Ох, охота! - Сергей Алексеев

— Совесть-то имей! Куда тебе столько?

— Да уж кончились…

— Поди посмотри, — и поднимает тент на вездеходе. А в грузовом отсеке у него — гора птицы! Мы вшестером за день по столько не били.

— Откуда? Как?

— Еду, — говорит, — сегодня по тундре и в тумане заблудился маленько. Глядь — какое-то серое озеро, и все шевелится. Пригляделся — гуси. Их туманом прижало, они и упали на воду. Ну я лег на землю и давай стрелять по головам да шеям. А гуси только подскакивают и садятся — не улетают. Патроны бы не кончились, так до сих пор бы еще стрелял.

Дали ему патронов, на сей раз по сотне. Ну, думаем, повезло дураку. Потом начался олений отстрел, уже по убродному снегу. Сели мы бригадой на олений ход, ждем. Вертолетчики сказали, близко уже движется на нас стадо, голов на триста. Отсидели мы до вечера, замерзли как собаки, костра не разведешь, спиртом не погреешься — сухой закон, а тут еще пурга началась. Наконец приезжает Миша, как всегда начинает патроны клянчить.

— Мы же тебе недавно давали! — возмутились мы.

— Дак кончились…

— По кому расстрелял?

— По стаду… Поехали грузить.

— Да где же ты стадо нашёл, если мы стоим на оленьем ходу?

— А тама!

Говорят, оленьи переходы не изменяются столетиями, однако вышло так, что на их пути оказалась наша буровая установка с дизельной электростанцией и стадо изменило маршрут. На него-то и опять «случайно» наехал вездеходчик. Причем стрелял он дробью «три нуля» и настолько толково, что мы наконец-то научились, как нужно добывать оленей. Бить Миша начал не по головным в стаде, а по задним, отчего животные полезли друг на друга, запутались рогами и остальное было делом техники.

За эту спонтанную охоту вездеходчик выполнил план по осеннему отстрелу оленей, лишив нас работы и обеспечив мясом поселок. Мы звали Васю в бригаду, но он отказался, сославшись, что не охотник, а ружье ему от отца досталось, вот возит всегда с собой в ГТТ. Скорее всего, он просто не хотел нашего общества, будучи во всем индивидуалистом.

По-моему, дева-богиня не перья на него роняла, а крылами по головке гладила…

Старые охотники говорили, что удача приходит ко всякому ловцу и всякого может сделать ловким, только следует строго выполнять несколько обязательных условий. Самое главное, никогда не жадничать и добывать зверя и птицы в таком количестве, чтобы дичи всегда не хватало, то есть не жрать от пуза круглый год и уж тем паче не продавать свою добычу, но дарить — сколько угодно, поскольку считается, она, добыча, тоже даром тебе досталась. Разумеется, если ты не промысловик и охота у тебя — удовольствие. Никогда не «портить» лесную живность и добирать подранков, не стрелять звериных детей, птенцов, под страхом смерти — третью сороку, если прежде зачем-то уже убил двух. (Говорят, третья сорока — птица роковая.) Не приручать хищных зверей и пернатых, за исключением сокола, ибо это первая охотничья ручная птица! Не стрелять сорокового медведя, ибо он тоже роковой, и белоглазого волка. Я пытался выяснить, что это за зверь такой — даже старики не видели, но уверены, будто это вовсе не волк, а некий помощник человеку, должно быть, наподобие того серого, что мчит на своей спине Ивана Царевича и Василису.

Скорее всего, эти условия — отголосок древних неписанных законов и поверий, однако за нарушения их и в наши дни удача отвернется непременно. Проверено на собственном опыте: был грех и я испортил кабана в прямом смысле — в один день добрать не смог, поскольку устал и не дошел до него ста метров. Когда на следующий обнаружил, то зверь уже вздулся на августовской жаре и вонял. В этот год не удалась лосиная охота — пятнадцатого января повесил на сук лицензию и уехал домой. Весной не отстрелял глухаря, осенью — медведя, зимой то же самое повторилось с лосем: вставал на самые лучшие номера, а зверь выходил там, где никто не ждал. Мужики начали посмеиваться и звать «зеленым», приходить за лицензиями к Солдатенкову было стыдно. Наконец я даже мазать стал по сидящим зайцам.

И продолжалось это в течение двух лет: не то что не добыл, а даже не видел дичи все это время!

И вернулась удача после весьма любопытного случая. В разгар осеннего сезона у Василия В. день рождения, вот я и спросил, что ему подарить. Он отвечает, мол, ну, если только хорошего медведя, поскольку тоже ничего отстрелять не мог, а гости приедут, по традиции нужно угощать дичью. А погода в этот день была совершенно не медвежья: ветер аж лабаз качает, временами дождь, холодно, шумно и стемнело рано. Я промок, замерз и уже собирался уходить, но в этот момент узрел на краю поля такого «гроссфатера», что вначале показалось, идут два медведя друг за другом. Когда же они вышли на открытое место, то соединились в одного большого. Расстояние за сто метров, зверь никак не приближался, темнело стремительно, а отпотевшую оптику давно снял. Я рискнул стрелять с открытого прицела, и дева-богиня уронила наконец-то свое перышко.

Считаю, потому, что медведь этот был обещан в дар.

И тут как прорвало. Спустя сутки, уже после дня рождения, сидим мы с Васей на нашей базе, пьем водку и страдаем, потому как делать больше нечего. Опять черт принес иностранцев, которые заняли все площадки — они же у нас как святые, потому что за выстрел хорошие деньги платят, а что с нас взять? Тут приходит охотовед Виктор А., и мы к нему, дескать, дай хоть где-нибудь вечер посидеть или с подхода попробовать на просторных пшеничных полях. Он сдобрился и указал нам овсяное колхозное полько в пяти километрах от райцентра, да предупредил, что туда местные мужики частенько приезжают отдыхать с любовницами. Но делать нечего, взяли табуретки с кухни, поехали и сели прямо в овес, ибо с подхода там вообще охотиться невозможно: поле узкое и длиной — триста метров. Просидели минут сорок в разных углах, причем курили и даже переговаривались. И вот из елового перелеска совершенно бесшумно вываливает матерый зверь, останавливается в тридцати шагах от меня и начинает преспокойно кормиться.

Мой отец бы сказал — смерть свою почуял…

Ну кто же еще его послал мне, если не крылатая Удача? Иностранцы же, сидя на лучших, специально сбереженных для них площадках, в тот вечер не добыли ни одного зверя. Через сутки я отстрелял секача на пожнях, которые видно из крайних домов деревни, и на другой день уехал домой, вспомнив, что злоупотреблять удачей, а тем паче жадничать не следует. Охотовед Витя потом смеялся и говорил, мол, вас на сельсоветский забор посади, зверь выйдет. Так что зачем вам лабазы, подкормочные площадки?

Если вам постоянно не везет на охоте, даже когда ее организовали специально для вас и, по сути, выгнали к вам зверя на выстрел, не ругайте егерей и оружие, а прежде всего поищите причину внутри себя. Ведь охота — прямой контакт с природой, это своеобразное очищение души и обретение духа. Может быть, вы когда-то в жизни пожадничали? Обидели слабого и беззащитного? Может, отсутствует у вас искренняя щедрость, способность приносить дары? Или пресыщены самой жизнью, и охота для вас — исключительно развлечение, поиск острых ощущений? И тогда это уже не охота, а убийство, и зверь не добыча — жертва ваших утех?