Замок на краю Бездны - Иар Эльтеррус

– Ты глянь, Пересвет, какая красотка! – заставил Эльку вздрогнуть и обернуться чей-то голос.

Шагах в двадцати от нее замерли три богато одетых всадника, в одном из которых девушка с ужасом узнала молодого барина – видела его как-то раз из окошка, прячась на чердаке, куда отец отволок ее силой.

– Подь сюды, девка, – брезгливо процедил сквозь зубы барчук.

Не осмелившись ослушаться, Элька подошла ближе.

– Ты глянь только, – удивился он, – чернявая, что та тарканка. Никогда у нас таких не видал. Ты откель будешь?

– Из Стаховки, барин, – поклонилась девушка, вся дрожа. – У меня мать тарканка…

– Ясно, – скривился барчук. – Поехали, не хватало еще об черномазую мараться. Противно.

– Не скажи, – поцокал языком его приятель. – Красотка-то какая, а? Вся ладная.

– Хочешь – бери себе, – безразлично пожал плечами Пересвет.

– Да и я не прочь, – вмешался второй приятель. – Экзотика! А то все бледные да толстозадые попадаются. Надоели. А тарканки, говорят, страстные!

– И то дело! – оживился заскучавший было барчук. – Давайте на пару, а я погляжу. Ты, девка, слышь? Скидывай свою юбку, да на карачки становись. Побыстрее! И гляди мне, коли плохо стараться будешь, на палю посажу!

До Эльки не сразу дошло, что с ней собираются сделать, а когда дошло, девушке перехватило дыхание от ужаса. Она отшвырнула корзину с ягодами и рванулась прочь, в густые заросли. Откуда только и прыть взялась. Пересвет позади злобно выругался, пришпорил коня и пустился вдогонку, остальные поскакали за ним.

Это случилось утром. Преследователи гнали несчастную девушку до самого полудня, пока она не забилась в непроходимый Волчий бурелом. Но и там не оставили в покое – спешились и полезли в заросли, приказав псу взять след. Тот возбужденно гавкнул и рванулся вперед.

– Боженька! Прости меня за этот грех… – прошептали запекшиеся губы Эльки.

Она стояла над пропастью, набираясь духу. Руки тряслись, девушке почему-то было очень холодно, хотя солнце жарило вовсю. Вот и закончилась жизнь… Что она сделала этому барчуку? Как же так можно?! Никто не ответил на крик плачущей души. Только страх куда-то исчез. Сердце болело, в горле застыл холодный комок горькой обиды. Совсем уже недолго осталось. Папку жалко – горевать станет…

Кусты затрещали, и из них высунулась лохматая морда пса, огласившего окрестности басовитым лаем. Элька медленно повернулась к нему, дрожа с каждым мгновением все сильнее. Вскоре на скальный выступ выбрался покрытый репьями разъяренный барчук.

– Говорил же, никуда эта тварь не денется! – обернулся он к приятелю.

– Наглая сучка! – ответил тот, задыхаясь. – Ничо, вон с того деревца добрая паля выйдет!

– Потом, – осклабился Пересвет. – Сначала развлечемся немного. Я тут интересную штуку для нее придумал. А ну-ка, подь сюды, девка! Бунтовать вздумала?! Так мы тебя быстро бунтовать отучим!

– Будь ты проклят! – обреченно выдохнула Элька. – И весь род твой! До седьмого колена!

Девушка сжала кулачки и с решимостью отчаяния сделала шаг назад. В пропасть.

– Стой, сука! – рванулся вперед Пересвет, едва успев остановиться на краю. – Мать ее, тут же обрыв!

– Вниз кинулась… – поежился подошедший приятель. – Чокнутая девка. И…

– Чего еще?

– Предсмертное проклятие…

– Да плевать! – презрительно отмахнулся Пересвет. – Мало их на мне? Чушь это. Пошли отсюда, и так полдня зазря угробили. Я не я буду, но какая-нибудь сучка мне сегодня за это ответит! Эта легко сдохла, другую так просто не отпущу!

Вскоре на Белом зубе никого не осталось. Только пересвистывались напуганные вторжением людей птицы, да трепетал под легким ветерком зацепившийся за колючий куст обрывок полотняной юбки.

Поверхность утеса стремительно неслась мимо падающей Эльки, от страха она зажмурилась, ожидая страшного удара, боли и небытия. Но удара все не было и не было, время шло, а ничего не происходило, девушка продолжала все так же лететь вниз. Только ветер обдувал разгоряченное лицо, да вздымал порванную юбку, обнажая срам. Окончательно растерявшись, Элька открыла глаза и испуганно вскрикнула. Вокруг ничего не было видно, только клубились густые клубы серого тумана, сквозь который она продолжала куда-то падать. Что это? Неужто, предпочтя смерть насилию, она совершила настолько страшный грех, что Боженька решил отправить грешницу в ад живой? Неужто надо было остаться там и принять позор, а потом и смертную муку? Минута шла за минутой, а Элька не видела ничего, кроме тумана. Может, это и есть ад? Может, она так и будет падать в одиночестве до скончания веков?

Внизу посветлело, девушку внезапно ослепила яркая вспышка и она обо что-то сильно ударилась, пронзительно взвизгнув от боли. Не сразу Элька осмелилась открыть глаза, а открыв, онемела от изумления. Она находилась в какой-то большой комнате, заставленной роскошной барской мебелью и всякими непонятными штуками. Напротив в мягком кресле ошарашенно застыл очень красивый мужчина лет тридцати, держащий в руках книгу. Его одежда из заморского шелка была такой богатой, что Элька задохнулась – не меньше, чем боярин, а то и князь. Каштановые волосы незнакомца были непомерной длины, до пояса. Где это она? Как вообще сюда попала? И кто этот красавец, неужто сам Великий Демон, владыка ада? Святые отцы говорили, что он очень красив…

– Это еще что за явление Христа народу? – с недоумением спросил мужчина, но Элька не поняла ни слова, он говорил на каком-то чужом языке.

Незнакомый пан встал и обошел растерянно сидящую на полу девушку. Он смотрел на нее с таким удивлением, что Элька немного успокоилась, хотя страх никуда не делся – уж коли свой барчук такое сотворить собирался, то что этот красавец сделает? Она ведь в полной его власти…

– Ты откуда здесь взялась, дитя? – через некоторое время спросил незнакомец на родном языке Эльки.

– Не знаю, барин… – пролепетала девушка, испуганно глядя на продолжающего ходить вокруг нее мужчину. – Я в аду?

– В аду? – озадачился он. – Замок, конечно, можно в сердцах назвать и так, но я бы не советовал. Обидится.

– Замок? – широко открыла глаза Элька. – А разве замки обижаются? Они ж неживые…

– Этот – может, – заверил незнакомец. – Тебя как хоть зовут, дитя? И почему ты думаешь, что в аду?

– Элифания, дочь Аринасия.

– Ну и имечко… – поморщился он.

– По святцам назвали, – объяснила немного успокоившаяся девушка, поняв, что прямо сейчас ее насиловать не станут. – Только никто так не зовет, Элькой все кличут.

– Уже легче, – улыбнулся мужчина. – А меня можешь называть Дином. Но ты так и не сказала, почему думаешь, что попала в ад.

– В пропасть кинулась… – смутилась девушка.

– В пропасть… – задумчиво повторил он, нахмурившись. – И что же тебе, дитя, в той пропасти понадобилось?