Ложь во спасение - Нора Робертс

Ранний старт, отметила про себя Шелби. И решила, что это хорошее начало. Доброе предзнаменование.

В десять она сделала остановку возле придорожного кафе, сводила дочь в туалет, глотнула колы, подлила дочке воды в бутылку с соломинкой и отправила сообщение матери:

«Выехали рано. Машин не так много. Можем быть у вас к половине первого. Люблю!»

Когда Шелби снова выехала на трассу, через три машины сзади встроилась в поток серая машина. И настойчиво держала эту дистанцию. Шелби ничего не заметила.

Итак, молодая вдова направляется домой в своем подержанном мини-вэне. Пока что все ее действия очень разумны, нормальны и ничем не примечательны.

Но что-то она все-таки знает, подумал Прайвет. А что именно – он узнает.

Когда на горизонте показались горы – их большой зеленый массив, – сердце у Шелби зашлось так, что глаза защипало. Она думала, что знает, насколько соскучилась, насколько ей этого всего не хватало, но чувства оказались намного сильнее.

Здесь все было таким надежным, таким настоящим.

– Смотри, Кэлли! Смотри туда! Вон там наш дом. Вон Смокиз[1].

– Бабуля живет в Мокиз.

– СССмокиз, – с улыбкой поправила Шелби.

– СССмокиз. Бабуля с дедулей и прабабушка с прадедушкой, и еще дядя Клэй, и тетя Джилли, и дядя Форрест.

Девочка перечисляла родных и, к удивлению Шелби, никого не забыла, даже собак и кошек.

Может, подумала Шелби, не только ей одной всего этого недоставало.

К полудню она уже ехала по серпантину, среди густой зелени, впустив в окно бодрящий горный воздух. Запах сосен, рек и ручьев. Снега здесь не было. Зато цвели полевые цветы – маленькими звездочками, разноцветными крапинками, – а большие и маленькие дома вдоль дороги уже утопали в нарциссах – нежно-желтых, как свежее сливочное масло. Сушилось на веревках белье – чтобы с простынями запах гор входил в дом. Над головой, в синей вышине, кружили хищные птицы.

– Мама, хочу есть. Мама, Фифи проголодалась! Мы уже приехали? Мы уже приехали, мама?

– Почти приехали, солнышко.

– А мы можем прямо сейчас приехать?

– Почти. И вы с Фифи поедите у бабушки.

– Мы хотим печенья.

– Может быть, и печенье будет.

Шелби переехала ручей, который местные называли Ручьем Билли – по имени мальчика, который утонул здесь, еще когда ее отца не было на свете. Дальше пошла грунтовая дорога, ведущая к ущелью и к нескольким ветхим домикам и вагончикам, где в своих загонах лаяли собаки и стояли наготове заряженные охотничьи ружья.

А вот и поворот на кемпинг Маунтин-Спринг, в котором ее брат Форрест когда-то давно проработал целое лето и купался голышом – и не только купался – с Эммой-Кейт Эддисон, о чем Шелби было известно, потому что Эмма-Кейт была ее близкой подругой с самых пеленок и все школьные годы.

Дальше поворот к отелю, построенному, когда Шелби было лет десять. Там работал ее брат Клэй – инструктором по рафтингу на горных реках. Там он и со своей женой познакомился, она работала в отеле поваром-кондитером. А сейчас Джилли уже ждет второго ребенка.

Но задолго до всех жен и детей, задолго до работы и карьеры все они наслаждались здесь полной свободой.

Шелби знала наизусть все тропки и ручьи, те места, где можно купаться, и те, где можно повстречать медведя. Вместе с братьями или Эммой-Кейт жарким летним днем она шла в город, чтобы купить колы в магазине, торгующем всем подряд, или зайти к бабушке в салон и поклянчить карманных денег.

Она знала такие места, где можно сидеть и любоваться до бесконечности. Знала, как поет козодой, когда светло-светло-серыми облаками ложатся сумерки, после того как красное солнце скроется за вершинами гор.

Теперь все это познает ее дочь. Познает то пьянящее чувство, которое накатывает, когда ступаешь босиком по теплой траве или когда щиколотки лижет студеная вода из ручья.

– Мама, мама, ну пожалуйста! Мы можем уже сейчас приехать?

– Мы уже совсем близко. Видишь вон тот дом? Там жила моя знакомая девочка. Ее звали Лорели, а мама у нее, миссис Мейбелин, работала у бабушки. И сейчас, мне кажется, работает, мне бабушка об этом говорила. А вон там впереди – видишь на дороге развилку?

– Вилкой едят.

– Правильно. – В нетерпении под стать дочери, Шелби рассмеялась. – Вилка нужна за столом. А развилка – это разветвление дороги, место, где можно поехать направо, а можно – налево. Если мы поедем направо – ты какой ручкой рисуешь? – так вот, если поехать в эту сторону, то очень скоро будет город Рандеву-Ридж. Но мы с тобой свернем левее.

Все больше возбуждаясь от скорой встречи с домом, Шелби взяла влево – пожалуй, чуть быстрее, чем надо бы.

– Мы с тобой направляемся домой.

– К бабуле.

– Точно.

По сторонам дороги показались дома, в том числе те, что появились уже после ее отъезда, а дорога все вилась и поднималась выше.

Вот дом Эммы-Кейт, на подъездной дорожке – большой пикап с надписью на боку: «Починим все».

И наконец приехали. Вот он, родной дом.

Повсюду машины и грузовики. Они сгрудились на дорожке перед домом, выстроились по обочине дороги. По двору носятся ребятня и собаки. И по периметру симпатичного двухэтажного дома – весенние цветы, за которыми ее родители ухаживают, как за детьми.

Трещины на коре кедров поблескивают на солнце, а розовый кизильник, любимец ее матери, весь в цвету, словно невеста.

Между стойками передней веранды натянут транспарант:

Она готова была положить голову на руль и зарыдать от нахлынувших чувств, но сзади в своем кресле запрыгала Кэлли.

– Мама, достань меня! Вынь меня! Мама, скорей!

На парковочной площадке перед домом стоял барьерчик, на котором она прочла еще одну надпись:

Она рассмеялась, и в этот момент двое мальчишек увидели ее машину и с радостными воплями кинулись встречать.

– Шелби, Шелби, мы сейчас отодвинем!

Это были сыновья ее дяди Грейди, которые, похоже, за то время, что она их не видела, то есть с Рождества, вытянулись еще дюймов на шесть.

– У вас тут праздник, что ли? – прокричала она.

– Это в вашу честь. Эй, Кэлли! Привет! – Старший из мальчишек, Мэкон, постучал в заднее окно со стороны Кэлли.

– Мама, это кто? Кто это?

– Это твой двоюродный брат Мэкон.