Сердце демона - Ярослава Лазарева

И тут произошло странное. Ворон, бесшумно сорвавшись с ветки кипариса, спикировал на меня. Я едва успела закрыть лицо руками – его когти царапнули по моим пальцам. Проклятая птица и вправду метила в глаза. Я закричала и тут же почувствовала боль: в ход пошел мощный клюв.

– Sat![2]– крикнул Дис и, схватив ворона за крыло, отшвырнул прочь.

На землю, кружась, медленно опустились два больших черных пера.

Птица опять закаркала. На этот раз мне послышалась в ее крике странная укоризна. Наверное, я действительно сошла с ума.

Я посмотрела на свою руку. По пальцам стекали два тонких ручейка крови – из раны, оставшейся от ударов клювом.

– Уйди. Неужели не ясно, тебе нельзя здесь находиться? – Дис повернулся ко мне, и я испугалась нечеловеческого спокойствия, написанного на его лице.

– Но… – не зная, что сказать, я тряхнула рукой, обрызгав землю капельками своей крови. Одна из них попала на черное перо, и я невольно залюбовалась: алое на черном… дьявольски красиво.

Дис не ответил. Он молча отвернулся и пошел прочь.

Я сжалась, почувствовав себя побитой собакой. «Возможно, у него свои заботы. Он и так посвятил тебе много времени. Разве кто-то обещал, что он будет возиться с тобой, точно с маленькой?!» – я пыталась убедить себя, но беспокойство и обида все сильнее завладевали мною.

Смешно, но я не знала о парне, с которым жила, почти ничего. Нет, я знала о нем очень многое – как он улыбается, как спит, что любит на завтрак, знала его привычные жесты и то, что он любит… Но вместе с тем самые обычные вещи – чем он занимается, кто его родители и что составляет его мир за пределами этой странной виллы – оставались для меня загадкой. Несколько раз я пыталась задавать вопросы, но Дис всегда уходил от ответа, когда я настаивала, целовал меня, заставляя забыть обо всем. И тем не менее вопросы оставались. И этот ворон, и странное поведение Диса… Что, в конце концов, все это значит?

Рука уже почти не болела, но, ощупывая исклеванные пальцы, я с новой силой заливалась слезами.

До обеда я просидела в комнате в самом мрачном настроении. Задернув шторы, свернулась клубочком на кровати и жалела себя.

Дис появился часа в три. Словно не замечая моего состояния, он поцеловал меня в лоб и сказал, что на обед у нас мой любимый креветочный салат под домашним майонезом.

– У тебя какие-то проблемы? – спросила я, приподнявшись на локте. Мой голос звучал глухо, словно шелест осенней листвы.

– У меня? – В голосе Диса слышалось искреннее удивление. – Конечно, нет. Одевайся, стол уже накрыли.

Его невидимые и неслышные слуги, усердно выскребающие дом и накрывающие стол, словно для приема английской королевы, тоже, если честно, раздражали меня. У себя дома я привыкла есть запросто, иногда хватая куски прямо со сковородки. А тут – салфеточки, продетые в специальные колечки, разнокалиберные бокалы, вилочки, ножики… И все это, когда за столом нас только двое – Дис и я.

– Я тебе наскучила? – задала я следующий вопрос.

В полумраке я едва видела его лицо – скорее силуэт, похожий на совершенные профили с античных камей.

– Нет, конечно. Ты такая… живая.

Он стоял у кровати, в одном шаге от меня, но мне казалось, будто нас разделяют километры – океаны, в которых, покачиваясь, плывут сияющие айсберги, покрытые толстым слоем снега континенты, завьюженные города, пустые поля, где ветер лениво гоняет поземку…

И я вдруг ужасно разозлилась.

– Послушай, мне надоело, что ты выпендриваешься! – крикнула я, поднявшись на ноги – ругаться лежа совершенно неудобно, вы не замечали?.. – Мне надоела твоя напускная мрачность и многозначительность! Да, понимаю, деньги у тебя есть, но это еще не все! И это не повод корчить из себя… – я взглянула на Диса, застывшего с непрошибаемо-каменным выражением лица, – печального демона, духа изгнанья!

– И все-таки ты – удивительная девушка! Видишь, я выбрал тебя не зря! – сказал он и вдруг расхохотался. – Что ты обо мне вообще знаешь?

– А все, что ты рассказывал! – парировала я, оскорбленная его смехом.

– И ты действительно хочешь узнать обо мне главное? – уточнил он, жадно глядя мне в лицо.

Мне показалось, что его глаза алчно сверкнули во тьме.

Признаться, мне вдруг стало как-то не по себе, но не отступать же, раз уж я завела этот разговор. Приходилось держать марку.

– Хочу! – И я зачем-то кивнула, подтверждая собственные слова.

– Ну что же, это твой выбор. Пойдем.

Заинтригованная, я последовала за ним, надеясь, что он не признается сейчас, скажем, в том, что является маньяком, специализирующимся на доверчивых безбашенных девицах.

Мы прошли несколько комнат, спустились вниз. И тут я поняла, куда мы идем. Конечно же, к его коллекции! И этот умник, пустив мне пыль в глаза, собирается признаваться в страсти к искусству.

– Не делай поспешных выводов! – Дис резко оглянулся и резанул меня взглядом колючих глаз.

Ну вот, опять несанкционированный доступ в мою бедную голову. Иногда мне кажется, он читает мои мысли так же легко, как я книги.

Я скрипнула зубами и смолчала. Подождем.

В залах, как всегда, царило такое бездонное спокойствие, что даже я почувствовала, что успокаиваюсь. Не нужно было кричать на Диса. Достаточно просто поговорить, и все прояснится. Кстати, ни разу не видела его сердитым. Все-таки мне повезло, у него даже не золотой, а бриллиантовый характер!

Один зал, другой… Так далеко я еще не заходила. Надо же, сколько здесь всего!..

Но вот Дис остановился у одного из портретов. Я подошла поближе. С темного холста на меня смотрели знакомые глаза…

– Не может быть! Это же твой двойник! – воскликнула я, разглядывая картину.

Дис молча покачал головой.

– Кто-то из твоих предков?

Опять отрицательный ответ.

– Ну тогда даже не знаю… Ты? Отличная стилизация! Так и веет стариной!

Тонкие губы Диса презрительно скривились.

– У меня нет стилизаций и подделок, – произнес он, четко выговаривая каждое слово. – Катя, ты ведь уже обо всем догадалась, просто не хочешь признаваться самой себе.

– Глупости! Ни о чем я не догадалась!

Мне хотелось закрыть глаза, а заодно заткнуть уши, чтобы действительно не услышать того, что навсегда изменит наши отношения.

– Эта картина кисти Леонардо да Винчи, и это мой портрет.

Отчего-то я сразу же поверила ему, но еще попыталась выдавить из себя жалкую улыбку:

– Ты, конечно же, шутишь.

– Не шучу.

Мы замолчали. Здесь, под землей, было тихо. Ни единого звука. Я почти не верила, что где-то идет шумная городская жизнь.