Как Советский Союз победил в войне - Марк Солонин

К той же серии мифов, что и пресловутый «приказ Сталина, запретившего сбивать немецкие самолеты», следует отнести и не менее знаменитую историю про Жукова и предполье украинских укрепрайонов. Напоминаю краткое содержание. Кто-то когда-то нашел и обнародовал (что достаточно странно, учитывая, что соответствующее архивное дело – ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 14 – засекречено по сей день) вот такой документ:

«Военному совету Киевского ОВО, б/н, 10.6.41

Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.

Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков».

Этот текст ужасно понравился публике. Его цитировали все, кому не лень. Поисковая система Яндекс сходу выдает 30 тыс. ссылок на него. Еще бы не ужаснуться – вот он, «роковой самообман Сталина», героические генералы на местах и тупые начальники в Москве, которые только и думали, как бы оттянуть… Забавно, но никто даже не поинтересовался – а что же было дальше? Что сделали с виновником «самочинного распоряжения»? Отдали на съедение волкам?

К счастью, тогда все остались живы, а сегодня мы можем ознакомиться и с дальнейшей перепиской по предпольному вопросу:

«Начальнику Генерального штаба Красной Армии тов. Жукову.

На № 59/НГШ доношу, что железобетонные сооружения и часть ДЗОТов батальонных районов № 7,8,9,10 полевого строительства 1940 г. по Ковельскому УР заняты кадрами двух батальонов Ковельского УР согласношифро-телеграмме за подписью тов. Ватутина (здесь и далее выделено мной. – М.С.) № 9/485 от 4.6.с.г. Во всех остальных УРах полевые сооружения нигде не заняты.

Сегодня дал распоряжение вывести гарнизоны из огневых точек Ковельского УР, удаленные от госграницы до 3 км и, не считаясь с дистанцией, из всех наблюдаемых с немецкой стороны. Распоряжение коменданту Ковельского УР подписано начальником штаба Пуркаевым.

Прошу указать – продолжать ли занимать гарнизонами огневые сооружения по переднему краю Владимир-Волынского, Струмиловского, Рава-Русского и Перемышльского УРов.

Кирпонос, Вашугин, Пуркаев, 10.6.41».

Внимательный читатель мог заметить, что в перечне укрепрайонов КОВО, на тот момент благополучно занятых гарнизонами, отсутствуют два самых южных. Но отсутствовали они недолго – 16 июня, снова за подписями Военного совета КОВО в полном составе, в Генеральный штаб летит следующая телеграмма: «Прошу разрешения занять кадрами Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УР железобетонные сооружения первой линии этих УРов». На документе длинная резолюция, написанная черным карандашом: «Занятие Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УРов разрешено. Остропольский УР по старой границе подготовить к занятию также УРовскими частями с целью обучения и сколачивания. Срочно закончить формирование УРовских частей для Киевского УР, после чего подготовить УР к занятию кадрами». И подпись: «Жуков, 18.6».

То, что начальник Генштаба Жуков забыл про распоряжение, отданное его первым заместителем Ватутиным, не удивительно – всего не упомнишь, особенно если начальник Генштаба из Москвы лично распределяет пять тонн мела во Владивостоке. Печально другое – совершенно рутинная переписка по вопросу третьестепенной важности благодаря бойкому перу современных сочинителей приобрела масштаб судьбоносной значимости. Предполье укрепрайонов так называемой линии Молотова – это полоса шириной несколько километров (а на ряде участков – сотен метров) вдоль границы. Что могло изменить размещение в этой полосе нескольких стрелковых батальонов? В конкретной ситуации, сложившейся к утру 22 июня, чем меньше людей было в предполье – тем меньшими были потери от внезапного первого удара германской артиллерии.

Может быть, об одном из самых важных решений свидетельствует лист бумаги, на котором 11 июня 1941 г. рукой заместителя начальника Оперативного управления ГШ генерал-майора Василевского было написано:

«Командующему войсками Западного ОВО

1) Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагеря в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (Директива НКО за № 503859 сс/ов).

2) Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их на границу в назначенные им районы в случае необходимости будут произведены по особому указанию…

4) Вывод указанных войск завершить к 1 июля 41 г.».

Никакой сенсации тут нет. Документ аналогичного содержания для Киевского ОВО (Директива НКО и ГШ № 504265 от 13 июня 1941 г.) опубликован в середине 90-х (а в мемуарах маршала Баграмяна был почти дословно пересказан еще в «застойные» годы). Сохранившаяся в архиве рукопись Василевского позволяет лишь уточнить дату принятия решения и подтвердить вполне очевидное предположение о том, что в движение пришли вторые эшелоны войск не одного только КОВО, но и других приграничных округов. А вот претендовать на звание сенсационных вполне могут семь машинописных страниц (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 46, л. 72, 87, 103, 130, 150), на которых зафиксированы Оперсводки штаба Западного ОВО, соответственно, от 12, 13, 14, 15, 16 июня. Сводки эти имеют номера 2, 3, 4, 5, 6. Очень интересные номера для середины шестого месяца года.

В Журнале боевых действий Западного фронта события последних предвоенных дней описаны следующим образом: «Войска подтягивались к границе в соответствии с указаниями Генштаба Красной Армии. Письменных приказов и распоряжений корпусам и дивизиям не давалось. Указания командиры дивизий получали устно от начальника штаба округа генерал-майора Климовских. Личному составу объяснялось, что они идут на большие учения. Войска брали с собой все учебное имущество (приборы, мишени и т. д.».

Та же картина и в соседнем Прибалтийском ОВО. Начиная с 18 июня (т. е. в середине календарного года и за 3–4 дня до «внезапного нападения») в штабах ПрибОВО появляются оперативные документы с номерами 1, 2, 3… Наиболее ранний из выявленных документов относится к 48-й стрелковой дивизии. Оперативная сводка штаба дивизии № 1 сообщает, что «выполняя приказ, дивизия начала марш из г. Рига в 23–00 17.6.41 и, совершив ночной марш (30 км), к 9–00 18.6.41 сосредоточилась в лесу юго-восточнее с. Далбе». Затем та же самая информация (о сосредоточении к 9–00 18 июня в лесу у н. п. Далбе) повторяется в документе с замечательным названием «Боевое донесение» и порядковым номером 2. В дальнейшем (19–21 июня) документы с названием «оперативная сводка», «боевое донесение», «боевое распоряжение», «боевой приказ» и порядковыми номерами 1, 2, 3 идут, что называется, «косяком».