделают? Ну-ка, скажи «ку-ка-ре-ку», порепетируй.
Не выдержав такого неприкрытого издевательства, мажор предпринимает новую попытку атаковать. Я делаю ложный выпад, вводя его в заблуждение, и он тушуется, дёргается, теряет инерцию, а я подсекаю, как карася и он со всего маху падает лицом в снег.
В этот момент подбегает мой друг-мутант Раджа и начинает злобно лаять и кидаться на лежащего в снегу и матерящегося, как сапожник мальчика в модной и дефицитной японской куртке.
– Сожри его, Радж! – подначиваю я пса. – Сожри!!!
В этот момент двое других участников этого дворового бандформирования, должно быть поняв, что рискуют прослыть ссыконавтами, вдруг дёргаются в мою сторону и начинают хаотично махать руками.
Радж бросает поверженного врага и обрушивает гнев на наступающих.
– Да вы настоящие берсерки, пацаны, – говорю я. – Смотрите, друг друга не поубивайте.
Я отступаю, не желая ненароком подставить голову под лопасти этой мельницы. И в этот момент раздаётся истошный девчачий вопль:
– Стойте! Прекратите! Милиция!
5. Время всеобщей невинности
Как ни странно, этот крик действует на пацанов отрезвляюще. Они прекращают изображать вентиляторы и оборачиваются на голос. Я тоже оборачиваюсь и вижу бегущую к нам девчонку в коричневой цигейковой шубке и вязаной шапочке.
– Что вы за люди такие! – напускается на моих гонителей строгая румяная барышня. – У одноклассника сотрясение мозга, а вы драться лезете.
Ага, значит одноклассники, ну что же проблемы со статусом у меня действительно существенные.
– Какое сотрясение, Рыбкина, у него мозга-то не было никогда, – ржёт один из двоих, пока мажор поднимается и отряхивает снег.
Радж рычит и не сводит с них глаз.
– Молодец, Раджа, – говорит девчонка. – Будут знать в другой раз, как лезть.
– Рыбкина, тебе чё надо? – щерится на неё мажорный выпендрёжник и, повернувшись ко мне, добавляет. – Брага, ты как баба, в натуре. За тебя вон девки впрягаются. Сам-то ничё не можешь, чмошник.
– Как тебе не стыдно, Ширяев! Вот я отцу про вас точно расскажу, он вас на учёт быстренько оформит. Пошли, Егор, не обращай внимания на придурков.
Ну надо же какая покровительница у меня. Пойдём, Рыбкина. С тобой, как говорится, хоть на край света. Я широко улыбаюсь и подмигиваю парням:
– Ладно, поцики, не скучайте. И это… меня не ищите, я вас сам найду.
– Вопрос не решён. Ясно, Брага? – зло бросает Ширяев.
Какой вопрос? Чего он решать собирается? Эх, не сахар жизнь подростковая. Но ничего, зато драйв какой! Я такого давно не чувствовал.
– Без базара, Ширяй, – отвечаю я. – Обращайся, если что.
– Чё?! – подаётся тот ко мне
– Да ладно, Юрок, остынь, – говорят его дружки, – никуда он от нас не денется.
Рыбкина поднимает мою шапку и тянет за руку:
– Гóра, пошли скорей. Ну их нафиг, дураков этих.
Согласен.
– Радж, – говорю я, – погнали!
Пёс идёт за мной. Соображает, не то что мой Бобик. Рыбкина тянет меня к моему подъезду.
– Ничего себе тебя отделали, – говорит она, поглядывая на мои шрамы.
– До свадьбы заживёт, – беспечно отвечаю я.
– А ты как-то изменился, – пристально смотрит она.
– Ну ещё бы, мужчина куётся в бою.
– Чего он в бою делает? – прыскает она со смеху. – Я думала, он там дерётся.
– Выковывается, – подмигиваю я и рассматриваю её личико.
Нос кнопкой, редкие конопушки, весёлые зеленоватые глазки, румяные щёчки, губки-вишенки. Прелесть просто.
– Чего? – смущается вдруг она.
А я думал её ничем не смутишь.
– Чего смотришь?
– Да вот, залюбовался, – усмехаюсь я.
– Да ну тебя…
Она внезапно краснеет и отворачивается. Мы подходим к подъезду.
– Зайдёшь? – спрашиваю.
– Ага, – кивает Рыбкина. – Зайду. Ты задание сделал или просачковал в больнице?
– Ничего себе просачковал, – возмущаюсь я. – Да я за жизнь свою боролся!
Она заливается смехом. Смешливая какая.
– Мам, у нас гости! – кричу я с порога. – Радж, ну-ка стой. Ко мне. Стой, сказал! Жди!
– Кто там? – доносится из комнаты мамин голос.
– Анна Никифоровна, это я! С наступающим вас! – отзывается моя гостья.
– А, это ты, Наташенька? Проходи. Тебя тоже с наступающим. Хочешь кушать?
Значит Наташа. Хорошо.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!