Жемчужная тропа - Энн Вулф

– А он дьявольски голоден и хочет спать, – закончил за нее Морис. – И оттого немного неуклюже шутит…

Кортни сразу же посерьезнела. Маленькой девочки больше не было. На смену ей пришла трезвомыслящая, рассудительная и – для Мориса это было чудом из чудес! – заботливая девушка.

– Сейчас состряпаю что-нибудь. Если, конечно, тебе действительно нравится моя стряпня…

– Цыпленка по-мексикански я буду помнить всю жизнь. Кстати, это было последнее, что я ел. Что-то мне не везет с едой. Стоит прийти в кафе и заказать что-нибудь, как сразу же появляется агрессивная брюнетка с зубом на кожаном шнурке или четверо ребят с дурными намерениями…

– Да, не везет, так не везет, – поддакнула ему Кортни, пропустив «агрессивную брюнетку» мимо ушей. – А этот зуб, между прочим, мой амулет.

– Он настоящий?

– Угу, – ответила Кортни, распахивая дверцу холодильника. – Настоящий волчий зуб. Мне подарил его один из друзей отца – Джеффри Ферч. Он собственноручно вырвал его у волка… кусачками.

– Чего-чего? – Морис решил, что ослышался. – Кусачками?

– Угу. – Кортни вытащила из холодильника банку зеленого горошка и ломоть копченого мяса. – Кусачками.

– У живого волка? – опешил Морис. – Этот твой Ферч, он что – лесной стоматолог?

– Да нет же, – засмеялась Кортни. – Охотник тащил из леса убитого волка, а Джеффри решил слегка помародерствовать и попросил пару волчьих клыков. Охотник согласился. Только у Джеффри не было с собой ничего, кроме кусачек. Вот и пришлось выдергивать кусачками.

– Жуткая история… – Мориса аж передернуло. – И после этого ты надела его на шею?

– Ну да, – невозмутимо ответила Кортни, шинкуя мясо маленькими кусочками. – Это же амулет… Моя фамилия – Вульф, то есть «волк». Кому, как не мне, носить волчий зуб?

– Ну да, – согласился Морис, обдумывая, стал бы он надевать на шею штуку с такой предысторией. – Наверное… И что же, ты веришь в то, что он тебе поможет?

– Не знаю. – Металлическое лезвие ножа сверкнуло в полумраке трейлера. – Все может быть… Рассудительная часть меня протестует против этой мистики, но другая часть подсказывает, что в этом мире есть место чудесам… Так-то вот, мистер Умник.

Мориса раздражало, что она называет его умником. Уж кто-кто, а она умничала гораздо больше него. Но на этот раз он решил промолчать. Сегодня пусть называет его кем угодно – имеет право. Ведь если бы не она, кто знает, где бы был Морис и как себя чувствовал…

– Так, значит, и рассудительная Кортни иногда позволяет себе удариться в мистику, – пробормотал он.

– Рассудительная Вулф, прошу заметить, – фыркнула Кортни, разбивая яйца о край сковороды.

То, чем она занималась у плиты, почему-то действовало на Мориса успокаивающе. Блестящее лезвие ножа, ритмично поднимающееся и опускающееся, хруст яичной скорлупы – хрясь, хрясь, тоненькие кусочки мяса, аккуратно выложенные на шипящей – пшш – сковороде… Морис почувствовал, что вот-вот заснет, и заставил себя распахнуть смежающиеся веки. Тем более сейчас он может задать вопрос, который его очень интересовал…

– Слушай, а почему тебе так необходимо, чтобы тебя называли Вулф?

– Ну… – Кортни отвернулась от шипящей сковороды и серьезно посмотрела на Мориса. Так смотрят маленькие дети, когда хотят доверить взрослому какой-то секрет. – А ты не будешь смеяться и напоминать мне об этом?

– Не буду, – честно пообещал Морис, хотя именно в этот момент ему очень хотелось рассмеяться. – Честно, не буду.

– Мама часто дарила мне кукол. А я терпеть их не могла. Так вот, одну из этих кукол звали Кортни. Она сама ее так назвала и подарила мне со словами: «Вот это – умница-красавица, с которой надо брать пример. Она хорошо учится и слушается свою маму». Как сейчас помню… – Морис видел, что Кортни было не до шуток. Она как-то собралась, напряглась от этого воспоминания. – И точно, кукла была – само очарование. Голубоглазая, светловолосая, с розовыми щечками, такими блестящими, как будто их специально натерли шерстяной тряпочкой. На ней было белоснежное шелковое платьице, и она все время улыбалась. Для любой другой девочки эта кукла была бы праздником. Но я ее ненавидела. Я знала, с каким намеком ее дарила мне мать. Ее тоже зовут Кортни, и ты должна быть похожа на нее. Быть такой же чудесной, послушной и кисейно-воздушной… – Кортни изо всех сил воткнула лезвие ножа в деревянную доску. Морис даже вздрогнул от неожиданности. – А я не хотела быть такой Кортни. Поэтому решила быть Вулф. Имя Кортни у меня всегда ассоциировалось с этой куколкой. Даже сейчас, спустя много лет…

– Послушай, но ведь Кортни – это не твой двойник. Это просто кукла, которой дали твое имя. Что, если у какой-нибудь девочки из журнала «Плейбой» будет фамилия Вулф… Ты откажешься и от фамилии?

– Пожалуйста, обойдемся без игр в психолога и пациента, – холодно ответила Кортни. – Я прекрасно понимаю, что это неразумно, но такая уж я есть. А что касается фамилии Вулф… Это фамилия отца. И я никогда не откажусь от нее. Ни за что…

– Даже если выйдешь замуж?

– Я не выйду замуж.

– Ну а вдруг найдется парень, не вписывающийся ни в одну из твоих категорий…

– Забудь об этом…

– Уже забыл. – Морис вздохнул и снова уставился на шипящую сковородку. – И немудрено, что забыл. От этого запаха голову потерять можно…

– Только в том случае, если она есть. – Кортни зажгла еще один плафончик и сняла с крючка варежку-прихватку. – Уже готово…

Но ответной реплики не последовало. Кортни обернулась и с удивлением обнаружила, что голодный Морис Митчелл уснул сном праведника, опустив светловолосую голову себе на грудь…

Морис Митчелл никогда не был в Мексике, однако этой ночью ему краем глаза удалось взглянуть на ту чудесную страну, о которой он так мечтал с тех самых пор, как ему исполнилось четырнадцать…

Ему снилась жаркая страна, в которой было много смуглых людей в больших шляпах. И еще кактусы. Большие, очень большие кактусы. Размером, наверное, с человека. А то и выше…

Только самое смешное, что кактусы разговаривали, смеялись и ходили, как люди. А люди в больших шляпах стояли на одном месте, как кактусы. И Морис силился, но не мог понять, как это у них получается. У одних – говорить и ходить по-человечески, а у других – стоять все время на одном месте, по-кактусьи…

А еще в этой большой и странной стране было много всякой острой всячины. На огромных прилавках, за которыми тоже стояли кактусы, лежала куча разноцветных мисок с разнообразными блюдами. И Морис мог подойти и попробовать каждое. Вот красная фасоль по-мексикански, вот какой-то острый салат из длинных-длинных стеблей неизвестного растения. А вот и цыпленок по-мексикански, где-то он его уже ел… И еще какая-то штука, похожая на гриб, а по вкусу напоминающая мясо кенгуру. Только кенгуру в Мексике не водятся. Или водятся? Этого Морис никак не мог вспомнить. А вот Морис вместе с большим Кактусом в цветных гавайских шортах идет осматривать дом.