Удобная жена - Виктория Волкова

он поддался влиянию жены. Вот только я приняла все за чистую монету. И надеялась. Как же я надеялась. Дура.

От разочарования слезы сами бегут по щекам. Ничего поделать не могу. Утираю лицо салфеткой. делаю глубоки вдох и вылох. И уже собираюсь выйти из подсобки, как приходит эсэмэска от Галины.

«Вася Никифоров пришел. С няней и с папой.Вот именно три восклицательных знака. Как сигнал об опасности.

Папа Васи Никифорова еще тот придурок. Не знаю я, кем он и где работает, больничный он никогда не берет. Но тип явно отмороженный. Сначала заваливал меня букетами, а потом стать настойчиво звать на свидания.

Вот и сейчас явно явился по мою душу. Еще и Марк приедет! Вот я влипла.

Выскакиваю в коридор и быстро шагаю обратно. Никифоров официально записался на прием. Не принять я его не могу. Да и опаздывать непозволительно.

- Николы — окликает меня сзади знакомый голос.

- Филипп, - поворачиваюсь машинально.

— Этот лось сохатый, твой муж, уже нажаловался моим братьям, - выпаливает мой недавний воздыхатель без всяких прелюдий. — Поэтому меня отправляют к родне в Омск.

Андрюха орал как резаный.. Вот иду от главного. Подписали заявление по собственному.

- Что значит «отправляют»? — спрашиваю изумленно. — Заказным письмом?

- Ага, очень смешно, - горько роняет Филипп. Мне еще кажется, что он позовет меня с собой. Ну так… Из приличия или от великой любви, о которой мне прожужжал все уши.

Но сейчас мой недавний воздыхатель сосредоточен только на себе. Да и мне все равно.

Важнее решить, как поступить с Марком?

- Счастливого пути, - роняю равнодушно.

- Ага, пока. Не обижайся, Николь, -жалким тоном просит меня Фил и становится в момент таким.

«Ну и пусть. Скатертью дорога. Вот бабушка обрадуется», - думаю я, сбегая в педиатрию.

Смотрю на часы. Без пятнадцати восемь. Никифоров - последний пациент на сегодня. И можно будет уехать домой. Пусть даже с Марком. Какая разница! Все равно я сним спать не собираюсь. Уйду к себе в комнату. Наревусь. А потом придет бабушка. Обнимет как маленькую. Расскажет, как насыпала Марку в чай соли или перца.

«Нет, бабушка не посмеет», - улыбаюсь я собственным мыслям.

- Добрый вечер, Николь Николаевна, - поднимается мне навстречу папа Васи

Никифорова. Высокий серьезный мужик, напоминающий какого-то голливудского актера.

— Вы плакали? Кто вас расстроил? Руководство? — спрашивает он изумленно. — Мы с Васькой хотели вас в ресторан пригласить.

Ага, вместе с няней!

-Все в порядке, - мотаю головой. На что жалуетесь? — спрашиваю машинально.

- На одиночество, - вздыхает папаша Никифоров и тут же осекается под моим

укоризненным взглядом. — У Васьки кашель какой-то странный. Температуры вроде нет. А бухтит, как с урановых рудников.

Я понимаю, что мужик пытается шутить. Но честное слово, даже видеть его не хочу. А улыбаться тем более. Хватаюсь за фонендоскоп как за спасательный круг. Подхожу к ребенку, которого торопливо раздевает няня.

- Николь Николаевна, - нависает надо мной папа Никифоров. — Кто вас обидел? Я разберусь. Мало не покажется. В один момент закрою…

Глава 13.

«Закрыть Сарматовых?! Серьезно?» - шарахаюсь в сторону. Сажусь на кушетку рядом с мальчишкой. Внимательно слушаю.

В легких чисто, - улыбаюсь я щекастому пацану. И неожиданно понимаю в чем дело. —Может, ты чем-то недоволен и молчишь? — спрашиваю я Василия. — Есть такое?

- Да он вечно всем недоволен, - хмыкает отец, взглядом прожигая дыры на моей груди.

- Надо разбираться. Это психосоматика. Пока не найдете причину, будет кашлять, -заявляю я и украдкой смотрю на часы. Почти восемь.

Бесконечно длинный день подходит к концу. И если Марк задерживается, нужно вызывать такси. Ехать домой. Поплакать. Пожаловаться бабушке на свою незавидную судьбу и на Марка.

- Это и все? Никакого лечения? — возмущенно вскидывается престарелая нянька.

- Легкие чистые. Никаких лекарственных препаратов не требуется, - повторяю я на автомате. И вздрагиваю, услышав звонок сотового.

- Да, - хватаю трубку.

- Я приехал, Николь. Стою у тебя под дверью, - совершенно спокойно заявляет Марк.

- Тебя пропустили? – охаю я.

-И пропуск выдали. Я главному врачу звонил. Мы с ней договорились.

- Обалдеть, - только и могу вымолвить.

- Можно пропить комплекс витаминов, - киваю на прощанье Никифоровым.

- Вас подвезти, Николь Николаевна? — любезно спрашивает папаша, открывая дверь и пропуская своих вперед.

А за спиной у него уже маячит Марк. Довольный и безумно красивый. Вот умеет человек на всю катушку включать харизму. Даже мне на секунду кажется, что это мой настоящий муж встречает меня с работы.

- Ты освободилась, Николь? — хмурится он, услышав приглашение Васиного папы. —Поехали домой. Бабуля просила не задерживаться к ужину.

- Привет, Сарматов, - изумленно оборачивается к Марку Никифоров. — Ты тут каким боком? - пожимая руку, смотрит недоверчиво и грозно.

Мужчины напрягаются. Сверлят друг друга недоверчивыми взглядами. Два самца.

Сейчас начнут тут рогами биться. Этого только мне не хватало. Как завороженная смотрю на мужа. А ему как с гуся вода.

- А а, привет, Серега, - кивает он, снова включая весь арсенал харизмы. — Да вот за женой заехал.

- Ты женат на Николь Николаевне? — изумленно роняет Никифоров. — Давно?

- Пять лет. Да, Никуленька? — входит в кабинет Марк и снимает с вешалки мое пальто.

- Пять лет? — обалдело переспрашивает у меня Никифоров. И я точно замечаю момент, когда Васин отец понимает, кто я такая. Нет, не доктор Николь Николаевна. А та самая Милютина. Наследница папиных миллионов. Та самая девочка, выжившая в кровавой бане.

Благодаря Марку выжившая.

- Ну конечно, - слегка усмехается он - Сарматовы.. Милютины. Как я сразу не врубился.

Каждое слово режет по живому. Заставляет плавится от боли и так обнаженные нервы.

Господи, столько лет прошло. А люди до сих пор помнят! Судачат, вспоминая самый черный день в моей жизни. И больше всего ими движет не сострадание убитым или оставшимся сиротам, а глупое чванливое любопытство, которому нет и не будет прощения.

Ненавижу наших городских зевак! Как же я их ненавижу!

- Пойдем, - как ни в чем не бывало берет меня за руку Марк. Под испепеляющим взглядом Никифорова ведет к выходу.

Тепло мужской ладони мгновенно успокаивает. И все мое внимание сосредотачивается на собственной ладошке, согретой Марком. Организм тут же