Комната лжи - Саймон Лелич

Хотя она все еще помнит несколько фотографий из журналов, которые потом нашла под кроватью Джейка. Это она тоже решила проигнорировать, точнее, оставить Нилу. Нил сказал потом, что разобрался, но не уточнил, как именно. Тихо поговорил, может, приправил толчком и подмигиванием. Сюзанне тогда важно было только, чтобы журналы исчезли из ее дома. Она убедила себя, что они вообще не Джейка, что он их для друга хранил.

Адам поднял руки в защитном жесте:

– Я только спросил. Говорю же, я пытался кое-что прояснить. Отчеты, новостные статьи довольно запутанные. О многом они даже не могли написать. Ну, из-за возраста.

Сюзанна не отвечает.

– Так Джейк тоже в этом участвовал? В жестоких выходках, смотрел фильмы ужасов? Он тоже подсел? – продолжает Адам.

Сюзанна категорична.

– Только не он, не тот, каким я его знала. – Она осознает, что ее слова в той же степени осуждают, как и защищают сына. – Он был любопытный. Только и всего. На него это произвело впечатление. Конечно, так и было.

– Ты на что намекаешь? Что рэп во всем виноват? Или компьютерные игры? Порноколлекция Скотта?

Соблазнительная версия. Сюзанна этого не отрицает. Но как она уже пыталась объяснить, все не так просто. То, что случилось, то, что сделал Джейк, стало результатом влияния разных факторов. Нельзя просто взять и обвинить во всем игры ГТА.

– Без толку. Скотт и остальные были старше. Они показывали Джейку такое, что ему еще рано было видеть. Что ему вообще не следовало видеть. Он никогда раньше не был в банде. У него были приятели, но… – Сюзанна прерывается. Она вспоминает друзей Джейка из детства. Тимоти Томпсон. Джош Грин. Гарри Кирквуд. Хорошие мальчики. Милые. Когда Джейк играл с ними, Сюзанне оставалось волноваться только о том, делятся ли они игрушками.

Адам выжидает, все ли она сказала.

– Иными словами, сначала они не были друзьями, но потом сдружились. Верно? А Скотт и эти двое солгали, сказав, что едва знали Джейка.

– Ну конечно, они солгали! Я это уже говорила. Скотт Сандерс, Питер Мюррей, Чарльз Белл: это они втянули Джейка. А Джейк… нет, он не был невинным. Но он не был готов. Под конец он словно… словно…

Сюзанна останавливается, не договорив. Ее мысли возвращаются к той горящей урне, она представляет себе Джейка там, рядом, как он смотрит через дорожку. Ей приходят в голову слова, но она их не произносит. Наконец Адам озвучивает их за нее:

– Как мотылек на огонь.

7

За окном солнце наползает на облако, и тень проплывает по комнате. Сюзанна не думала, что мир может стать еще мрачнее.

– Ты говоришь, они втянули Джейка. А ты ничего не сделала. Ты не пыталась даже выяснить, чем Джейк занимался, с кем он вдруг стал проводить время.

Сюзанна поднимает глаза.

– Ему было пятнадцать. Он ничего мне не рассказывал.

– А ты не думаешь, что сама должна была все выяснить?

Сюзанна согласна с ним. Теперь согласна. Теперь легко говорить – намного сложнее быть родителем и балансировать между потребностью быть уверенной, что сын в безопасности, и уважением к праву подростка на самостоятельность. Она доверяла Джейку. Разве не так она себе говорила? Или она перепутала доверие с чем-то еще – самооправданием в том, что она не слишком придирчиво следила за его выбором друзей? Но раньше у него никогда не было проблем с приятелями. Был, правда, в том году инцидент, когда Джейка вызвали к директору за то, что он якобы ударил лбом в переносицу другого ребенка, но это было так не похоже на него (как думала Сюзанна), что она поверила в объяснение Джейка, будто там была массовая драка и он вмешался, чтобы защитить друга – друга которого он в скором времени отверг. По мнению Сюзанны, это еще одно доказательство того, что ей с Нилом удалось вырастить юношу, который скоро сможет стать полностью независимым. Джейку не нужно было, чтобы Сюзанна выглядывала у него из-за плеча. Он и сам мог за собой присмотреть – как всегда.

– Так вот как все будет? – спрашивает Сюзанна. – Я рассказываю, что произошло, что я сделала, что мне не удалось, а ты решаешь, искренна ли я в своем раскаянии? Так ты примешь решение, отпустить ли Эмили?

Адам качает головой.

– Ну, как-то так.

Значит ли это, что Эмили удерживают где-то силой? В заточении? Если Сюзанне удастся узнать, где, сможет ли она передать сообщение кому-нибудь – полиции, Алине, Рут, да кому угодно, – так, чтобы Адам не заметил? По телефону звонить нельзя, но эсэмэс, или письмо или… «Ватсап»? Зачем иначе она зарегистрировалась в «Ватсапе»? Вдруг он сможет ей помочь?

Сюзанна замечает, как у нее путаются мысли. Неважно, какое средство она выберет. Сложность в том, чтобы отправить сообщение незаметно для Адама. А главное – выяснить, что нужно написать. Позвать на помощь она может и сейчас, набрать спасателей успеет. Но пока она не знает наверняка, что ее дочь найдут, что она не проведет часы, дни и недели голодая, задыхаясь, истекая кровью в какой-нибудь импровизированной тюрьме – в подвале? На складе? В фургоне? До тех пор Сюзанна не могла ничего предпринимать. Ей оставалось только играть по правилам Адама. Более того, она обязана выиграть.

– А если я сейчас тебе это скажу? Если признаю, что это целиком и полностью моя вина? И ничья больше. Не Скотта, не Пита, не Чарли. Ничья. Только моя.

Лицо Адама принимает выражение клерка за офисным столом. Он бы рад помочь ей, говорит оно, но руки связаны.

– Дело в том, Сюзанна, что у тебя было восемнадцать лет, чтобы принять ответственность. С чего мне верить твоим словам сейчас?

– Тогда все было иначе. Ты это знаешь! Я ничего не могла сказать публично, но это не значит, что я не признавала свою вину. От тех, кто там был, кого это затронуло, я не скрывала, что виновата. Всегда. Я говорила всерьез тогда и имею это в виду и теперь.

– Да ну? – отзывается Адам, покачивая головой. Челка закрывает шоколадно-карий глаз, он убирает ее пальцами. – Ладно, Сюзанна, попробуем. Это твой шанс. Возможность спасти дочь. Расскажи. Объясни, за что именно ты берешь на себя ответственность, и обещаю, я поверю тебе на слово. Я не усомнюсь. Что бы ты ни рассказала, я поверю.

Адам ждет.

– Да… за все! Этого достаточно? Мне следовало быть лучшей матерью. Следовало лучше знать сына: чем он занимается, с кем дружит, чему его учат товарищи. Следовало узнать о его увлечениях, его тревогах, его печали. Мне следовало лучше читать знаки, больше быть рядом, меньше времени проводить на работе, не так гордиться тем, что он не просит о помощи. Следовало вмешаться и… и… мне следовало его остановить. – Сюзанна смотрит на Адама, открыв лицо, разведя руки. – Устраивает? Мне следовало его остановить. Это была моя задача. Ничья больше. Я была его матерью. И это… это… – Она сбивается, не знает, что еще сказать. Наконец опускает руки на колени и заканчивает: – Это все. Все.

Мучительная пауза.