Короли серости - Артур Темиржанов

не пожалел сотни машин для Синдиката. «И это ведь только передовой отряд». Томми прикрыл лицо от брызг и заорал что было мочи, но не помогло — рёв фурий Эдема невозможно перекричать.

Когда уши Томми приготовились кровоточить, вертолёты начали снижаться, приводнились и затихли. Из открытых пастей выезжал, выбегал, а то и вываливался персонал. Лучшие, храбрейшие сыны Эдема, оказавшись снаружи, шатались и падали. Томми злорадно усмехнулся. Даже мысленно подготовившись к исчезновению потолка, не все выдерживали бесконечность неба.

У разведчиков экспедиции ушло не меньше часа, чтобы перестать блевать, привести себя в порядок и вколоть нужные медикаменты. Всё это время Томми и остальные рулевые терпеливо ждали, распивая чай, выданный утилизаторами. Обычно напитки и еда не отличались от напечатанных в Городе. Но в этот раз чай отдавал тиной: будто бы Вне презрительно плюнуло в чашки вторгшихся.

Когда приготовления закончились, несколько разведчиков развернули моторную лодку и поплыли к Томми. Один из них золотился на солнце, слепя Марцетти бликами.

— Доброго утра, рулевой! — произнёс блестящий человек, как только лодка стукнулась о борт катера. Кого-кого, а экзальта Томми точно не ждал. — Разрешите подняться?

— Разрешаю, — без удовольствия сказал Марцетти и протянул золотому человеку руку.

Пропустив вперёд телохранителей и поднявшись на катер, полковник Ричард Эймс внимательно оглядел двигатель, все панели, а также утилизатор. Томми украдкой рассматривал самого полковника. Архаичный золотой доспех командира экспедиции напомнил Марцетти об авантюрах древности, когда храбрые мужи на деревянных лоханках с парусами отправлялись покорять неизведанные просторы. Вот только Эймс не носил брони. Золотилось всё его тело.

Об экзальтах Томми старался думать как можно меньше, ведь за мыслью всегда шёл вопрос: «Почему он, а не я?» Почему один постоянно становился лучше и вкалывал до конца жизни без помощи Всевышнего, а другой заставлял самого сына Божьего снизойти из-за малейшей раны?

«Страждущие да утешатся, мать их так».

Конечно, всё началось с долбаного Адама, сразу после Первой Войны Домов. Старый Город лежал в руинах. Погибло столько людей, что трупы разлагались на улицах — утилизаторы не успевали всё перерабатывать. Церковь устала причитать о милосердии. Оно, как всегда, запаздывало. А люди давно пересекли грань, за которой искупление невозможно.

Томми даже запомнил иллюстрацию из священного текста — сестра из Медцентра плачет, склонившись над телом мальчишки с разорванным брюхом. Жилые блоки пылают, из окон выбрасываются люди. Солдат в форме Дома Торесов натягивает каску на глаза. Его винтовка сломана, нож в трещинах. Он не смотрит на читателя. И пока его терзает чувство вины, позади догорают кресты с распятыми девушками, обвинёнными в колдовстве. Мир закончился. Лучшего не предвидится.

Никто не помнит, чьим гвардейцем был сержант по имени Адам. Но он первым предвидел масштабы разгоравшегося конфликта. До того, как начались серьёзные бои, Адам дезертировал, чтобы спасти родных. С ним ушли все его бойцы. И пока Дома рвали друг другу глотки, дезертиры защищали образовавшуюся общину мирных жителей от ужасов войны. Никто не посмел напасть на бежавших солдат. И хоть произошедшая мясорубка унесла жизни сотен тысяч граждан, ни один из общины Адама не погиб от пули или снаряда.

Когда Дома осознали свои ошибки и заключили мирный договор, народ выдохнул от счастья. Долгие годы спустя разжигатели конфликта будут расплачиваться за своё безумие, пока не канут в лету. И только Торесы останутся стоять так же крепко, как и раньше. Опытные банкиры, они и в этот раз не упустили выгоды.

В тот же день вспомнили и о дезертирах. Хозяева Адама прислали палачей, что поймали сержанта и отрубили ему голову на глазах всей общины.

И после всего этого мрака, после того как люди уничтожили всё, до чего смогли дотянуться, Освободитель вспомнил о своих чадах. Он протянул руку помощи и совершил невозможное — вернул Адама к жизни. Стражи Эдема снизошли, разрезав палачей металлическими крыльями, и одарили мученика новым телом. Освободитель написал счастливый конец для чудовищной трагедии.

Адам прожил счастливую жизнь, основав собственный Дом, надиктовав несколько книг и заделав кучу наследников. Когда пришёл его срок, первый экзальт пожелал умереть в саркофаге. С тех пор Семья Адамсов бережно хранила запечатанное тело основателя.

Всем, кто потерял часть тела на Первой Войне, Эдем даровал механическую замену — искусную, неотличимую от настоящей. И с тех пор раз в поколение десятки счастливчиков получали билет прямиком в Медцентр. Неважно, теряли ли они конечность или орган отказал: хозяева рая исправляли всё. Вот только натуральная замена мало кого устраивала — экзальты хотели выделяться. Из Медцентра они уже выходили с грубым на вид протезом, обладавшим всем спектром ощущений. Томми считал, что калеки испоганили ритуал. Божественное вмешательство превратилось в фарс.

Даже без головы можно стать святым — вот и всё, что люди вынесли из истории Адама.

Но Эймс вышел за все рамки. Никогда ещё Томми не видел, чтобы человеку даровали целое тело из золота. И ведь хватило наглости у старого ублюдка заявиться так во Вне.

— Это не золото, рулевой, — произнёс Эймс, и Марцетти понял, как сильно пялился. — Честно скажу, на званых вечерах приходилось носить накидки, чтобы скрыть всё тулово. Вот только руки всё равно торчат. Надо же чем-то держать вино, а?

Полковник заразительно рассмеялся. Смех его рождался где-то под кирасой, в мотке искусственной материи, заменявшей Эймсу легкие. Полковник не походил на обычных военных. Острые усы топорщились на узком, несколько нахальном лице с глубокими морщинами от улыбок. Козлиная бородка да строгая выправка придавали напыщенный вид, а венчик седых волос окружал лысую макушку, довершая абсурдный имидж. Эймс напоминал учёного или эксцентричного писателя, но никак не солдата. Военные, окружавшие когда-то Марцетти, любили чисто бриться и тщательно ухаживать за шевелюрой. Этот же нарочно пропихивал вперёд свою нелепость.

И это пугало больше всего.

Потому что именно Эймс тридцать лет назад истребил Семью Карциус. Он освободил Старый Город от подонков Нижних Уровней. Он вернул Синдикату занятые Гильдией Вольных Стрелков жилые блоки. И он разгромил союзные войска Карциусов, а потом спустился вниз, когда те бежали в свои подземные норы. Старый Город снова принадлежал Синдикату. Весь, без остатка. А Гильдия Вольных Стрелков вернулась туда, где и родилась — на Нижние Уровни.

Марцетти тогда только явился на свет, потому о войне многого не знал. Новости плохо просачивались через стены Приюта. Но он ещё застал годы, когда по телевидению крутили пропагандистские ролики с героем войны. Случившееся потом изгнало полковника из стана фаворитов.

После двадцати трёх лет активного изведения жителей Нижних Уровней, Эймс подал в отставку. Наследие