Не по сценарию - Кимберли Лэнг

– Выходит, я во всем виноват?

– Я взяла ответственность за свое глупое поведение и заплатила за это.

– Иными словами, как говорит жена моего старшего брата: наши ошибки помогли нам стать личностями. Похоже, ты сделала все правильно.

– Как и ты. Я не отрицаю, что многому научилась рядом с тобой, а заодно и хорошо провела время. Но это не значит, что у меня нет никаких сожалений.

На лице Финна появилась довольная улыбка.

– Я рад, что ты, наконец, это признала. Значит, мы хорошо проводили время?

– В жизни есть куда более важные вещи, чем развлечения.

– Для многих это смысл жизни.

– Ты знаешь, Финн, должно быть, это здорово – все время лишь развлекаться и ни о чем не переживать. Но кроме тебя это мало кому удается. Что, возможно, и к лучшему. Одного Финна Маршалла вполне достаточно для этого мира.

– Я рад своей уникальности.

Только Финн умел улыбаться так, чтобы любые его слова звучали совершенно чарующе. Даже если и заслуживали того, чтобы дать за них пощечину.

Кэйт улыбнулась.

– Ты знаешь, с некоторых пор я тоже ценю свою уникальность.

– То есть?

– Ты мне нравишься, Финн. Ты просто не можешь не нравиться. Но я не уверена, что сама себе нравлюсь, когда я с тобой. Так что я думаю, нам лучше держаться подальше друг от друга.

Кэйт смахнула со стола крошки от сэндвича и встала.

– Кэйт, послушай…

Она повернулась.

– Хочешь знать, что я запомнил из той поездки на острова?

Что-то было в его голосе, что заставило сердце Кэйт дрогнуть. В горле у нее пересохло, она не могла без содрогания вспоминать это путешествие. В течение трех дней она просто растворилась в Финне, не зная, что дома ее жизнь горит в огне.

Кэйт навсегда запомнила тот удар, что ждал ее после возвращения. Впрочем, они уже не раз обсуждали их прошлое, так что вряд ли тут мог быть какой-то сюрприз.

– Та Кэйт, что сбежала на острова, жила не оглядываясь. Она хотела все увидеть и все попробовать. И не боялась ничего. Та Кэйт была потрясающей. Признайся, ты ведь наверняка скучаешь по ней? – быстро произнес Финн, не сводя пристального взгляда с Кэйт.

Кэйт сделала глубокий вдох, с трудом сдерживая слезы.

– Все это, конечно, очень мило, эти маленькие экскурсы по дорожкам памяти, но сейчас они просто неуместны. Нужно сосредоточиться на настоящем и с уверенностью двигаться дальше.

– Тогда прекрати беспокоиться о прошлом. Отпусти его, если уж оно ничего не значит.

– Легко сказать. Иногда я завидую твоим способностям не обращать внимания на трудности. Но меня интересуют не только развлечения.

– Значит, меня интересуют только они?

– Думаю, да.

Кэйт чувствовала себя неловко, ее слова были слишком жесткими. Но как Финн мог с такой легкостью, просто пожав плечами, отбросить все воспоминания об их отношениях? Она не знала, что еще нужно сказать.

– Мне пора. Я иду в гримерную.

Уже закрывая дверь, она услышала тихий смех Финна.

Финн сожалел о том, что поругался с Кэйт. Ему нужно было отойти в сторону и держаться от нее подальше. Но по каким-то причинам он не мог этого сделать. Тот разговор между ними многое прояснил, но в то же время поднял еще больше проблем. Кэйт ошибалась, если думала, что может вот так просто вывалить их на него и уйти. Его задело, что она обвиняет его во всех своих неприятностях.

Также, у Финна не выходили из головы ее слова о влюбленности. Вряд ли она вообще поняла, что сказала.

Финн был достаточно честен, чтобы признать – рядом с Кэйт в нем по-прежнему разгорался такой огонь, который он просто не мог игнорировать. Хотя он и не любил ворошить прошлое. Почему Кэйт так магнетически действовала на него? Она сравнила его с наркотиком, и он сам почувствовал себя наркоманом, которому напомнили, от чего он отказался.

Финн не знал, догадывалась ли Кэйт, что в нем каждый раз при их встрече разгорается огонь желания. Но теперь было очевидно, почему она избегала его. Она боролась с тем же желанием.

Кэйт могла говорить что угодно, но он помнил радостное выражение ее лица, когда речь зашла об их отдыхе на островах. Она заставила себя измениться, стать серьезнее, но в душе она не забыла его.

Финн посмотрел на часы. Через десять минут он должен быть в костюмерной. Кэйт ожидает чертовски приятный сюрприз, и он не хотел терять ни секунды.

– Вы смеетесь надо мной. – Кэйт бросила на помощника режиссера такой взгляд, что Крис невольно отступил назад.

– Кэйтлин, детка, в чем проблема?

Финн поправил галстук своей армейской униформы и улыбнулся.

– Да, Кэйт, в чем проблема? Я полноправный член Актерской гильдии, так что я могу быть не только продюсером. Все законно.

Она едва ли слышала, что он сказал, пытаясь найти слова, которые не показались бы странными.

Кэйт обращалась только к Крису:

– Когда, черт возьми, это успело превратиться в любительский спектакль?

Крис отвел Кэйт в сторону, но Финн все же мог слышать их разговор.

– Это совсем короткая сцена, и у него есть опыт. Клянусь, он ничего не испортит. Ты на его фоне будешь отлично смотреться.

– Хочешь сказать, что других кандидатов на эту роль не было?

– Это не Лос-Анджелес и даже не Нью-Йорк. У нас нет времени на полномасштабные кастинги.

– Ладно. Все ясно.

Кэйт поправила пояс на платье, отчего ее талия показалась невероятно узкой; потом сделала глубокий вдох. Она выглядела потрясающе.

– Тогда начнем, – бросила она. – Этот день и так кажется мне слишком длинным.

Проводив ее задумчивым взглядом, Крис повернулся к Финну:

– С Кэйтлин обычно легко работать. Не знаю, что случилось сегодня. Должно быть, просто устала.

– Да, именно в усталости дело. – Финн сгреб шляпу и пошел на свое место.

Они с Кэйт были одной из множества пар, танцующих или разговаривающих друг с другом, пока Джейсон и Наоми снимали свою большую, насыщенную эмоциями сцену.

Кэйт заняла свое место напротив него за одним из столиков в павильоне – праздничная вечеринка на открытом воздухе со свечами и бумажными фонариками, свисающими с открытых балок. Танцплощадка, джаз-банд, работающие на потолке вентиляторы.

Она старалась говорить потише.

– А-ля Альфред Хичкок? Решил сыграть эпизод в собственном фильме?

– Хичкок был режиссером.

– Я знаю. Сниматься в фильме, где ты всего лишь продюсер, – верх эгоцентризма.