Иеро не забыт - Стерлинг Ланье

Он пролежал в луже несколько часов, выпивая скупые, строго отмеренные порции влаги через определенные промежутки времени. Вода была немного немного кисловата на вкус, зато абсолютно без вредных примесей. Если бы с ней что-то оказалось не так, его чувства, натренированные в распознавании различных ядов, не замедлили бы сообщить об этом. Но нет!.. Это была всего лишь обыкновенная вода, разве что с небольшой примесью соли. И Иеро, зажмурившись, блаженствовал в ней, с удовольствием ощущая, как она пропитывает его высохшие мышцы.

Постепенно разум возвращался к нему, и, в то же время, в нем просыпалась новая потребность, которую тоже следовало утолить; теперь он чувствовал, что просто умирает от голода и готов съесть все, что только попадется под руку.

Он бросил внимательный взгляд на нависающую над ним скалу, затем посмотрел вниз, на гранитное изголовье озерца. Очевидно, эта каменная чаша выполняла роль своеобразного резервуара, где скапливались столь редкие в пустыне дождевые воды. Да, просто здорово, что он-таки добрел до нее! Или был завлечен сюда хитростью? Некоторое время Иеро обдумывал эту мысль, неожиданно пришедшую ему, затем покачал головой. С потерей ментальных талантов он стал больше рассчитывать на интуицию, а она пока что не подавала тревожных сигналов.

Наконец он впитал в себя столько жидкости, сколько мог удержать; покрывшаяся мурашками кожа и постепенно усиливающееся онемение конечностей вовремя подсказали ему, что пора выбираться из холодной ванны. Священник послушно вылез из лужи и уселся у ее края, прислонившись спиной к массивному валуну. Небо вдали потемнело, и он удивленно отметил про себя, что, по всей видимости, провалялся здесь почти весь день. Несмотря на стремительно выраставшие тени, солнце все еще дарило тепло, так что он вскоре согрелся и перестал дрожать.

Теперь, уже порядком восстановив силы, Иеро принялся наблюдать, как готовится ко сну населяющая кратер растительность, и на этот раз отметил гораздо больше интересных деталей. Воздух был совершенно неподвижным, однако казалось, что свежий ветерок легонько колышет стволы и листья засыпающих растений. Красноватые бочонки, скатав свои длинные листья-хлысты в спираль, бережно пристроили их у себя на макушке и моментально стали похожими на дородных матрон в накрученных на бигуди локонах. Столь агрессивная днем высокая трава почти полностью втянулась в землю, оставив на поверхности только острые кончики, а «морские звезды» каким-то образом сложились внутрь своих мясистых стеблей; наверху у них теперь качались лишь небольшие забавные хохолки. Весь вид этого странного мирка в кратере словно по волшебству переменился, став еще более загадочным и непонятным.

Уже давно на притихшую впадину легким облачком упала темнота, но Иеро, устроившись за облюбованным им камнем, по-прежнему всматривался и вслушивался, сжимая в руке острый обломок сталактита, найденный на вершине скалы-башенки. И вскоре в ночной тишине раздались осторожные, едва различимые звуки – те самые, которые он так надеялся услышать.

Кто-то тихонько попискивал и скребся неподалеку от его каменного убежища. Привыкшие к темноте глаза священника различали какие-то маленькие тени, быстро шныряющие туда-сюда по остывшему песку. И вот, совсем рядом с ним, появилось небольшое, похожее на комнатную собачку существо. Оно вперевалку потрусило к одному из мясистых стеблей, внутрь которого спряталась «морская звезда» и, подрагивая хвостом, принялось сочно похрустывать мякотью. Иеро отметил, что в дневное время ничего подобного не случалось. Значит, ночью падающие в спячку растения-хищники становятся совершенно беззащитными. И теперь он мог убедиться своими глазами, что многие безнаказанно пользуются этим.

Самозабвенно набивающая желудок зверюшка, казалось, забыла обо всякой осторожности, и священник, долго ожидавший подходящего момента, ударил как молния. Маленький череп, хрустнув, раскололся, и еще подергивающееся тельце упало к его ногам.

Подобрав свою добычу, Иеро внимательно осмотрел ее. Мертвый зверек казался вполне нормальным на вид, его зубы напоминали резцы грызуна, а цепкий хвост, свернутый кольцом, смешно укладывался прямо на спину. Ушные отверстия были совсем скрыты в толще меха, а небольшие круглые глаза глубоко посажены на заостренной мордочке.

Разумеется, как сразу определил священник, убитое им животное было млекопитающим; его теплая кровь, что струилась из раны, на вкус была почти такой же, как у него самого. Иными словами, ужин находился у него в руках, и теперь оставалось лишь его съесть.

Многие знатоки придворного этикета сейчас ужаснулись, увидев, что вытворяет их принц, но Иеро, прослуживший немало лет среди Стражей Границы, в таких условиях, которые позволяли выжить лишь самым крепким и приспособленным, умел вовремя отказаться от цивилизованных привычек. Когда ему очень хотелось есть, он ел – ел то, что попадалось в данный момент под руку. Если у него не было огня, чтобы приготовить мясо, он ел его сырым.

Одним рывком содрав со спинки животного шкуру, священник вонзил крепкие зубы в мясистый загривок. Прожевать такое жесткое мясо было довольно непростой задачей, но это его не тревожило. Главное, есть чем набить желудок – и, по всей видимости, он сделает это еще не раз. Проглотив несколько кусков, Иеро пробормотал благодарственную молитву, а затем снова начал работать челюстями. Куски жилистого и не слишком вкусного мяса тем не менее скользили по пищеводу с удивительной легкостью. Если бы оно оказалось непригодным для еды, то неприятная тяжесть в животе уже давно известила бы об этом, и тогда пришлось бы как можно скорее отправить его обратно. Однако желудок не возражал, и вскоре к Иеро стали возвращаться утраченные силы. Завернув остатки своей трапезы в ободранную шкурку, он поднялся и стал придирчиво осматривать близлежащие склоны в поисках подходящего ночлега. Он наелся и утолил жажду, и теперь у него было лишь одно желание – забиться в безопасную щель и поспать.

Его глаза обежали залитую лунным светом чашу кратера, где одиноко темнели силуэты дремлющих растений, и остановились на правом склоне, в более светлых каменных стенах которого зияло несколько отверстий. По песчаному дну все еще изредка сновали маленькие юркие тени – видимо, гибель одного из ночных пожирателей овощей осталась незамеченной. Несомненно, в темноте скрывались и другие охотники за теплым мясом, так что ему придется вести себя с предельной осторожностью. Закинув за плечо окровавленную шкурку и поудобнее пристроив каменный обломок, Иеро бесшумно зашагал к чернеющим впереди отверстиям. Через несколько десятков ярдов лужа по правую руку от него закончилась, и одновременно истончился, слившись с верхним краем кратера, карниз огромного утеса, закрывавший это небольшое водохранилище от солнечных лучей. Священник глубоко втянул свежий ночной воздух, прислушиваясь к наполняющим его шорохам. Очевидно, обитатели этого тихого оазиса еще не почувствовали, что их компания пополнилась новым членом, причем гораздо более опасным, чем все остальные вместе взятые.

А этот последний ощущал себя несколько утомленным, хотя вот уже несколько часов его не покидало чувство душевного умиротворения. Впервые за много дней на него никто не охотился, и он, наконец, перестал быть пленником или дичью для идущих за ним врагов, с которыми он сейчас не мог бороться на равных. Он сам победил пустынного демона, сам нашел воду и пищу и, уже совсем скоро, найдет себе подходящее укрытие. Он выжил; Господь не отвернулся от своего слуги, за что он бесконечно благодарен Ему. Однако, глубоко в душе, Иеро испытывал и законное чувство гордости. Наставники Аббатств не могли, подобно Богу, сотворить из глины живое существо, зато умели найти нужного человека и научить его справляться с любой ситуацией. А этого как раз и желают Бог и Церковь – научить людей бороться до конца и не поворачивать на полпути. Очень простое пожелание – и, как большинство таких пожеланий, весьма трудновыполнимое.