Секс в океане или Тайна зарождения жизни - Мара Хардт

Самцу спаривание с только что перелинявшей самкой дает возможность заполнить ее новый и девственно пустой семенной мешок запасом своей – и только своей! – спермы. Ну а для самки это прекрасный шанс сразу же после линьки залить полный бак, чтобы семенного топлива хватило на оплодотворение полной партии (а то и двух партий) яиц, которые она успеет произвести и отложить до следующей линьки, – без всяких повторных спариваний. Всё бы хорошо, но есть в таком подходе одна серьезная проблема: только что перелинявшая самка омара – существо крайне хрупкое и уязвимое.

Скинув рыцарские доспехи старого панциря, самка остается в тончайшем шелковом исподнем своего нового наряда – и поначалу даже на ноги встать не способна. Не менее получаса уходит на отвердевание нового экзоскелета до такой степени, что он оказывается в состоянии нести нагрузку веса ее тела, а с функцией надежной защиты новый панцирь начнет эффективно справляться лишь через неделю после линьки. Идя на спаривание в столь беззащитном состоянии, самка всецело отдается на милость самца – массивного, сильного крайне агрессивного и вооруженного огромными клешнями.

Вот тут-то и проявляет себя во всей его чудодейственной силе ее приворотное зелье. Запах готовой к линьке самки – невероятно мощный афродизиак для самца омара. Он весь растекается в гостеприимстве, и, как только самка убеждается, что он действительно хозяин в своем доме, она переселяется к нему окончательно.

После этого на протяжении нескольких суток они будут ласкаться-обниматься в общем логове, покидая его лишь для того, чтобы поохотиться, перекусить и справить прочие рачьи дела, но непременно возвращаясь в общий «дом». А затем приходит время заключительного акта – и тут самке, как никогда, необходимо полностью подчинить самца своей воле.

До этого самка на протяжении всего срока проживания в гостях у самца хоронилась у него за спиной или под боком. Но теперь, в решающие заключительные мгновения, она выступает из-за него и встает с ним лицом к лицу, глаза в глаза. Он разводит клешнями вниз, будто отвешивая поклон.

Тут самка проводит подобие обряда посвящения самца в рыцари.

Стоя прямо перед ним, она торжественно поднимает одну клешню и похлопывает ею самца по плечу, а затем повторяет это ритуальное действие другой клешней. Вероятно, это сигнал: я готова, не уходи, побудь со мною. Всё так же стоя друг перед другом и глядя глаза в глаза, они окатывают друг друга обильными потоками «золотого дождя», а после совместного принятия этого душа самка удаляется вглубь логова и начинает обнажаться.

На линьку у нее уходит около часа, а ровно через тридцать минут после того, как самка сбросила последний клочок старого панциря, пора приступать к делу. Собственно совокупление у омаров происходит на удивление романтично, хотя и скоротечно. Под чарами самки недавний тиран превращается в нежного любовника. Сразу после линьки он становится на стражу ее беззащитного мягкого тела, возвышаясь над нею на вытянутых сомкнутых клешнях, и позволяет себе в адрес самки разве что ласковые поглаживания длинными усами-антеннами. В назначенный час самец заходит на самку сзади и – вроде бы собирается взлезть на нее по-собачьи. Но тут происходит, вероятно, нежнейшее из арсенала любовных тело-движений в царстве беспозвоночных: омар бережно приподнимает самку со дна и, как в колыбель, укладывает себе на сомкнутые ходильные ноги.

Вздыбившись аркой на клешнях и воткнутом в песок хвосте, омар нежно переворачивает самку на спину и подтягивает ее вверх, к себе. Самка помогает ему, распрямив хвост и вытянувшись, насколько это возможно, в струнку. Оказавшись брюшком к брюшку, оба начинают неистово махать плавательными ножками, а самец вводит первую пару видоизмененных плавательных ног, так называемые гоноподы, внутрь спермоприемника самки. Каждая гонопода имеет структуру желоба. Самец сжимает его в трубку, по которой и вводит в семенной мешок самки сперматофор. Она безропотно дожидается, лежа в гамаке из его сомкнутых рук… точнее ног, пока он не завершит исполнение этих нескольких вводно-поступательных движений. Затем следует еще одна серия помахиваний ножками и мочеиспусканий, а затем самец нежно переворачивает самку ногами вниз и опускает обратно на дно. Совершенно измотанная, она возвращается вглубь убежища. Через несколько дней она покинет логово… и ее место вскоре займет следующая самка.

Такова серийная моногамия в исполнении американского омара.

Примешанный к запаху самца аромат обхаживающей его самки помимо подчинения себе воли самца, вероятно, играет еще одну важную роль – помогает сдерживать очередь других претенденток к доминантному самцу, образовывающуюся у входа в его логово. Моча лишь мужской особи может служить сигналом «иди-ка сюда», а вперемешку с мочой самки – аналогом таблички «занято».

Как показывает пример других животных, включая человека, на точных временны́х рамках цикла вызревания яиц в организме самки (овуляции) могут по-разному сказываться сигналы о ритмах жизнедеятельности других женских и мужских особей, обитающих в непосредственной близости. Отсюда и столь поразительные эффекты наподобие женских общежитий, где у всех студенток менструации синхронизируются и наступают в одни и те же числа, и способность самок омара варьировать сроки линьки таким образом, чтобы у каждой особи был шанс попасть «на прием» к доминантному самцу, изыскав подходящее временно́е окно. Точный механизм этой рассинхронизации до сих пор неизвестен, но наиболее вероятной представляется версия ориентации по биохимическим наводкам.

У самых обычных морских улиток рода Crepidula (крепидула) самки, однако, поднимают искусство преображения с помощью феромонов на новую высоту. В достаточном числе водящиеся вдоль берегов Новой Англии, эти улитки, которых еще называют «лодочными ракушками» и «морскими сандалиями», представляют собой род моллюсков, обладающих занятной способностью строить покосившиеся и грозящие обрушиться «пизанские башни», взгромождаясь друг на друга. Домики на горбу у них дуто-вычурные, а стоит перевернуть их ножкой вверх – и взору открывается основание в форме лодочки. Окаймляют это подбрюшье вывернутые наружу и выступающие бортовые кромки раковин, откуда еще одно из местных названий – «улитка-блюдечко». Проплавав несколько недель в открытом море среди планктона, личинки улиток (велигеры, или парусники) затем выпадают в осадок, и на дне с ними вдруг начинают происходить удивительные метаморфозы.

Если детеныш улитки-крепидулы оказывается на дне особняком от других, он сначала быстро вызревает в самца, а затем столь же быстро превращается в самку. Да, «морские сандалии» меняют пол, в биологии это явление называют дихогамией или последовательным гермафродитизмом. Термин «гермафродит» происходит от имен греческого бога Гермеса и богини Афродиты. Обычно он используется для обозначения особей, имеющих одновременно и мужские, и женские половые органы и/или признаки. Это так называемый синхронный гермафродитизм — весьма распространенное явление среди морской фауны, а для однодомных растений это и вовсе норма: все розы, к примеру, имеют и тычинки, и пестики – и способны к самоопылению. А вот «морским сандалиям» и прочим крепидулам присущ гермафродитизм иного рода – последовательный. То есть у особи сначала развиваются все признаки одного пола, а затем другого. Такая стратегия полового размножения в море весьма распространена, и поглубже мы рассмотрим ее в следующей главе. Пока же просто считайте, что улитка-одиночка обладает удивительной способностью к метаморфозам: сначала у нее отрастает пенис, а через какое-то время он рассасывается – иногда всего-то через пару месяцев, – и она начинает функционировать в режиме самки. Вызрев как самка, одинокая улитка испускает мощный феромон, чтобы привлечь побольше сородичей.