Песни далекой Земли - Артур Кларк

Джейсон улыбнулся и покачал головой.

— Вдруг когда-нибудь придется воспользоваться еще раз?

— Что бы это ни было, — усмехнулся Ролингс, — нам оно влетело в копеечку. Мы наблюдали за Оскаром с помощью сонара — кстати, он дает поразительно слабое эхо! Итак, наш друг удалился на глубоководье. Но вдруг он проголодается и вернется? Где еще в Северном море найдешь такое отличное место для рыбалки?

— Давайте договоримся, — ответил Джейсон, указав на обшарпанный цилиндр — Если он будет вам докучать, я пришлю волшебную пулю. Отправите к Оскару своего человека. Это не будет стоить ни цента.

— Где-то подвох, — покачал головой Ролингс. — Не может быть, чтобы все оказалось настолько просто.

Джейсон улыбнулся, но промолчал. Он все сделал по правилам, но его грызла, пусть совсем легонько, совесть. Принцип «нет работы — нет денег», помимо прочего, имеет большой плюс. Если результат достигнут, никто не должен спрашивать, чего это стоило. Брэдли честно заработал свою сотню тысяч. Он подготовил ответ для любителей задавать глупые вопросы: «Как, вы не знали? Осьминога очень легко загипнотизировать!»

Только одно немного его расстраивало. Он жалел, что так и не удалось проверить добродушный намек из старой книжки Жака Ива Кусто, дословно процитированной в компьютерной энциклопедии. Интересно было бы узнать: octopus giganteus так же недолюбливает крепкий раствор медного купороса, как его скромный десятиметровый собрат, octopus vulgaris?

«Множество Мандельброта[21](в дальнейшем для краткости будем именовать его «множество М») — едва ли не самое удивительное открытие в истории математики. Безусловно, это утверждение звучит радикально, но мы надеемся подтвердить его.

Потрясающая красота изображений, создаваемых множеством М, демонстрирует, что оно воспринимается не только мозгом, но и чувствами. Неподготовленного зрителя они восхищают; нам случалось видеть людей, почти загипнотизированных фильмами, демонстрирующими путешествие по бесконечным — в буквальном смысле — ответвлениям множества.

Не прошло и десяти лет после сделанного Бенуа Мандельбротом в тысяча девятьсот восьмидесятом году открытия, как оно начало оказывать воздействие на визуальное и прикладное искусство, включая рисунки на тканях, коврах, обоях. Даже ювелирное дело не стало исключением. И разумеется, голливудская «фабрика грез» очень скоро принялась эксплуатировать множество М и его сородичей двадцать четыре часа в сутки. Вряд ли стоит удивляться оглушительному успеху прекрасных изображений, созданных математикой. Вопрос психологической привлекательности множества М до сих пор остается открытым. Быть может, мы никогда не получим ответа. Приведем одно предположение: в мозгу человека существует некая структура, входящая в резонанс с образцами множества. Карл Юнг изумился и обрадовался бы, узнав, что через тридцать лет после его смерти компьютерная революция, которую он застал в самом ее зачатке, даст новый импульс теории архетипов и его вере в существование «коллективного бессознательного». Многие образцы множества М очень напоминают элементы исламской живописи; лучшим примером может служить знакомый многим так называемый «восточный огурец», похожий на запятую. Существуют и другие фигуры, с виду напоминающие органические, — щупальца, сложные глаза насекомых, войска морских коньков, слоновьи хоботы… все они через какое-то время резко трансформируются в кристаллы и снежинки — объекты мира, не тронутого жизнью.

Пожалуй, самой удивительной особенностью множества М является простота, лежащая в его основе. В отличие от большинства концепций современной математики, любой школьник способен понять, как оно образуется. Для этого достаточно уметь складывать и умножать; не нужно ни вычитания, ни деления и уж тем более — никаких других математических действий. Теоретически множество М могло быть открыто, как только человечество научилось счету. На практике же такое невозможно. Даже если бы люди не знали усталости и никогда не ошибались, всех когда-либо живших на Земле мужчин и женщин не хватило бы для расчета множества самого скромного размера…»

Из статьи «Психодинамика множества Мандельброта» Эдит и Дональда Крейг, опубликованной в сборнике, подаренном профессору Бенуа Мандельброту в честь его восьмидесятилетия. («Издательство Массачусетского технологического института», 2004)

— Мы платим за собаку или за родословную? — с притворным возмущением спросил Дональд Крейг, получив красивый лист пергамента. — Мать честная, у нее даже герб имеется!

Они полюбили друг друга с первого взгляда — толстый, весом в полкилограмма щенок кернтерьера по кличке Леди Фиона Макдональд Глен Аберкромби и девятилетняя девочка. К удивлению и разочарованию соседей, Аде совсем не нравились пони.

— Противные и вонючие животные, — заявила она Патрику О'Брайену, главному садовнику. — Спереди кусаются, сзади лягаются.

Старика шокировало столь неестественное отношение юной дамы, к тому же наполовину ирландки, к маленьким лошадкам.

Не очень его радовали и некоторые идеи Крейгов относительно поместья. Здесь работало пять поколений его предков. Конечно, замечательно, что теперь, после десятков лет нищеты, в замок Конрой наконец потекли настоящие деньги, — но… превратить конюшни в компьютерные залы! От такого можно уйти в запой, если ты еще не там.

Патрику удалось оспорить ряд наиболее эксцентричных затей Крейгов путем политики конструктивного саботажа. Однако они — точнее, госпожа Эдит — упорно настаивали на переустройстве пруда. Пруд осушили и убрали из него не одну тонну водных гиацинтов. Только после этого мадам Крейг представила Патрику необычную карту.

— Хочу, чтобы пруд выглядел так, — произнесла она хорошо знакомым садовнику тоном.

— Это что же такое будет-то? — спросил он, не скрывая отвращения. — Типа жук какой, что ли?

— Можно сказать и так, — ответил Дональд голосом, в котором слышалось: «Я ни при чем, все вопросы к Эдит». — Это мандельбаг[22]. На досуге поинтересуйтесь у Ады.

Пару месяцев назад О'Брайен пропустил бы слова хозяина мимо ушей. Вот еще, девчонка станет ему что-то растолковывать! Но теперь он смолчал. Ада была странным ребенком. Наверное, вундеркиндом. Патрик замечал, что гениальные родители относятся к ней восторженно и благоговейно. А Дональд ему нравился больше, чем Эдит. Хоть и англичанин, но мужик неплохой.

— Пруд — это ладно. Полбеды, как говорится. Но передвинуть старые кипарисы… Я же мальчишкой был, когда их сажали! Они ж сдохнут. Придется переговорить с отделом лесничества в Дублине.