За оградой есть Огранда - Алексей Волков

Ехать пока было довольно приятно. По холмам и долам следи лесов и полей. Чистый воздух, нетронутая природа. Благодать! Даже вездесущие комары, как ни старались, не могли омрачить пасторальной картины. Да и что комар? Главное, это не дать ему сесть на лицо, а боевые рукавицы, не говоря уже о кольчуге, ни один летающий гаденыш в жизни не прокусит. Пусть звенит до посинения, все равно ему богатырской кровушки не видать.

Вначале часто, потом все реже попадались деревеньки с неизменно гостеприимными поселянами и неизбежным молочком из-под бешеной коровки. Мужики внимали рассказам проезжего витязя, раскрыв от изумления рты с давно не чищенными зубами, бабы млели и едва ли не в открытую звали на сеновал. Напрасно. Насчет последнего Иванов был непреклонен. Зачем размениваться по мелочам, когда в конце пути ожидает воистину царский приз? Все равно что набивать утробу черным хлебом в ожидании официанта с отборными деликатесами. Другое дело — выпивка, да еще под вечер и с устатку. На грядущий сон отказываться от чарки не резон. Запасы коньяка небесконечны, еще вопрос, хватит ли его до Кощея, и лучше приберечь живительный напиток на действительно черный день. Наподобие того, когда на пути не оказалось даже самой глухой деревушки и Антошке пришлось заночевать под открытым небом.

Впрочем, даже в этом была своя прелесть. Учитывая уникальность такой ситуации, естественно. Да и всего-то делов: развести костер, перерубить банку консервов, не торопясь умять ее под коньячок или под первачок, подложить под голову седло, завернуться в плащ и спать себе до утра. Благо хищников по пути не попадалось, о разбойниках и не слышалось, и бояться было совершенно нечего.

Потом все потихоньку начало надоедать. Щеки поросли щетиной, щетина превратилась в бородку, а конца пути по-прежнему не было видно. Захотелось если не драки, то хотя бы толчеи на улице, книжки про увлекательные подвиги, наконец. В голову стала закрадываться подленькая мысль: может, он проехал Кощеево царство стороной и сейчас продолжает путь черт знает куда, пока не упрется в море? Если здесь вообще есть моря. Хотя без моря прожить — что раз плюнуть, а вот то, что перестали попадаться деревни, — это уже по-настоящему плохо. Спросить дорогу и то не у кого.

Антошка едва ли не впервые подумал, что Огранда тоже далека до совершенства. Ни карт, ни компаса, людей опять-таки маловато, да и хотя бы плохонькие дороги отнюдь не помешали. Вначале было нормально и без дорог, но сколько же можно блуждать по бесконечным лесам? То бурелом объезжай, то болото, то через речушку переправляйся, а солнца, между прочим, зачастую за листвой и не видно. Попробуй сориентироваться, учитывая, что и светило не шибко большой помощник. В поддень оно находится на юге, однако как без часов узнать, что уже наступил полдень? Хотя бы радио было с сигналами точного времени! Заблудиться в лесу — это не подвиг. В самом крайнем случае — заурядное приключение, черт бы его побрал!

После трех дней скитаний, когда по дороге не попадалось ни одной деревни, а вокруг не было ни души, Иванов отчаялся настолько, что был согласен даже на бесславное возвращение во дворец. Но где находится этот дворец, он уже тоже совсем не представлял...

Очередной день блужданий подходил к концу, как в свой срок подходит к концу все хорошее и плохое. А можно сказать, что это не заканчивался день, а потихоньку начинался вечер. Суть дела от замены слов частенько не меняется. Тем более что почти все светлое время суток Антон ехал сам не зная куда и теперь ему предстояло провести четвертую ночь подряд в самой чаще мрачного леса. Если очень постараться, может, и удастся выбраться в поле, да только будет ли там уютнее? Да и поднажать, продираясь в полумраке сквозь бурелом, не очень легко. Можно и на сук налететь, да и загреметь с коня вместе со всем напяленным железом, а то и глаз выколоть при помощи услужливо подставленной каким-нибудь деревом ветки. Тише едешь — целее будешь.

А тут еще впервые за последние дни стала портиться погода. Небо плотно затянуло облаками, облака сменились тучами, в предчувствии грозы тревожно зашелестели кроны, а издалека прилетели отзвуки далекого грома.

Иванов понял, что приближается тяжелое испытание. Тяжелое не из-за опасностей, вряд ли молния заинтересуется человеком, когда вокруг масса высоких деревьев, но кому приятно промокнуть насквозь и тщетно блуждать в кромешной тьме, пытаясь отыскать хотя бы один сухой утолок? Попадись сейчас Антошке замок Кощея — стрелой рванул бы на штурм, лишь бы успеть оказаться под крышей до того, как разверзнутся хляби небесные. И горе супостатам, которые дерзнули бы встать на пути!

Витязь с тоской огляделся вокруг. В полутьме да еще в лесу разглядеть что-нибудь можно было лишь в паре шагов от себя, но тут, к несказанному счастью, далеко среди ветвей чуть мелькнул огонек.

Повторного приглашения не потребовалось. Антошка спешился, взял коня под уздцы. Где-то совсем рядом полыхнула молния, раскатом ударил по нервам гром, и сверху обильно хлынул самый настоящий ливень. В довершение бед на пути попался непролазный сушняк, и пришлось его обходить, ничего не разбирая перед собой из-за темноты и залившей глаза воды. Судьба не замедлила банально подшутить, подсунула под ноги торчащий из земли корень и наверняка довольно хихикала, глядя, как Иванов потешно взмахивает руками, шлепается всем телом, а затем, отчаянно матерясь, хромает дальше. Неловко задетая ветвь дрогнула, облила героя с головы до ног, и холодные струйки устремились за шиворот...

Как оказалось, огонек светился в единственном окошке покосившейся от времени не то избушки, не то хибары. Судя по внешнему виду, строение относилось к памятникам позабытой старины, но по каким-то причинам совсем не охранялось государством и успело прийти в полную негодность. В другое время Антошка опасливо объехал бы его стороной, чтобы не развалить дыханием, однако сейчас привередничать не приходилось. Оставалось рискнуть. Иванов с размаху толканул дверь, но та, как ни странно, не открылась, и пришлось подналечь изо всех увеличенных злостью сил.

К немалому изумлению Антона трухлявая дверь встала на пути к комфорту не хуже бронированной двери сейфа. В отчаянии Иванов забарабанил по ней так громко, что за стуком не услышал шагов и заработал чувствительный удар по ушибленной перед тем ноге.

Оказывается, дверь просто открывалась наружу.

Иванов ворвался в избушку, словно в составе спецназа отрабатывал штурм сильно укрепленной твердыни.

Не обращая внимания на повторный ушиб, забыв о верном скакуне, богатырь всем телом снес с дороги хозяйку дома, наступил на подвернувшиеся грабли, зацепился за попавшееся на пути ведро и победно растянулся на неокрашенных досках пола. Доски оказались сухими и лишь чудом не вспыхнули из-за посыпавшихся из глаз искр. А может, глаза Иванова были настолько мокрыми, что искры при вылете намокали и гасли, не долетая до пола?

Когда закончился искропад, Антошка медленно поднялся и осмотрел захваченное с бою пристанище.

Внутренность избушки вполне соответствовала ее внешнему виду. Насколько можно было разобрать в тусклом свете единственной лучины, на стенах уютно расположилась плесень, из мебели, если не считать таковой печку, была лишь пара лавок, стол да ржавый сундук. По углам паутина, повсюду пыль, но потолок не протекал, хотя и не внушал никакого доверия. Под стать обстановке была и хозяйка — слегка скрюченная, с ног до головы закутанная в тряпье и, насколько можно было разглядеть в темноте, старая, словно Баба-яга собственной персоной.