Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

Тихон ловил себя на мысли, что завидует всем вокруг. Прежде всего – мужикам, у которых нет ни бывших жен, ни детей. Завидует и тем, у которых есть бывшие жены, но нет детей. Сходит с ума от зависти к тем, у которых есть дети, но при этом есть еще и нормальные жены, которых они любят так же сильно, как и своих детей. А еще… Еще Тихон отчаянно завидовал медведям, которые способны на целых три месяца уйти в спячку. И сожалел, что сам не медведь и поэтому не способен так долго и беспробудно спать, не имея понятия о том, что происходит в окружающем мире. Неплохо, очень неплохо было бы вырубиться месяца на три… Хотя бы на три месяца!..

Но все изменилось в один день.

В считанные минуты или даже секунды.

В тот день был вторник, на улице стояла мерзкая погода. По серому небу плыли свинцовые тучи, в окно стучал то ли снег, то ли град. Тихон сидел на работе, в своем уютном, теплом и светлом кабинете, изредка поглядывал в окно и изучал заказы, поступившие из магазинов на итальянскую мебель «Анджело Капелли», официальным и единственным по стране дилером которой и была его фирма «Соната». Фирму он открыл семь лет назад не без помощи родственников со стороны матери, проживающих в Вероне, и не без денежных вливаний со стороны некоторых заинтересованных в этом бизнесе лиц. Уже через три года удалось фирму выкупить, а географию поставок мебели существенно расширить. Если сначала «Соната» сотрудничала только с несколькими крупными московскими магазинами, то теперь она поставляла мебель и в Питер, и в Самару, и в Волгоград, и даже на Север, в Тюмень, чем Тихон особенно гордился. Работа ладилась и приносила Тихону не только большой доход, но и большое удовольствие. А в последние два года – с тех пор как не заладилась семейная жизнь – работа стала для него панацеей от душевных страданий, которых Тихон в глубине души очень стеснялся и обзывал «бабской лирикой».

Факсов с заказами пришло в этот день много, и Тихон спокойно сортировал их, собираясь передать вместе со своими ценными директорскими указаниями старшему менеджеру по продажам. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Тихон заканчивал формировать последнюю, третью стопку с факсами и уже собирался просить секретаршу принести ему кофе.

На столе у Тихона стояли три телефонных аппарата. Один внутренний, для связи с сотрудниками, два других – городские. Один из них – темно-красный «Панасоник» с радиотрубкой – общий, для всех, соединенный с приемной интеркомом, другой – черный и строгий «Самсунг» – для личных или особенно важных звонков, которые, минуя секретаря, поступали непосредственно Тихону в кабинет. «Самсунг» на столе звонил очень редко, в последнее время так и вообще почти не звонил, поскольку его функции благополучно выполнялись двумя мобильными телефонами, расфасованными по карманам Тихонова пиджака.

Услышав переливчатую трель, Тихон некоторое время смотрел на телефон, лениво раздумывая, кто же это может ему по этому номеру звонить. Никаких предчувствий, никаких сигналов подсознания не было – Тихон взял трубку и спокойно, достаточно вяло произнес «алло». А в ответ услышал:

– Твой ребенок у нас. Сообщишь в милицию – живым его не увидишь, понял? Сумму выкупа назовем вечером. Запомни: пикнешь – сразу убьем.

– Что?! – только и успел спросить Тихон, но ответа не получил: в трубке побежали противные торопливые гудки. – Что?! – снова спросил Тихон и вдруг услышал, как отчаянно забарабанила в оконное стекло дробь капель то ли дождя, то ли града.

Он долго еще смотрел на трубку, как будто ожидая, что прерванная связь возобновится и незнакомый голос снова станет объяснять ему…

Объяснять ему что-то такое, чего он понять никак не мог.

Потом он положил трубку на стол и снова стал смотреть на нее, уже ничего не ожидая, а просто боясь почему-то пошевелиться. Ему казалось, что трубка сейчас взорвется. Взорвется трубка, а следом за ней – и весь офис, и весь мир взорвется к чертовой матери, потому что… Потому что случилось что-то страшное. Случилось что-то такое, чего не могло, не должно было случиться.

Почувствовав боль в пальцах, он разомкнул тесно сжатые кулаки и зачем-то поднес к глазам потные ладони. Пальцы дрожали – то ли от перенапряжения, то ли от физической слабости, вдруг охватившей всего его.

«Сообщишь в милицию – живым его не увидишь, понял?» – эхом прозвучали в памяти странные и страшные слова.

– Это же девочка, – подумал Тихон, не замечая, что проговаривает свои мысли вслух. – Почему «его»? Это же девочка… Юлька…

Услышав свой голос, он вздрогнул и в этот момент почувствовал, как что-то огромное и ледяное с треском и грохотом обрушивается внутри его. Стало трудно дышать, в глазах защипало едкими и колючими слезами.

– Девочка, – повторил Тихон и вдруг заорал что есть мочи, на весь кабинет: – Александра! Александра! Да сколько же можно…

И даже стукнул кулаком по столу. Ненавистная трубка подпрыгнула и едва не свалилась на пол.

Перепуганное лицо секретарши показалось в дверном проеме. Тихон онемел, увидев ее. Он просто не понимал, как она здесь оказалась.

Девушка, в свою очередь, с таким же непониманием смотрела на Тихона, и ее круглое приятное молодое лицо вытягивалось от удивления.

– Вы меня… звали, Тихон Андреевич?..

– Нет, – коротко ответил Тихон. – Не звал.

Секретарша исчезла с той стороны точно так же тихо, как и появилась. И в тот момент, когда за ней закрылась дверь, Тихон вдруг со всей отчетливостью осознал: Юльку, его дочь, кто-то похитил. И этот кто-то собирается убить ее – в том случае если Тихон сообщит о похищении в милицию или если Тихон не заплатит за Юльку денег.

«Она же маленькая, – подумал Тихон. – Она же такая маленькая. Недоношенная. Зачем же?.. Как же?!»

И вспомнились вдруг ее ручки, похожие на лапки маленького пухлого лягушонка, и крошечные пальчики с едва заметными ногтевыми пластинками, и влажно-розовый беззубый рот, и глаза, такого же темно-карего цвета, как у него, у Тихона, и пухлые ножки со смешными ступнями, которые его так раздражали, и мокрая розовая попа, отражающая свет потолочной лампы в ванной комнате…

«Нет, – тупо подумал Тихон. – Нет, этого быть не может».

И еще долго стоял возле стола с деловитыми стопочками факсов. И все время повторял про себя: нет, нет, нет. Как заклинание – несмотря на то что ни в какие заклинания не верил с самого раннего детства, с той поры, когда верить в заклинания еще полагается в силу возраста.

Из сомнамбулического состояния его вывел очередной телефонный звонок. На этот раз звонили по общему городскому номеру. Тихон сорвался с места, схватил трубку с базы, проорал «алло!» и услышал всего лишь голос секретарши:

– Тихон Андреевич, из Волгограда звонят, соединить?

– Нет, – ответил Тихон, удивляясь тому, что в мире за эти долгие секунды ничего не изменилось. Что кто-то может звонить ему из какого-то Волгограда… Волгоград – что это, где это?.. – Нет, Саша, не соединяй. И ни с кем не соединяй меня в ближайшие… в ближайшее время.