Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро - Алексей Зотов

Как только Моро стало известно, что Пишегрю разоблачен, он объявил в армии, что Пишегрю — предатель. Одновременно он отправил Директории документы, содержавшие доказательства предательства Пишегрю. Эти документы Моро прятал у себя в течение нескольких месяцев и позволил Пишегрю быть избранным в качестве главы законодательной власти; хотя знал, что Пишегрю замышляет уничтожение республики. На это раз Моро был обвинен, и справедливо, в двойном предательстве. “Ты сначала, — говорилось в обвинительном документе, — предал свою страну, сокрыв измену Пишегрю, и впоследствии ты бесполезно предал своего друга, раскрыв ему то, что ты обязан был сделать известным раньше”. Моро никогда вновь не вернул к себе уважения со стороны общественности».

* * *

Находясь в Париже, Моро видел, как все больше увеличивался контраст между богатыми и бедными. Из-за воровства директоров Франция находилась в сложном финансовом положении. Бедность царила на улицах столицы. Луи Мадлен в своей работе «Франция времен Директории» (1922 г.) описывает случай, когда полиция арестовала молодую женщину за то, что та украла хлеб. Она сказала комиссару: «Вы бы не арестовали меня, если бы увидели, где сейчас находятся мои дети». Полицейский согласился пойти посмотреть и, войдя в убогое жилище, увидел на полу двух малышей. «Где ваш отец?» — спросил он. «За дверью, в чулане», — сказали малыши. Открыв ее, комиссар увидел тело повесившегося отца. Случаев смерти от голода в Париже в то время было очень много. Моро, происходивший из христианской семьи, в которой было принято помогать бедным, с трудом верил своим глазам, видя масштабы нищеты.

С другой стороны, часть общества купалась в роскоши, давая званые обеды, устраивая балы, красочные карнавалы и фейерверки. Их столы ломились от обильных яств и экзотических угощений. В садах, летом, давались спектакли. Женщины из высшего общества прогуливались почти обнаженными. Армия и флот терпели унижения от постоянных поражений (Бонапарт при Абукире, 1 августа 1798 года; Журдан при Штокахе 21— 24 марта 1799 года, Шерер при Кассано 28 апреля 1799 года и т.д.). Франция накануне 18 брюмера была настоящей колыбелью прогнившей диктатуры порока.

И все же в Париже Моро нашел теплый прием у своего друга — генерала Клебера, также находящегося в вынужденном отпуске. Быть геркулесом, как Клебер, молодым, как Моро, и оставаться не у дел — тяжело переносилось обоими генералами. Сердца их наполнились особенной горечью, когда до их ушей дошло известие о заключении Кампо-Формийского мирного договора, подписанного 27-летним французским генералом по имени Бонапарт.

* * *

Тем не менее Моро не получает никакого командования. Батавская армия отдана под начало Брюна, Германская — под командование Журдана, Швейцарская (Гельветическая) — Массе-не, Итальянская — Шереру, а Неаполитанская — Макдональду.

Терпению двух молодых генералов пришел конец. Клебер вскоре принял на себя командование дивизией в Восточной армии, направлявшейся в Египет во главе с Бонапартом, к которому он, впрочем, хорошо относился за «поддержку Барраса», а Моро, умерив гордость, добился от директоров возвращения на действительную военную службу. И хотя он получил всего лишь должность главного инспектора сухопутных войск в Итальянской армии (15 сентября 1798 г., по другим сведениям, только в начале 1799 г.), фортуна не заставила себя долго ждать. Вскоре мы находим его в штабе Шерера, в Мантуе, откуда он пишет своей сестре Маргарите, вышедшей замуж за некоего гражданина Бершу:

«Из генерального штаба в Мантуе, 3 жерминаля VII года (23 марта 1799 г.)… До свидания, моя дорогая сестра. Верь, что я никогда не забуду тебя и что я желаю тебе настоящего счастья. Твой преданный брат, Виктор Моро».

Не успел генерал-инспектор обосноваться в Милане, как 21 апреля 1799 г. пришел приказ о его назначении командующим армиями, действующими в районе Неаполя и р. Адидже в связи с невозможностью выполнять свои обязанности по состоянию здоровья генералом Шерером. Моро сохранил пост командующего лишь до 4 августа 1799 г. в связи с назначением Жубера, который вскоре погиб в сражении при Нови (15 августа 1799 г.). Вновь приняв командование Итальянской армией, Моро находился в этой должности чуть больше месяца — до 21 сентября, когда пришел приказ о его назначении главнокомандующим Рейнской армии.

Именно в этот период Моро суждено было противостоять русскому военному гению — непобедимому Суворову.

В марте 1799 года вторая коалиция выставила против Франции 320 000 человек, 80 000 из которых составляли войска А.В. Суворова и A.M. Римского-Корсакова. Директория могла противопоставить этим силам примерно половину, а именно 170 000 солдат, плотность фронта существенно уменьшилась, и французы постепенно начали сдавать свои позиции.

Англо-русский экспедиционный корпус высадился в Голландии, и Брюн был не в состоянии сдерживать численно превосходящего противника. Кампания, которую вел Журдан, была еще более катастрофической, чем в 1796 году. Вновь потерпев поражение от эрцгерцога Карла при Штокахе 24 марта 1799 года, он был вынужден отступить, сократив линию фронта до 100 км — от Остраха до Рейна, который только что был форсирован австрийцами, угрожавшими вторжением в Эльзас.

Под давлением австро-русских войск фон Готце и Римского-Корсакова генерал Массена отступал от Фельдкирха на рубеж р. Лиммат и достиг Цюриха, который решил оборонять при поддержке генерала Лекурба, который к этому времени уже славился как крупный военный специалист по ведению боевых действий в горной местности. По мнению французских историков, именно ему в итоге будет принадлежать честь разбить армию «старого скифа» — Суворова, как в шутку называл его Лекурб.

Генерала Шерера в Италии также ожидала череда поражений. Казалось, что Баррас, зная о неспособности Шерера, как полководца, согласился на его назначение в угоду Бонапарту, однако на всякий случай приставил к нему Моро в качестве генерал-инспектора пехоты. Это позволяло Баррасу в случае необходимости иметь возможность оперативно передать командование в руки Моро и тем самым минимизировать негативные последствия, связанные с возможным поражением Шерера. Такой момент не заставил себя долго ждать. Как только началось отступление, Шерер, трясясь от страха ответственности за неминуемое поражение, попросил Моро принять на себя командование корпусом, состоявшим из двух дивизий (что могло быть сделано только с молчаливого согласия всех директоров). Тем не менее Шерер продолжал оставаться главнокомандующим и, несмотря на мнение Моро, решил принять сражение на реке Адидже против войск барона фон Края. Этот опытный австрийский генерал нанес свой удар под Маньяно, неподалеку от Вероны, 6 апреля 1799 года. Правое крыло армии Шерера было разбито, но левое во главе с Моро продолжало держаться. Вот как вспоминал об этом сам Моро: «Я был на марше с отрядом, которым мне поручили командовать. Вдруг я услышал канонаду. Я мог продолжать движение в соответствии с приказом командующего, с которым у меня прервалась связь из-за этой внезапной атаки противника. Однако опыт подсказывал мне, что армия находится в опасности». Тогда Моро принял решение развернуть свой корпус на 90 градусов и идти на «гром пушек». «Я с успехом сражался до самого вечера. Мною были взяты несколько тысяч пленных и много орудий. К ночи враг был разбит и отступил в полном расстройстве». В похожей ситуации окажется наполеоновский маршал Груши в 1815 г., но он точно будет следовать букве приказа и не повернет на грохот орудий, в результате чего Наполеон окажется без резервов, и Ватерлоо будет проиграно.