В поисках хороших парней - Белинда Джонс

Кстати, как ни странно, хотя сама Эмили абсолютно не управляема, все ее бойфренды были просто образцом того, что подразумевают под словом «хороший», – надежные, преданные, готовые на все ради нее. А у меня, как правило, ни один не подходил под определение «хороший». Вообще-то, раньше я считала, что хороший – значит скучный или глупый. Я всегда мечтала о непредсказуемых, мистических мужчинах, а не о «домашних собачках». За свой выбор я платила горючими слезами по поводу отсутствия должного внимания со стороны моих бойфрендов. Таких моментов в моей жизни было более чем достаточно, но все равно я не была уверена, что готова переключиться на «хороших» парней. По правде говоря, окружающая нас действительность была очень даже подходящей для создания цивилизованных, зрелых отношений. Напа походила на Тоскану своими деревушками в итальянском стиле и золотыми волнистыми полями. Мы сгорали от желания остаться здесь на месяц-другой и прогуливаться на закате с богатыми холеными спутниками. Этот край, несомненно, принадлежал богатым. Особенно Сант-Хелена. Надменная элегантность чувствовалась во всех ее барах, книжных магазинах и бутиках, включая шикарный магазин «Донна Карана». Все вы глядело так, будто весь город тщательно спланировал настоящий дизайнер. И вот тебе на, через несколько миль мы увидели самое абсурдное из всего, что можно было предположить, – английский паб! «Лорд Дерби в центре города», – прочитала Эмили по-английски корявое название. Мы недоумевали. Через какое-то время нас ждало очередное потрясение: над таверной «Каменный дом» реял флаг моих предков с изображением уэльского дракона.

– И что дальше? – негодовала Эмили. – Чудаковатый кокни, торгующий угрями в желейной заливке?

– Думаешь, мы действительно всего лишь в сотне километров от ужасающей бедности? – я удивленно подняла брови.

Эмили не ответила, так как отвлекаться было нельзя – мы начали подъем по очень опасной горной дороге. Пока она сосредоточенно вела машину, я высунула голову в окно. У меня захватило дух от великолепия горного пейзажа. Ну как Хорошеевск может быть ужасным? Здесь так красиво.

Дорога начала выравниваться, и мы увидели первый указатель в сторону Чистого озера. Дорожный щит оповещал: «Самое замечательное укромное место отдыха в северной Калифорнии».

– Наверное, это вежливый способ сообщить туристам, насколько беден этот район, – заметила я, пока мы проезжали мимо убогих городков, расположенных на берегу озера.

Тем не менее, для природы не существует бюджетных ограничений, и ландшафт, окружающий серебристую гладь воды, был потрясающим. Огромный щит гласил, что это самое большое природное озеро в Америке и что здесь замечательный воздух. Если верить другому рекламному щиту, то Озерный округ – единственный экологически чистый район в Калифорнии. Я набрала полные легкие чистого воздуха и, шумно выдохнув, потребовала, чтобы Эмили остановилась. Она выехала на покрытую травой обочину, взгляд ее говорил: «Считай, что это лучшее, что я могу сделать». Перед нами была огромная трещина, оставшаяся от землетрясения, пересекающая дорогу. Рядом с трещиной мы увидели табличку с надписью: «Мужской дефект». Я не могла не сфотографировать ее.

– А тебе не кажется, что нас предупреждают о том, что все местные мужчины хулиганы и преступники? – нахмурилась Эмили.

– Не говори так! Я помню, как турагент стращала нас, но я уверена, что они хоть бедные, но замечательные. Увидишь, они будут загорелыми, розовощекими и улыбчивыми, с открытыми, доброжелательными сердцами. – С каждым словам меня заносило все дальше, и я продолжила: – Они обязательно помогут нам донести наши чемоданы и угостят свежеприготовленным лимонадом, и наша жизнь от знакомства с ними изменится в лучшую сторону.

– Ну, ты даешь! А не слишком ли много надежд? – усомнилась Эмили.

– Ну, если нельзя найти хорошего парня в Хорошеевске… – Я замолчала, потому что наша машина, наконец, въехала в город.

Мы сбавили скорость. И причина была не в том, что там стоял ограничитель или наш путь преградило стадо коров, совсем нет. Сам город неожиданно заставил нас почувствовать себя неуютно. Вокруг ни души, и при этом полное ощущение того, что за нами внимательно следят. Интерес но, если бы нам завязали глаза, почувствовали бы мы разницу между Сант-Хеленой и Хорошеевском, – или это гнетущее впечатление связано с визуальными образами? Я и раньше бывала в убогих местах, но нигде не чувствовалось такой скрытой угрозы. Даже рекламные щиты разительно отличались – в Рае было написано: «Сохраним красоту Техаса», а здесь: «Позвоните в службу спасения – 911»!

– Знаешь, давай сразу поедем в гостиницу, – попросила Эмили.

Как будто это была крепость. На самом деле гостиница «Пуховоперинная железная дорога» больше подходила для любовного гнездышка. Я решила, что это удачная мысль, соответствующая целям нашего путешествия, – останавливаться в тех гостиницах, которые обычно выбирают любовные парочки. Девять ярко-красных товарных вагонов, переоборудованных уникальные номера люкс с огромными, во всю стену, окнами, показались мне чрезвычайно привлекательными, поэтому я выбрала эту гостиницу. Но теперь, находясь здесь, я не могла даже представить себе, что отчетливо осязаемое зло этого города может вдохновить на любовные чувства. Разве что в случае «переспим сейчас или никогда, потому что завтра мы умрем»!

– Слушай, не хочу тебя расстраивать, но нам придется спросить дорогу, – произнесла я извиняющимся тоном, когда поняла, что знаю только название гостиницы и не знаю адреса. (Так как в Хорошеевске всего около 2000 жителей, я посчитала, что гостиницу будет видно издалека. Но я ошиблась.) – Кажется, в парке есть какие-то люди.

– Ты имеешь в виду тот неогороженный зеленый луг? – поправила меня Эмили.

Я кивнула в знак подтверждения.

– Давай спросим у них.

Мы подъехали к гогочущей толпе личностей в ужасающих спортивных футболках с короткими рукавами. Только я собиралась приоткрыть окно и попытаться привлечь их внимание, сработал инстинкт самосохранения. Так что я наглухо защелкнула двери и потребовала, чтобы Эмили немедленно рванула с места куда глаза глядят. Сдается мне, у них куча самодельных татуировок, да и вообще это женщины.

– Вот тебе и Хорошеевск! – вздрогнула Эмили. – Ни за что не поверю, что сюда вообще кто-нибудь приезжает отдыхать!

– Согласна. Интересно, а где они здесь живут?

Тут я вспомнила, что в турагентстве мне обещали вид на озеро из окна номера. Мы повернули поближе к воде, минуя ряд длинных серебристых капсул жилых автоприцепов, которые так любят изображать в журналах мод. Перед глазами так и стоят эти картинки: блондинка, растрепанная после грязной ссоры, с фингалом под глазом, в платье, приспущенном с одного плеча, сидит на табурете, в руках – жутких размеров пластиковый бокал для коктейлей. А на заднем фоне ее пьющий муженек в фуфайке, заляпанной кровью избитой им жены, дурачится с дворняжкой. По крайней мере, молодая парочка сумасшедших – Саманта Мортон и Джаред Лето – именно так изображали изгоев, влачащих жалкое существование в жилых автоприцепах. Действительность была еще более ужасающа. Трудно себе даже представить, что когда-то Хорошеевск мог поспорить с самыми модными курортами. В конце XIX века Хорошеевск и, правда был магнитом для богатых и знаменитых, благодаря шикарному отелю на 5000 мест под названием «Курорт Барлетта». Это был знаменитый дворец развлечений с казино, минеральными водами, концертными залами и элегантным бальным залом. Но по трагической случайности в 1934 году этот курорт был уничтожен пожаром. Сего дня по уровню к нему приближается разве что «Гавань Конокти» в Кельсевилле. Хотя верхом оригинальности считается «Пуховоперинная железная дорога». Как только мы узрели эти заметные товарные вагоны на берегу озера в окружении дубов, лавров и красных деревьев, траурный марш Хорошеевска превратился в сладчайшую симфонию.